Сафьяновая шкатулка - Сурен Даниелович Каспаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот наконец за плетнем огорода сторожа Мели показался сперва возчик Макич, потом из-за его спины выглянули меланхолические морды быка и буйвола. Повозка подъехала, остановилась посреди толпы.
— Принимай! — торжественно сказал Макич, обращаясь к Бенику.
Гарихачцы окружили повозку, разворошили сено и принялись рассматривать груз с таким неподдельным интересом, словно видели его впервые в жизни. Это был камень с Нерсесова родника.
— Слушай, разве он такой большой? — удивились гарихачцы. — Он же был не такой большой!
— По дороге вырос… — сказал Шаген.
Часа через два общими усилиями гарихачцы водрузили камень на цементном основании. Беник в последний раз провел мастерком по краям площадки, снимая неровности, потом отошел на несколько шагов и издали придирчиво посмотрел, правильно ли стоит камень, нет ли перекоса, стекает ли вода в чашу. Все было правильно, все как надо. Пастух Мушег подошел, хотел отодрать мох с камня, но Шаген прикрикнул:
— Ара, ты что, не в своем уме? Разве такое можно отдирать?
Мушег отдернул руку и смущенно почесал затылок.
— И то верно… — сказал он. — Нельзя…
— Ай, гарихачцы, ради бога, пусть кто-нибудь из вас прочтет, что там написано на камне. Вспомнить хочу! — взмолился Русагет Хачатур.
Беник прочитал громко:
Благословенною водой, о путник, Ты жажду утоли и лик свой остуди. И в том найди земную благодать…— Вах, вах! Какие слова, а! Слушай, наверно, этот сукин сын был святой, не иначе! Простой человек разве нашел бы такие слова? Где там!
— Хорошо, дядя Хачатур? — улыбнулся Беник.
— Джанум, — сказал Хачатур, — ну, когда хорошо, то хорошо! Разве, когда хорошо, язык повернется сказать, что нехорошо? — И добавил по-русски: — Клянусь честью!
А в это время в кабинете Арташеса затрещал телефон. Председатель снял трубку:
— Слушаю.
— Алло! — Рокочущий голос, его нельзя спутать с другими голосами. — Арташес, ты? Привет!
— Привет. Габриелян?
— Он самый. В общем, так, завтра в два часа дня чтобы ты был у Есаяна. Надеюсь, понятно зачем?
— Нет. А зачем?
— Или ты думаешь, с твоим делом уже покончено? Нет, брат, поговорить придется. Понял?
— Не понял. Привет!
ЭТОТ СТРАННЫЙ МЕСЯЦ АПРЕЛЬ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Начальник проектного бюро открыл ящик стола, достал объемистый пакет, аккуратно перевязанный бечевкой. И взглянул на Нору.
— Ты знакома с Фридом Коджояном?
— Этот, который…
— Да.
— Нет, Андрей Михайлович, не знакома. А что?
— Занеси, пожалуйста, этот пакет ему — это важная рукопись. Он обещал рассмотреть и дать свое заключение. Я мог бы послать курьера, но есть еще одно дело, касающееся тебя.
— Меня? — вскинула брови Нора. — Какое?
— Скажи-ка, в каком состоянии сейчас твоя дипломная работа?
Нора неопределенно пожала плечами:
— Да так себе… Есть кое-какие наметки.
— Но хоть посмотреть есть на что?
— Есть, конечно.
— Вот и отлично. Возьмешь все, что у тебя есть, и покажешь ему. Он даст тебе дельные советы. Ну, ну, без фокусов! — Андрей Михайлович повысил голос, заметив протестующий жест Норы. — Это тем более необходимо, что решающий отзыв о твоей работе, вполне возможно, даст тот же Коджоян. Для тебя же стараюсь, дурочка!
Нора и раньше слышала про Фрида Коджояна, но немного. Знала только, что этот искалеченный войной человек, отличный специалист по литейному делу, когда-то сам руководил цехом, потом преподавал в институте, а теперь из-за болезни постоянно сидит дома и к нему часто обращаются за консультацией по тем или иным вопросам, несмотря на то, что он давно отошел от дел.
Мало у этого человека своих забот, так еще и навязываться со своей дипломной работой… Нора в молитвенном движении прижала руки к груди:
— Ну, Андрей Михайлович, миленький, ну неудобно же! Ну что он подумает!
— Ничего не подумает. Человек он в возрасте и умеет разговаривать с людьми. Вот его адрес, на пакете. Бери.
— Нет, я не пойду!
— Ты что, с ума сошла? Я звонил ему, договорился. Он ждет тебя! Ты не смеешь отказываться!
Нора подавила вздох и с большой неохотой взяла пакет с рукописью.
Вот так и получилось, что встретились эти два человека — Фрид и Нора…
Она уже минут двадцать сидит напротив и украдкой изучает каждый сантиметр Фрида, очевидно, уверенная, что он этого не замечает. Фрид не мешает ей: пусть себе смотрит, ей, наверно, нечасто приходится видеть консультантов с перебитыми ногами, плотно укутанными пледом.
Несколько листов ее чертежей разложены на столе и на коленях Фрида. Это — проект небольшого литейного цеха.
Проект плох, сделан небрежно, наспех. «Не хотелось бы быть слишком строгим — уж очень она хороша, но похоже, что придется… — думает Фрид. — Интересно знать, она действительно красива или такой мне кажется?» При его отшельнической жизни он редко видит женщин, поэтому все
