Геракл без галстука - Дмитрий Смирнов

На коротком совете было решено отомстить за пролитую товарищем кровь, и аргонавты, облачившись в доспехи, десантировались на остров. Часть морпехов была вооружена луками, часть совершенно бесполезными, на первый взгляд, мечами. Но, как оказалось, именно мечи стали залогом победы. Колотя изо всех сил рукоятками в щиты, нападавшие подняли в воздух живших на острове птиц, которые, как и в случае с Гераклом, не вынесли психической атаки и пустились в бегство. Чуть ли не половина и без того поредевшей при перелете из Средиземноморья стаи была перебита стрелами. Уцелевшие птеродактили добрались до соседнего практически безжизненного острова, где из-за скудного питания и отсутствия развлечений вскоре, как писали в старорежимных изданиях, впали в ничтожество и вымерли.

Седьмой подвиг Геракла не принес радости никому. Наука потеряла ценный неизученный вид, даже не успев занести его в Красную книгу. Геракл вернулся домой, снедаемый мыслью, что тратит свои лучшие годы на полную ерунду. Городок Стимфал прославился на манер Чернобыля и до сих пор страдает от нежелания туристов посещать это место. Об издержках, понесенных самими птицами, нечего даже и говорить.

Глава 11

КОНИ ДИОМЕДА

Глядя из XXI века, трудно правильно оценить не только реальный масштаб происходивших три с половиной тысячи лет назад событий. Даже такое, казалось бы, объективное понятие, как стоимость одних и тех же вещей за минувшие годы изменилось невыразимо. Человеку третьего тысячелетия нашей эры оценить бронзовый жертвенный треножник трудней, чем представителю второго тысячелетия до нашей эры понять истинные достоинства гоночного болида «феррари».

Для обоих эти предметы взаимно бессмысленны, хотя древний грек, как и многие наши современники, без колебаний назвал бы Михаэля Шумахера богом из машины, а треножник для многих наших, как и для всех эллинов, представляет собой в первую очередь конструкцию цветного металла, которую можно сдать за деньги. Но нюансы безвозвратно утрачены. Идущему горной тропой греку не по чему мчаться на итальянской самодвижущейся повозке, а нашему человеку некому приносить жертвы на треножнике.

Именно из-за того, что всякий предмет ценен исключительно в историческом контексте, очередное полученное Гераклом от руководства задание — увести у царя Фракии Диомеда четверку лучших жеребцов — может на первый взгляд показаться, мягко говоря, неоднозначным. С одной стороны, умыкнуть у заморского фраера четверку лошадей не самая большая проблема для человека, закаленного в сражениях с невиданными чудовищами и с бессмертными богами. Но с другой — отобрать пусть даже и у неправедного богатея его законное средство передвижения для нас, людей, познавших Октябрьскую революцию и готовящихся увидеть пересмотр результатов приватизации, это чистой воды беспредел.

Однако, с точки зрения современника Геракла, задача привести в Микены четверку Диомеда не казалась ни легкой, ни неблагородной. Как нынешние зрители кинотеатра «Кодак-Киномир» не наблюдают в безобразиях, устраиваемых Джеймсом Бондом на советской военной базе, ничего предосудительного, так и древние греки в акции против фракийского царя видели исключительно подвиг разведчика. Просто Геракл по приказу руководства переключился с внутренних врагов на внешних.

Фракия, на территории которой герою следовало проводить свою диверсионно-разведывательную деятельность, представляла собой суверенное государство на стыке нынешних Греции и Турции по Эгейскому морю и с немалым куском Болгарии в глубине материка. Имея в своем атласе и лесистые холмы, и бескрайние степи, Фракия умудрилась зарекомендовать себя на внешнем рынке торговлей такими, казалось бы, малосопоставимыми товарами, как древесина и лошади.

Царь Фракии Диомед лично возглавлял национальную федерацию коневодства, из-за чего вся страна в едином порыве работала на лошадиную селекцию, как иные страны работают на хоккей, туризм или нефтяную промышленность. И уже совсем скоро весь мир убедился что государственная поддержка одной отдельно взятой отрасли может привести к фантастическим результатам. Конезаводы Диомеда дали бы сто очков и вперед и назад любой конюшне любого из арабских шейхов нашего времени. В активе фракийца значились отпрыски лучших производителей, когда-либо являвшихся к тому времени на свет.

