«Травести» - Глеб Исаев

Голоса, доносящиеся из соседних камер, начали стихать.

Биологические часы задержанных, еще не сбитые долгой отсидкой, сообщили постояльцам о времени сна.

Понемногу подвал заснул. Оля, хотя наступающая ночь могла принести ей куда больше неприятностей, чем остальным, тоже задремала, но чутко и настороженно. Потому негромкий стук резиновой дубинкой по решетке не стал для нее неожиданностью. Открыла глаза. Напротив ее камеры стоял мордатый сторож.

— Руки вперед, — приказал сержант. — Вытяни между решеток. Быстро.

— Зачем?

— Я кому сказал? — с угрозой проскрипел коридорный. — Положено. Выполнять.

— Да пошел ты, — Оля спрятала ладони за спину.

— Хорошо. Не хочешь, как хочешь, — привыкший к безнаказанности надзиратель рассвирепел. — Я тебе сейчас объясню, зачем.

Он сноровисто отворил замок и, шагнув в полутьму камеры, занес над ее головой резиновую палку.

Помогли Оле вдолбленые дедом уроки, или причиной стало что–то еще, неизвестно. Но не рухнуло в пятки сердце, не затряс мелкой дрожью предательский, лишающий способности рассуждать, страх тело. Она вдруг сообразила, что испытывает восхитительное, ни с чем не сравнимое чувство. Вокруг приобрело яркие и четкие очертания. В голове что–то щелкнуло, и ей стало абсолютно точно известно, что, какое действе она должна сделать в следующую секунду.

Шаг навстречу занесшему оружие вертухаю, и одновременно неуловимо стремительное движение зажатого в руках сапога. Который она успела подобрать с пола камеры за долю секунды до этого. Невероятно длинный, с прочной стальной набойкой, каблук–шпилька вонзился в глаз надзирателя, а сила инерции громадного тела усилила разящий эффект. Раздался громкий хруст. Брызнуло в стороны, потекло по руке теплая жидкость.

Насильник взвыл, дернулся вбок, замотал головой, присел на корточки, зажав глаз руками, на мгновение затих. И вдруг тело дрогнуло, вытянулось, засучило ногами, и затихло.

Оля с опаской, давя подступающую тошноту и спазмы, склонилась над телом, быстро обыскала. Добычей стал табельный пистолет, наручники, хитрый резиновый кляп, которым похотливый сержант, очевидно, собирался заглушить крики жертвы. Секунду помедлила, и вытянула торчащий из заднего кармана форменных брюк толстый бумажник.

Прислушалась к себе. С удовлетворением убедилась: — Ни тени мандража, ни глупой жалости, ни капли сомнений. А главное–она знала что делать дальше».

Выскользнула в приоткрытую двери, и неслышно проследовала по темному коридору. Возле кладовки остановилась. Обшитая жестью дверь, оказалась незаперта.

Шагнула в полутемное помещение, нащупывая кнопку выключателя. Даже сейчас в цейтноте спонтанных действий, успела удивиться, тому, что смгла запомнить такую мелочь. Спящая на диване старуха приподняла голову, озадачено уставилась на стоящую посреди комнаты гостью.

Оля дернула ствол, взводя курок, медленно, давая кладовщице прийти в себя, навела оружие.

— Вертухай уже остывает. Если вякнешь, положу и тебя. — Строго предупредила Оля. — Тебе еще внуков растить, не дури. Меня поймают–нет, вопрос третий. А тебя точно зароют. Стоит оно того?

Подействовал на видавшую виды сотрудницу ствол, или спокойный, увереный голос, но она не проронила ни звука. Молча протянула вперед руку, без сопротивления дала пристегнуть себя наручниками к батарее.

— Вещи мои где? — мимоходом поинтересовалась Оля, снимая с вешалки потрепаную телогрейку…

Но тут она увидела, что на столике, укрытом серой, застираной шторкой светится огонек включеного на запись видеомагнитофона, стоящего возле маленького телевизора. Щелкнула кнопкой, и с удивлением увидела на экране лежащего ничком вертухая.

— Ого? Да вы затейники. — Недобро усмехнулась Оля. — Старая ведь уже, не стыдно?

Старуха пошамкала тонкими губами, но промолчала.

— Ладно, Бог вам судья. — Оля вытащила из аппарата кассету, бросила ее в раскрытую сумку. — А запись эту я заберу. Нечего ей…

Дежурный дремал в глубине застекленного «аквариума». Ночь едва началась, до конца смены еще как о луны, можно было и расслабиться. Услышав неспешные, шаркающие шаги, капитан оторвал взгляд от экрана телевизора, повернул на звук голову.

«Кого еще нелегкая носит?..» — удивился офицер.

Дверь отворилась, и в тамбур выплыла дородная фигура бабы Любы. Служившая в управлении с незапамятных времен старуха была живой легендой.

— Здравствуй, сынок, — пробормотала старуха, поправляя дрожащей рукой сползающий на глаза платок.

— Привет, теть Люба. А я думал, ты спишь давно.

— Да спала уже. Дочка ключи в сумке забыла. Шляется по ночи, а мне одна морока. По ночи домой телепать. Вот ведь беда, — прошамкала бабка, подняла вверх тощую хозяйственную сумку и затрясла перед самым окошком. — Ты отвори, милок, я быстро. Добегу, Любке ключи отдам, и назад…

Капитан потянулся на хлипком кресле, нажал кнопку, открывающую замок.

— Счастливого дежурства, — донесся с улицы дребезжащий старческий тенорок.

«Что–то бабка, вроде, ростом ниже стала?» — лениво подумал страж порядка, устраиваясь в кресле поудобнее. — «Правду говорят. Годы к земле гнут. Стареет… А дочка у нее, и правда, шалава та еще…»

Старуха, шаркая по обледенелому асфальту стоптанными ботами, двинулась вдоль по слабо освещенной улице. Миновав пару кварталов, остановилась у обочины. Недолгое ожидание принесло плоды. Возле непрезентабельной фигурки тормознул частный бомбила.

— Куда тебе, мать, — склонился к окошку водитель жигулей.

— В Мотище, сынок, — проскрипела запоздалая пассажирка название коттеджного поселка. — У дочки в гостях засиделась.

— А чего заплатишь? — поинтересовался водитель.

— Мне дочка тысячу на дорогу дала. Она нынче в банке работает. При деньгах.

— Садись, мать. Но только из уважения к возрасту. — Приоткрыл дверцу обрадованый неплохим наваром водитель.

— Ох, мне впередке боязно. Страх, как гоняете. Я уж тут, в уголке, посижу… — неожиданно проворно протиснулась пассажирка на заднее сидение. Старенькая «восьмерка» крякнула разбитой коробкой и отвалила от обочины.

Водитель, не намеренный слушать бабкины рассуждения о ценах и падении нравов, включил шансон. Получасовая дорога, скрашенная смачными припевками Гриши Заречного, промелькнула незаметно.

— Здесь тормозни, — едва не прокололась с голосом Оля, заметив нужный поворот, закашлялась.

— Ты чего, старая? — пригасил водитель звук магнитолы. — Здесь же лес кругом.

— Да знаю, знаю, милок. — Пассажирка бросила на переднее сидение купюру, хлопнула дверцей. — Мне тут и надо.

Тайник отыскала не без труда. Ночью все в лесу лес выглядит совсем иначе, чем днем. Но когда приблизилась к проталине и услышала глухой Минькин рык, с радостью поняла: «Прочесать окрестности у противника ума не хватило».