Иллюзия страха (СИ) - Демидова Дарья

— Вот как? — правдоподобно удивилась Маша. — Я, кстати, нигде не нашла сведений о том, как противостоять акудзинам. Как вы думаете, это вообще возможно? У меня очень строгий куратор. Он просил высказать хотя бы предположения. У вас в работе была описана японская деревня на острове Цусима…

— Ах, да! Но это действительно лишь предположение. Точнее, эта деревня реально упоминалась в записках путешественников. Но там были слишком расплывчатые формулировки, — отмахнулся профессор.

— И всё же. Как вы сами считаете, почему жители деревни не боялись акудзин? Ведь от них, как известно, нет спасения, — Маша твердо решила выпытать у Крапивницкого ценную информацию любым способом.

— Вы очень любопытны, — будто одобрительно закивал профессор. — Но с чего вы взяли, что от них нет спасения?

— Ну как же? — Маша задумалась. — Они умеют телепортироваться, они усиливают твой страх… А страх сковывает, не даёт мыслить.

— Страх — это всего лишь иллюзия, — отрезал профессор, вмиг став серьёзным. — Страх — это главное блюдо у них, но не основное. Просто им проще манипулировать и питаться. Страх — это инстинкт самосохранения. Человек боится подходить к краю обрыва, потому что знает, что может сорваться и умереть. Страх — это то, что продлевает нам жизнь. Наш стоп-кран. Да, эти существа в Японии, а позже и на всем Евразийском континенте считались одними из самых опасных, но на любое действие есть противодействие.

— Я не очень понимаю… — Машу смутила резкая смена настроения добродушного старика.

— Всегда, испокон веков, существовали средства притупляющие страх и другие эмоции или наоборот усиливающие их, — Крапивницкий подобрался, будто собирался читать лекцию. — Они и сейчас есть. И природные, и синтетические. Седативы, наркотики, алкоголь, анестезия. Все что может влиять на чувствах и эмоции людей.

— И что же могло быть у жителей деревни Тонасё?

— О, много чего. Эндемиков везде хватает. Уверен, что большая часть до сих пор не найдена или найдена, но не изучена, — улыбнулся Крапивницкий. — Я не упоминал это в книге, не потому что не захотел, а потому что нельзя было. Редакторы не пропустил бы. В то время с этим было гораздо строже.

Он поднялся и прошел в другую часть кабинета. Начал копаться в шкафу и наконец извлёк из его недр большую объёмную тетрадь. Такие Маша не раз видела в детстве у родителей. Популярные в то время толстые тетради в крупную клетку. Крапивницкий вернулся на место и начал листать книгу. Маша боялась выдохнуть, чтобы не спугнуть его.

— А! Вот. Это мой черновик. Так вот, вероятнее всего, жители Тонасё готовили отвар из кофуку. Это местный эндемик. Его листья обычно разминают и делают из кащицы компрессы на раны. Растение снимает боль и обеззараживает, но… Пить отвар из него — не самая лучшая идея. Кофуку может вызывать галлюцинации.

— Скажите, а у нас кофуку можно найти? Привозят же нам редкие специи из других стран, — Маша шла ва-банк, но выбора не было.

Крапивницкий удивлённо уставился на нее, затем поднял глаза к потолку, задумался, но через пару мгновений произнес:

— Думаю, стоит поискать в лавках, которые специализируются на восточной медицине. У этих чего только нет. А вам зачем?

— Мне? — Маша приложила руку к груди, изображая неподдельное удивление. — Да незачем. Просто чтобы было, что ответить. У меня ну-у-у очень строгий и специфичный куратор. Ещё один вопрос, профессор. Можно?

— Да-да, конечно. У меня ещё есть немного времени, — доброжелательно ответил он.

— Как вы думаете, акудзина можно убить не просто оружием, а каким-то необычным способом? Ну вот, например, как вампира осиновым колом.

— Хм, не знаю. Но, возможно, акудзины не появлялись на Цусиме именно из-за плохо влияния на них кофуку.

— Странно, что Левин изобразил акудзина мертвым, — прошептала Маша. Думала, что в своих мыслях, а оказалось вслух.

— Откуда вы знаете, что Прохор писал акудзина мертвым? — тут же нахмурился Крапивницкий, в мгновение сменив добродушность на подозрительность.

