Водонос умер - Юсеф эль-Сибаи

Шуша залился краской стыда.

— С поставщиком-то как разойдешься?

— Бери, бери, аллах поможет. Иди занимать заслуженный тобой пост. Я с таким удовольствием посмотрю на тебя, сидящего в будке у колонки! Есть еще справедливость на свете…

— Вот выручил! Дай тебе аллах сто лет жизни! Да поможет он мне отплатить за твою доброту!

Шуша заторопился к Халилю, и оба двинулись к зданию компании на улице аль-Фаггаля. Формальности были закончены без проволочек. Шуша немедленно пошел к колонке. Там шумела большая очередь, похожая на бурную демонстрацию. Все поносили начальство, свою жизнь, судьбу. Увидев Шушу в праздничном наряде, без тележки и бурдюков, стоявшие в очереди загалдели:

— Что-нибудь случилось? Заболел или что?

Кто-то крикнул ему:

— Видишь, этот кровопийца еще не сподобился прийти.

— Верно, в тюрьму угодил, — зашумел второй.

— Или в больницу попал!

— А может, где скрывается?

— Гашиш курит!

Шуша не отвечал. Решительно пошел к будке. Твердым голосом заявил собравшимся:

— Дайте пройти! Работать надо!

Кто-то спросил с сарказмом:

— Какая работа, приятель? Если начальство еще почивает. Иди сюда, присаживайся.

Но Шуша шел своей дорогой, взобрался по лесенке и занял место в будке. Открыл колонку и приказал:

— Встаньте по порядку! Женщины впереди, за ними мужики. Не толкайтесь и не шумите! Кто вылезет из очереди, тому дам воду последнему.

Очередь опешила. Через мгновение раздался радостный возглас:

— Ты навсегда сюда?

— Бог даст!

— Да здравствует муаллим Шуша! — зашумел народ.

Итак, Шуша восседает на заветном троне. Исполнилась его самая большая мечта. Теперь он повелитель воды во всем квартале аль-Хусейния. Теперь ему не нужно ходить по улицам и переулкам с тележкой, полной бурдюков. Он спокоен, удовлетворен знаками уважения, которые ему выражают жители квартала.

Шуша теперь свободен от дополнительных забот о хлебе насущном. Ему не обязательно уже участвовать в похоронах, таскаться с кадилом, заходить в могилы. Сейчас у него очень приличный заработок, вполне хватит на сносную жизнь.

И вместе с тем, к большому удивлению окружающих, Шуша продолжал нести презренную службу. Закрыв колонку, он сразу спешил домой, брал свою похоронную униформу и направлялся в кофейню "Для благородных", откуда Сурур направлял его на очередные похороны.

Шуша уже начинал привыкать к профессии могильщика. Постепенно его покидали прежние страхи и отвращение. Он уже был почти согласен с Шеххатой в том, что смерть, покойники, могилы — все это дело обыденное, естественное, в смерти нет никаких чудес. Бывший водонос одерживал победу над страхом.

Теперь и он презирал смерть, а еще больше — саму жизнь. Он теперь участвовал в беззлобном острословии своих партнеров по похоронным процессиям над смертью, покойниками, над мишурным блеском процессией, плачем и причитаниями. Время и повторение ежедневных похоронных операций вытравило из памяти Шуши впечатления первых дней работы на этом неприятном поприще. Беспокоил его только Сейид, который никак не мог смириться с новым занятием отца. Мальчик ждал с нетерпением того дня, когда отец сядет в будке хозяина колонки. Этот день настал, а его родитель не бросал гнусного, по мнению сына, занятия. Однажды Сейид схватил сверток с похоронным одеянием, пнул его ногой и с ожесточением запрятал в сундук, засыпав всяким барахлом.

— Тут тебе место! Не видать тебе света божьего!

Но на следующий день отец, как обычно, взял сверток и направился на вторую работу, которую вместе с Сейидом осуждали его приятели, соседи. Они шептались за спиной Шуши, распускали всякие неприятные сплетни. Но сын знал твердость и решительность отца, его непреклонность в осуществлении своих намерений. Поэтому Сейид молчал, стиснув зубы, делая вид, что новое занятие отца его никак не волнует. Для него важнее обычные игры со сверстниками.

Шли дни, и колесо жизни завертелось по-старому. По утрам Шуша ходил на колонку, после обеда на похороны. Сейид после уроков в школе занимался важными мальчишескими делами, а Умм Амина хлопотала по дому или сидела неподвижно, думая о чем-то своем.

Как-то утром Сейид направлялся в школу, рядом с ним шел Али. Они болтали о всяких пустяках. Подошли к торговцу шариками беле. Али остановился.

— Сегодня твоя очередь покупать.

— Чего вдруг?

— Я вчера купил и дал тебе.

— А я тебе вчера же ссудил двадцать штук!

— Все проиграл… Тебе же…

— И я виноват? Все равно они числятся за тобой. Я что — должен отвечать за твои проигрыши? Тебе кто-нибудь говорил — играй и проигрывай?

— Значит, не дашь мне сегодня?

— Готов бы, да нет денег. Купи ты сегодня, а я завтра тебе выдам полностью.

— Вот что — ни ты мне, ни я тебе. Куплю только себе.

— Тогда одолжи полпиастра.

— Ничего не дам.

— Разошлись, значит?

— Разошлись.

Сейид схватил Али за грудки, тот ответил тем же. Затевалась потасовка. Но тут случился муаллим Али аль-Хама. Он вмешался и разнял ребят.

Войдя во двор школы, Али увидел Сейида стоящим под пальмой в окружении ребят. При виде Али они сразу начали перешептываться, многозначительно перемигиваться. Потом раздался дружный смех. Али с опаской подошел к ребятам. Он догадывался, что Сейид придумал какую-то пакость. Ребята окружили его и громко запели: "Али, Али размазня! Отцу Али вскочил черт на шею, мать Али по стене ходит, Али размазня".

Али покраснел от злости. И это называется друг? Только за то, что он ему отказал в шариках, тот устроил такое позорище. Мальчишки с упоением продолжали петь оскорбительные слова до самого звонка. Али заплакал и пошел в класс.

Уроки шли своим чередом. Наступила большая перемена. Мальчишки высыпали во двор, и некоторые собрались вокруг Али. Они перешептывались. Сейид почувствовал: организуется ответный заговор. Али щедро раздавал всякие сладости и еду, потратив на это все свои деньги. Окружение Али все росло. Сейид остался в одиночестве. Он наблюдал за перешептывающимися и смеющимися ребятами и соображал — что же они могут предпринять? Надо встретить атаку во всеоружии, дать достойный отпор обидчикам.

Скоро заговорщики раскрыли карты. Мальчишки окружили Сейида плотным кольцом так же, как утром Али, и на разные голоса запели громко: "Твой отец водонос, ходит на похороны, носит мертвых, твой отец водонос умер!"

Сейид был поражен в самое сердце. Он взбешен, густая краска жгучего стыда залила лицо. Он не смог воспринять эти обидные слова как злую шутку, потому что они, к сожалению, похожи в чем-то на правду. Этого он вынести не в состоянии.

Сейид со слезами набросился на мальчишек, раздавая тумаки направо и налево. Но насмешки и издевательства над ним только усилились. Чем больше он злился и дрался, тем громче ребята пели свой гнусный гимн. Не добившись ничего для себя хорошего, Сейид вернулся в класс весь в слезах и сел один, не переставая плакать.

Страдания Сейида еще больше раззадорили мальчишек. Они не прекращали повторять на все лады обидные слова. Если бы Сейид не обратил на это внимания, сделал вид, что его это не касается, то у противников быстро отпала бы охота так зло забавляться.

Из школы домой Сейид возвращался мрачным и злым. По дороге, идя сзади всей компании, он бросал в ребят камнями и всем, что попадалось под руку. Целый день он просидел дома грустный и на улицу не пошел.

На следующий день все повторилось. Домой Сейид вернулся окончательно расстроенным и злым. Даже бабушка удивилась:

— Да что с тобой? Не заболел ли?

— Нет.

— Тогда что же? Покажись-ка мне, может, нужно что постирать для тебя?

— Ничего не надо мне.

— Почему второй день дома сидишь, на улицу играть не идешь?

— Молитву задали учить длинную.

— Аллах тебя вразумит! Нет ничего лучше корана!

Был четверг, отец отсутствовал. Сейид был уверен, что он снова кого-нибудь хоронит.

На закате Шуша вернулся. Предчувствия не обманули Сейида. Отец даже не переодевался, что совсем было ужасно. Сейид не вынес такой обиды, убежал к себе и горько заплакал. Он услышал голос отца:

— Где Сейид? Еще не пришел с улицы?

— Да он никуда и не уходил. Сидит дома.

— Случилось что?

— Сказал — молитву надо учить.

— Благое дело.

Шуша громко позвал сына. Глотая слезы, вытирая нос подолом галлябеи, мальчик ответил:

— Да, отец.

— Ты где? Иди сюда.

— Сейчас иду.

Сейид взял свою доску с текстом молитвы, постоял немного, чтобы унять рыдания, и пошел в комнату отца. Тот переодевался, и сын смотрел на это с явным неодобрением. Отец пошутил:

— А-а, шейх Сейид! Выучил молитву? Даст бог, и мы увидим тебя настоящим шейхом.

Мальчик с искренним жаром воскликнул:

— Сохранит тебя аллах, папа, да продлит он твои дни!