Подобно тому, как на хоккейных чемпионатах формируют по итогам турнира символическую пятерку из лучших игроков, которые заведомо никогда не выйдут на лед вместе, так и в Диомедовской Фракии лично царем ежегодно, составлялась «символическая колесница» — лучшая четверка жеребцов страны, а значит, и мира. Символическая — потому что, по мнению царственного любителя скакунов, для жеребцов таких кровей было бы оскорблением знакомство с упряжью. Самая большая гордость страны, они не были даже объезжены.

И действительно, этими содержавшимися в отдельной конюшне лошадками не стыдно было гордиться. В год получения Гераклом задания Золотую четверку составляли жеребцы Подарг, Ксанф, Лампон и Дин. Первые два вели свою родословную от бессмертных коней, рожденных горгоной Подаргой от бога западного ветра Зефира. Лампон был сыном коренного из четверки богини зари Эос, а происхождение Дина держалось в таком строжайшем секрете, что Диомед предпочел даже в родословной имя отца Дина обозначить четырьмя крестиками.

Вся эта селекционно-племенная забава была бы достойна одних похвал, если бы не своего рода пунктик у ее вдохновителя. Полагая, что злость — неотъемлемое качество породистой лошади, Диомед делал все, чтобы его любимцы были исключительно злобны. Дело дошло до того, что коней в рамках этой программы кормили сырым мясом, причем зачастую человеческим. В меню попадали как политические враги режима, так и иностранцы, которых печальная судьба заносила во Фракию.

Вообще, надо сказать, что в те времена законы гостеприимства трактовались очень пространно. И отношение к иноземным гражданам во многих странах мира было не как к туристам из-за рубежа — источнику прибыли в национальную экономику, а как к незваным гостям — источнику прибыли в личные кошельки местных владык. И если гость с помощью веских аргументов вроде здоровой дубины в руках и внушительной охраны за спиной не мог наглядно доказать свое право на прием по первому классу, то вместо Большого театра, куда, может быть, намеревался попасть, он имел немалые шансы посетить, например, Диомедовы конюшни.

До нас не дошли сколько-нибудь убедительные сведения, чем именно не угодил Эврисфею Диомед. Фракия никак не граничила с эврисфеевскими Микенами и не имела с ними не то что политических, но даже и торговых отношений. Тем не менее, то ли для самоутверждения на политической арене, то ли из странной прихоти Эврисфей велел Гераклу привести к нему легендарную четверку жеребцов. Ничего унизительней для Фракии не смог бы придумать даже Совет Безопасности ООН. Этот шаг был равнозначен тому, как если бы американские коммандос в 1980 году выкрали Ленина из Мавзолея на Красной площади.

Однако такой приказ был отдан, и Геракл, как человек подневольный был вынужден приступить к исполнению. Другое дело, что за уже истекшие на службе его микенского величества годы герой отлично понял, насколько слабо взаимозависимы срок этой самой службы и количество прикладываемых служащим усилий. Поэтому, бормоча: «Солдат спит, служба идет», он вместо негостеприимной Фракии решил сперва посетить места, где к гостям — и последующие события это еще раз подтвердили — относились куда радушней.

Давний приятель героя, царь города Феры Адмет, уже давно забрасывал Геракла письмами с просьбой погостить у него хоть полгодика. Одно из них, написанное увлекавшимся ориентализмом Адметом в виде классической неправильной хокку, впоследствии стало всемирно известно:

От старых друзейВесточки нет.Грустно.

Геракл с Адметом дружили, что называется, еще с гражданской, еще с двадцатых годов XV столетия до нашей эры. Познакомившись на «Арго», они стали настоящими корешами уже после возвращения аргонавтов из автономки, когда Адмет надумал жениться.

Выбор Адмета пал на дочь властителя соседнего Иолка царя Пелия, того самого, что заварил кашу с походом за золотым руном. Старый интриган умудрился даже после возвращения Ясона сохранить власть в своих руках, но очень скоро увлечение гомеопатией не довело его до добра. А пока в тот небольшой промежуток времени, когда аргонавты уже сошли вразвалочку на родной берег, а власть в Иолке еще не выскользнула у него из рук, Пелий задумал выдать свою старшую дочку Алкестиду замуж.

Однако и здесь неуемный старикан не мог обойтись без аттракциона: условием получения руки принцессы было выполнение трюка, который оказался по силам лишь дедушке Дурову, и то спустя три тысячелетия. Для сдачи экзамена в женихи нужно было совершить круг по иолкскому ипподрому на колеснице, запряженной одновременно львом и вепрем. Как было сказано в афише, «животные и колесница предоставляются организаторами».