— Ну как же!.. — испугалась было Маша, но тут же нашлась. — По иллюстрациям видно, что все существа в книге изображены мертвыми.

— Хм… — профессор поправил очки, встал и начал прохаживаться по кабинету, заложив руки за спину. — Вы очень наблюдательны, Мария. Он этого и хотел… Когда мы с коллегами его консультировали, я дал свое описание мертвого акудзина. Они подняли меня на смех! Представляете⁈ Я со злости и сказал, что у акудзина точно были рога. В рога они поверили, а в серую кожу в трещинах нет, но Прохор ее все равно изобразил. Для эффекта.

Он замолчал. Молчала и Маша, прокручивая в голове сказанное. Долго думала, стоит ли задать всплывший в голове вопрос, и наконец решилась:

— Профессор, а откуда вам известно про то, как выглядят мертвые акудзины?

Он замер на секунду, взглянул в окно, будто увидел в нем картины из далёкого прошлого, и мягко улыбнулся собственным воспоминаниям.

— Моя бабушка была японкой. Не родная. Вторая жена моего деда. Но мы очень любили ее. Наверное, это ее народные сказки определили мой путь. Иногда мы собирались всей семьёй, и она рассказывала нам, внукам, японские страшилки. Нет, это было не совсем народное творчество. Она была та ещё фантазёрка, — он вздохнул, все глубже погружаясь в омут воспоминаний. — Именно бабушка Асуна рассказывала, что девочкой жила на острове Цусима. И как-то раз повстречала акудзина. Он не сильно испугал ее, хоть и горели его глаза страшным красным огнём. Она не успела испугаться, так как подоспел ее отец. Отец напугал акудзина. Он ничего не делал, просто яростно смотрел на существо, и акудзин стал будто слабеть, а потом упал на колени, и кожа его начала трескаться и сереть на глазах…

Крапивницкий остановился и печально уставился в окно. Можно было подумать, что на этом все, но Маше казалось, что он не договорил, и, когда молчание слишком затянулось, она все же вернула его в кабинет:

— Отец вашей бабушки убил акудзина?

— Да. Он его убил. Но и сам поплатился за это, — грустно усмехнулся профессор. — Бабушка Асуна говорила, что он изменился. Стал чураться людей, подолгу пропадал. А однажды она увидела, как они с матерью ссорятся, и в момент гнева глаза ее отца загорелись красным огнем. Мать закричала, и на шум сбежались соседи. Увидев, что их односельчанин превратился в акудзина, они его закололи, а тело сожгли. Бабушка сказала, что на костре он лежал с серой кожей. Что было дальше она не помнит. Семья переехала и больше на Цусиму не возвращалась, — профессор остановился и посмотрел на Машу, улыбнувшись. — Это просто страшная сказка, но очень впечатляющая! Не правда ли?

Маша слушала, открыв рот, и теперь четко понимала, что происходит. Как маньяк убивает. Он не просто убивает, он забирает их силу. Так что вполне возможно, что он даже не акудзин, а человек. Вопрос оставался лишь в одном: действительно он смог это сделать, выпив отвар из кофуку, или это лишь предложение Крапивницкого?

Он встала, схватив сумочку. Судорожно сглотнула и посмотрела на удивлённого профессора:

— Спасибо. Вы мне очень помогли! — протараторила она. — Вы даже не представляете, как помогли!.. И зря коллеги смеялись над вами. Вы этого не заслужили.

Она было бросилась к двери, но Крапивницкий перегородил дорогу. Взял ее за плечо и заглянул в глаза. Во взгляде его читался вопрос, интерес и мольба. Он будто почувствовал, что она не простая студентка и задаёт вопросы не просто для того, чтобы написать курсовую.

Маша под его взглядом смутилась и покраснела. Но поняла, что этот добрый дедушка оказал ей и всем акудзинам неоценимую услугу. Если то, что он сказал, правда, они смогут выследить маньяка. Не так много в городе магазинов, где можно купить редкие растения. Да и была уверена, что, по крайней мере, Марк захочет побеседовать с профессором, который знает то, что неведомо существам.

Она закусила губу, ещё раз посмотрела в глаза Крапивницкому, который ждал от нее чего-то, и прошептала: