Перемените обстановку. Не упусти свой шанс. На грани смерти - Д. Чейз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я уставился на тело Сидни. Что–то ужасно белое с кровью начало сочиться у него из затылка. Он был мертв. Это я понимал. Сидни! Мертв! У меня во рту что–то отделилось. Я выплюнул зуб на персидский ковер. На четвереньках подполз к нему, желая прикоснуться к нему, вернуть его к жизни, но в тот момент, когда я почти добрался до него, надо мной появилась тень Реи.
Я замер, стоя на четвереньках, и, роняя капли крови изо рта, поднял голову. Напротив стояло большое зеркало. Я увидел ее отражение. Огромные зеркальные очки, белые зубы, губы, растянутые в злорадной усмешке, делали ее похожей на демона, явившегося из ада.
Она держала пистолет за ствол. Уставясь на ее отражение, я видел, как она размахнулась и обрушила на мою голову сокрушительный удар рукояткой.
Когда ко мне вернулось сознание, я еще не знал, что пять дней пробыл в коматозном состоянии, перенес операцию мозга, и что врачи дважды отступались от меня, считая мертвым.
Первой весточкой из мира жизни, в который я возвращался, словно всплывая сквозь темную воду, был звук человеческой речи. Я всплывал все выше и выше, не захлебываясь, чувствуя только ленивое, происходившее помимо воли, движение к поверхности и вслушиваясь в голос, звучавший где–то совсем рядом, и слова говорившего постепенно приобретали смысл. Он говорил:
– Слушайте, док, сколько еще, по–вашему, мне придется торчать здесь, дожидаясь, когда парень очнется? Я нужный человек в управлении. Пока я сижу здесь, дело стоит. Господи, да ведь я просидел здесь пять распроклятых дней!
Управление? Полиция? Пять дней?
Я лежал неподвижно, уже чувствуя в голове пульсирующую боль. Второй голос произнес:
– Он может выйти из комы в любую минуту, а может лежать так несколько месяцев.
– Месяцев? – первый повысил голос. – Неужели вы ничего не можете сделать… скажем, укол какой или еще что–нибудь? Если я просижу здесь несколько месяцев, то сам впаду в такое же состояние и тогда у вас на руках будет два пациента.
– Сожалею… но придется ждать.
– Здорово… ну и что мне делать? Заняться йогой?
– Неплохая мысль, мистер Лепски. Это часто приносит очень большую пользу.
Наступила пауза, затем человек, которого назвали Лепски, спросил:
– Значит, вы не можете вытащить его из этой проклятой комы?
– Нет.
– И так может продолжаться месяцами?
– Да.
– Черт! И везет же мне! Ладно, док, выходит, придется мне сидеть.
– Похоже на то.
Последовал звук шагов, пересекающих комнату, открылась и закрылась дверь и человек, по имени Лепски, фыркнул, встал и заходил по комнате. Его беспокойные движения служили звуковым фоном для моих раздумий над услышанным. Если бы только не так сильно болела голова и мысли были пояснее. Усилием воли я заставил себя вспомнить прошлое. Я снова увидел тот страшный момент, когда Рея убила Сидни, видел, как она поднимает пистолет, видел вспышку, слышал грохот и видел, как голова бедного смельчака Сидни взрывается, превращаясь в месиво крови и мозгов.
Какой же я дурак! Почему я недооценивал его храбрость? Я вспомнил, как он бросился на Фела с кинжалом для разрезания бумаг в руке… на что сам я никогда не отважился бы, видя направленный на меня пистолет. Это был сумасшедший, безрассудный, но великолепный поступок, на который способен только настоящий храбрец. Когда они ворвались в комнату. Сидни, наверно, сразу понял, что им нужно колье, но не знал, что колье, которое он пытался защитить, было стеклянным, и он отдал жизнь понапрасну.
Итак, он мертв. Теперь я понял, в какое невообразимо скверное положение я попал, и у моей постели сидит полицейский, ожидая, когда я приду в себя и заговорю. Подозревают ли они, что я как–то замешан в ограблении и убийстве? Нет, это, конечно, маловероятно. Как реагировал Мэддокс, узнав, что его фирме придется платить три четверти миллиона долларов? Зная его, следует ожидать, что, не желая выплачивать такую огромную сумму, он будет копать, копать и копать, пока не отыщет какое–нибудь доказательство моей причастности к убийству.
Что ж, у меня есть время. Если я буду лежать тихо, не подавая виду, что уже пришел в себя, мне может быть удастся придумать какой–нибудь выход… какой–нибудь способ спастись.
Я услышал, как открылась дверь. Женский – голос сказал:
– Ваш ленч готов, мистер Лепски. Я посмотрю за ним.
– Ладно, детка. Если он хотя бы моргнет, зовите меня. Что за ленч?
– Тушеная говядина.
– Это точно говядина, а не собачатина?
Она захихикала.
– У сестры–хозяйки пропала кошка.
– Вот–вот! Фу ты! До чего же я невезучий! – Затем дверь закрылась.
Я слышал, как сестра села, потом зашелестели книжные страницы. Я вернулся к своим размышлениям.
Рея и Фел унесли стеклянное колье, Фел ранен. Привлек ли выстрел чье–нибудь внимание? Не увидел ли их кто–нибудь, когда они выходили? Может быть они уже арестованы и все рассказали. Может быть именно поэтому меня разыскивают. Я не сомневался, что если Рея попалась, она выдаст меня. Но как об этом узнать? По выражению ее лица, мелькнувшему в зеркале, я понял, что она хотела убить меня, так же, как и Сидни.
Но если я выживу… а я, видимо, выживу… и если их схватили, они не будут молчать.
Мне хотелось поднять руки и сжать ими мою больную голову, но я преодолел побуждение. Нужно выиграть время. Нужно притвориться, что я все еще без сознания.
А если Рея и Фел скрылись? Что они будут делать? Они похитили колье, стоимостью, как им казалось, не менее миллиона долларов. Они знали, что любой неверный шаг обернется для них катастрофой. Предпримут ли они попытку продать его? Я предупредил их, что ни один мелкий скупщик краденого не притронется к нему. Не будут ли они настолько безрассудными, чтобы теперь, когда над ними повисло обвинение в убийстве, обращаться к барыге? И все же я подозревал, что Рея, с ее врожденной алчностью, может оказаться неспособной противиться искушению, и попытается обратить колье в деньги.
Но зачем думать о них? Раз мне суждено выжить, надо подумать о себе.
Предположим, полиция или Мэддокс – особенно Мэддокс – заподозрят меня? Предположим, они получат ордер и откроют мой сейф? Как они будут реагировать, обнаружив настоящее колье?
И тут я увидел проблеск надежды… выход из положения и, боже милосердный, как я в нем нуждался!
Я лежал неподвижно, но моя больная голова работала на полных оборотах и, наконец, мне стало казаться, что я могу спастись… если только полиция не настигла Рею
