Соната разбитых сердец - Маттео Струкул

— Я задам вам очень простой вопрос: с кем видится Джакомо Казанова?

Гретхен была привязана к деревянному стулу, руки — крепко стянуты за спиной. Она подняла на своего мучителя печальный взгляд, в котором читалась обреченность, словно заточение стало для нее очередным ударом судьбы в долгой череде бед, приключившихся за последнее время. Ее огромные глаза наполнились горечью, и это не смогло не оказать воздействия на Дзаго. Защищаясь от сокрушительной силы грустного взгляда красавицы, он прикрикнул:

— Отвечайте!

Гретхен медлила. Если бы не выражение ее лица, Дзаго решил бы, что она бросает ему вызов, но было в ней что-то еще, чему он никак не мог подобрать определение.

Гретхен подождала, пока глаза привыкнут к слабому свету свечей, и внимательно осмотрела пространство вокруг, но не обнаружила ничего способного ей помочь. Они находились в складском помещении, где Дзаго любил проводить допросы. Стены, покрытые плесенью, деревянный стол и пара расшатанных стульев — вот и все, что составляло здешнюю обстановку.

— Где я нахожусь? — спросила Гретхен хриплым, надтреснутым от страха голосом.

— Здесь я задаю вопросы, — покачал головой Дзаго. — Отвечайте!

Казалось, Гретхен внезапно прозрела и только сейчас заметила его. Она печально вздохнула.

— Почему я должна отвечать?

Губы Дзаго изогнулись в жестокой ухмылке.

— Потому что если вы откажетесь, то мне придется подпортить ваше чудесное личико.

— Если вы собираетесь мне угрожать…

Она еще не успела закончить фразу, а Дзаго уже выхватил кинжал. Острое лезвие сверкнуло в свете свечей, и через мгновение Гретхен уже чувствовала, как холодная сталь касается ее шеи. Затем она вновь услышала скрипучий голос Дзаго и одновременно ощутила отвратительную вонь, исходившую у него изо рта. Ей стало дурно.

— Если вы перережете мне горло, то точно ничего не узнаете, — с издевательской усмешкой ответила Гретхен.

— Вы даже не представляете, как долго я могу мучить вас перед тем, как убить, — загробным голосом заверил ее Дзаго.

В подтверждение своих слов он убрал кинжал, выждал немного и вдруг неожиданно с силой ударил ее по липу. Голова Гретхен дернулась назад, а на том месте, где ее щеки коснулись железные кольца, которые носил ее мучитель, появились глубокие царапины. По белоснежной коже потекли алые струйки крови.

Впрочем, когда австрийка обрела дар речи, ее тон ничуть не изменился.

— Боже мой, да вы просто трус! — воскликнула она.

Сам не понимая почему, Дзаго залился краской: каким-то непостижимым образом эти слова сильно задели его. Глядя на свою жертву — такую прекрасную, беззащитную, несчастную, — он оказался охвачен неким новым, незнакомым чувством, которое застигло его врасплох.

Впервые в жизни Дзаго сам себе показался чудовищем. Внезапно он с пугающей ясностью осознал, во что превратился: в подлого мучителя, в безжалостного мясника, готового издеваться над слабыми ради своих целей. Необъяснимый вихрь эмоций, поднявшийся в душе помощника инквизитора из-за слов Гретхен, захлестнул его, словно безудержный порыв ледяного ветра. Дзаго почувствовал холод, страх, отвращение.

Непонятные ощущения сковывали его душу, раздирали в клочья нутро. Дзаго пошатнулся, прижал руку к животу и был вынужден опереться о стол, чтобы устоять на ногах. Затем он снова поднял взгляд на Гретхен.

Боже, как она прекрасна! Со следами алой крови на щеке она стала еще обворожительнее.

Дзаго был вынужден признать, что, несмотря на все усилия, ему не удается сохранить здравый рассудок. Вид этой женщины лишал его холодности и отстраненности, необходимых в выбранной им профессии. Нужно бежать, пока Гретхен не поняла, насколько сильно ее воздействие на него, иначе он точно не сможет вытащить из нее нужные сведения.

Пусть посидит здесь без еды и воды, решил Дзаго. А он тем временем постарается избавиться от этого непонятного головокружения, открывающего ему неприятные истины.

— Вы останетесь тут, — заявил он, с трудом уняв дрожь в голосе, — и это быстро развяжет ваш язык.

Не дожидаясь ответа, Дзаго кинулся к выходу и с грохотом захлопнул за собой дверь.

Ему срочно был нужен глоток свежего воздуха.

Глава 33

Рассвет надежды

Светало. Жемчужный свет первых солнечных лучей проникал в окна. Франческа не отрываясь смотрела на него. Ее изумрудные глаза сверкали особенно ярко от любви и страсти, наполнявших каждую секунду, которую они провели вместе.

Джакомо улыбнулся: ему не удалось уснуть, но прошедшая ночь была самой чудесной в его жизни. Теперь серый свет потихоньку пробирался через черную мантию ночи, а значит, пора было уходить. Еще никогда миг расставания не казался таким горьким. Ему безумно хотелось побыть с Франческой еще немного, но это было невозможно.

— Мне надо идти, — печальна сказал Казанова.

Девушка молчала, но ее взгляд был красноречивее любых слов. Наконец она призналась:

— Я не хочу.

— Я тоже.

— Я люблю вас, Джакомо.

— И я люблю вас, именно поэтому я и не могу остаться.

— Но почему? Что может случиться? Я дочь венецианского дворянина, и…

— И именно поэтому вы не можете быть вместе с таким подозрительным типом, как я, — с горечью перебил ее он. — Кроме того, вы обещаны другому, — добавил Джакомо с болью в сердце от мысли о недавних событиях.

Он пока так и не нашел в себе мужества признаться Франческе, что стал невольным убийцей Альвизе Дзагури. Казанова знал, что это известие наверняка оттолкнет ее, и не мог этого допустить. Пока Франческа ничего не знает, они могут любить друг друга, пусть и под покровом тайны. Украдкой, прячась ото всех, внимательно следя за тем, чтобы никто ничего не заметил, но Джакомо был готов на все это, лишь бы быть с ней рядом. Впервые в жизни он по-настоящему дорожил кем-то и больше всего на свете хотел защитить ее и их любовь.

— Я ничего не чувствую к этому мужчине: он груб и жесток, я никогда не стану его женой.

На миг эти слова смягчили горечь в душе Джакомо.

— Но ваш отец считает иначе…

— К черту отца! — в этот раз Франческа перебила своего возлюбленного. — Он не может распоряжаться моей судьбой, как ему вздумается. Я ни за что не выйду замуж за такого, как Дзагури, скорее уж лишу себя жизни.

Казанова взял ее за руки и нежно поцеловал их.

— Никогда больше так не говорите, Франческа. Я готов убить любого, кто воспротивится вашему счастью.

— В самом деле? — переспросила она с каким-то странным выражением, улыбаясь и плача одновременно, а всполохи рассвета отражались в ее огромных глазах.

Джакомо кивнул. Еще никогда он не был в чем-то настолько уверен.

— Давайте сбежим, — вдруг предложила она.

— Вы правда этого хотите?

— Конечно, —