Последнее дело графа Аминова (СИ) - Татьяна Ренсинк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нынче посетим матушку?
— Мы уже посетили, — улыбнулась Софья, удивив таким сообщением. — Мария Степановна счастлива, что дочь нашлась, что всё хорошо.
— Просит, разумеется, чтобы жила по-прежнему с нею, но мы хотим вместе, — робко добавила Варя, смущённо улыбнувшись любимому, так же мило отвечающему ей теплом взгляда.
— Не для этого ли хотите навестить Николая Петровича? — догадался Алексей.
Он переглянулся с Софьей, обменявшись взглядами неугасающей друг к другу любви, и юная пара перед ними, видя это, наполнялась верою, что и с ними будет именно так: навсегда и сильно…
Глава 47
Прождав в комнате Канны всю ночь после того, как вернулся, Антон понял, что она не вернётся. Мысли были разные о том, куда она делась. Решив же сначала спросить о ней в полиции, он прямиком направился туда.
Василий Степанович подтвердил догадки, рассказав, что Канну уже допросили, поскольку она прошлым вечером сама явилась. Так же он рассказал, что её отпустили, что виноватой считать не стали. На вопрос же, куда теперь будет держать путь, она ответила Василию Степановичу кратко:
— В прошлое.
Антон вновь догадался, куда Канна отправилась. Наполнившись возмущением и сжимающей грудь тоской, он погнал коня скорее оказаться у ворот особняка Флор.
Охранник отказывался пропускать, поясняя, что именно сегодня гостей ожидают лишь вечером. Только Антон не сдавался и начал уже кричать, звать Канну, и той пришлось выйти к нему, чтобы поскорее создать прежний покой вокруг…
— Вы с ума сошли?! — вопросила она, встав за прутьями закрытой между ними ограды.
— Твоими стараниями, — смотрел исподлобья Антон. — Зачем вернулась сюда? Зря оберегали?
— Зачем Вы пришли? — смотрела будто с непониманием Канна, чуть отступив от ограды, и он, еле сдерживая взволнованность дыхания, выдал:
— Уедем вместе.
— Вы сошли с ума, — кивала Канна и засмеялась. — Да поезжайте Вы, куда хотите, но без меня! Мне скитаться по свету никак не хочется!
— Я предлагаю тебе дом и существование такое, как сама захочешь, — смотрел Антон и с искренностью, и с опасением, что получит отказ на всё.
— А я здесь, где хочу, — усмехнулась на вид равнодушная Канна. — Уходите и не тратьте больше моё да Ваше драгоценное время!
Отступая спиной от ограды, Антон развёл руками, как ни хотел иначе:
— Умолять не стану… Коль таким является твоё решение.
Он взял коня за уздцы и пошёл вдоль улицы, всё дальше, всё исчезая из вида, но не оглянулся ни разу. Канна, строго смотревшая до этого, наполнилась странным переживанием внутри. Повернувшись спиной к ограде, она облокотилась на ту спиной, а изнутри душили слёзы, которые с силой в себе сдерживала.
Сердце бешено билось… Дыхание становилось труднее… Покой, казалось, был потерян навсегда… Канна смотрела в видимую только ей даль, а наблюдавшая в окне второго этажа особняка мадам Флор на мгновение закрыла глаза… Словно всё слышала и понимала…
Что там теперь было, кто что чувствовал, думал или говорил — Антон знать не хотел. Он пытался заглушить все чувства, которые бились в душе и требовали исполнения желаний для покоя, для того самого умиротворения, о чём невольно мечталось.
Заметив лежащую у мешка с мусором гитару, Антон остановился. Удивлённо оглянувшись вокруг, он задержал взгляд на церкви. В этот момент раздался звон колоколов, послуживший будто каким знаком. Душа затрепетала. Кровь побежала по венам и становилось теплее…
Странное совпадение всего заставляло думать о чём-то сверхъестественном, чего, как Антон знал точно, не бывает в реальности. Только факты говорили за себя…
Подняв гитару, Антон осмотрел её. Она была в прекрасном состоянии. Проведя пальцами по струнам, он понял, что гитара настроена. Только вокруг никого, кто бы мог быть её владельцем, не было видно. Все шли мимо, равнодушно глядя по сторонам, и даже не замечали ни его, ни гитары…. ничего…
Пройдя несколько шагов дальше, Антон оставил коня рядом, а сам сел у белокаменной стены, за которой находилась та самая церковь… Песня колоколов вскоре прекратилась… Антон стал задумчиво смотреть на проплывающие по небу облака, а чувство потерянности росло…
— Вы решили стать уличным музыкантом? — вдруг раздался звонкий голос Канны.
Будто очнулся от какого-то сна, Антон вздрогнул и взглянул в ответ. Улыбаясь, Канна села рядом и скрестила пальцы своей руки с его… Выдержав короткую паузу, купаясь в красоте её нежных глаз, Антон ответил:
— Я думал, я потерян… Куда деться, даже как-то… потерялся я.
— Как хорошо, что я Вас нашла, — засмеялась Канна. — Я бы заметила даже, что мы друг друга подобрали, как эту гитару.
Невольно Антон засмеялся тоже. Он опустил взгляд на их руки и стал поглаживать тонкие пальцы собеседницы, после чего робко сказал:
— Зачем-то.
— Вы всегда такой? — ласково улыбалась Канна, от чего робость, о существовании которой Антон не подозревал в себе, стала больше. — А как же Ваша супруга? Прошла любовь?
— Кто что любовью величает, — вздохнул он, нехотя возвращаясь к недавней боли.
— Ах, — понимающе кивала Канна, но улыбалась, за улыбкой которой он видел разочарование именно в любви. — Кто искренне-то не любил, огонь тот тушит… безжалостно.
— А кто любит, поддерживает вечностью, — смотрел Антон теперь серьёзно.
Улыбка с лица Канна медленно исчезла. Она смотрела в глаза его, видя искренность, чувствуя будто ту же боль его души и переживания. Их линию взглядов заметили и Софья с Алексеем…
Они сидели в городской карете, проезжая мимо, а, увидев Антона с Канной, крикнули кучеру остановиться. Оценив происходящее, они переглянулись друг с другом…
— Ничего, любимая, — обняв за талию, прошептал Алексей и начал покрывать лицо встревоженной милой поцелуями. — Значит, не та любовь была… Это их право, их судьба.
— А у нас та? — с беспокойством смотрела она, и в глазах уже до ответа видела вечный огонь любви:
— Разумеется. Ты — жизнь моя, всё для меня, — озвучили губы любимого то, что в душе, а долгий поцелуй досказал остальное…
Глава 48
— Я рад, что ты уговорила забрать эту гитару с собой, — улыбнулся Антон, когда медленным шагом вместе с Канной пришёл к гостинице. — Почему-то хочется сохранить её на всю жизнь… Будто талисман что ли…
Ведя за уздцы коня, к седлу которого была прикреплена гитара, он часто смотрел на кажущуюся довольной спутницу. Она же смотрела вперёд всю дорогу, словно старалась не замечать его взглядов, а когда увидела скамью у гостиницы, предложила:
— Давайте присядем?
— Твоя комната ещё твоя, — сообщил Антон и сел на скамью рядом с нею. — Но я
