Человек Тусовки - Андрей Разин

Какие-то парочки сидели по углам и потягивали дешевое винцо, солидной публики почти не было, и бармен устало поглядывал по сторонам: скорее бы все это закончилось, ни выручки в кассу, ни бабок в карман…

— С чего начнем? — спросил Жека, лениво рассматривая бутылки.

И тут бармен не мог с нами не побеседовать.

— А чего думать, рёбятки, возьмите «Карлсберг», очень пользительно перед сном, да и всего червонец за банец… И «вискарь» прибыл фирмовый, японский, давно такого не было, я вас уверяю…

Мне захотелось достать из кармана пачку бабок и отхлестать ею бармена по лоснящейся роже. Нас он знал давно, впрочем, как и многих завсегдатаев, мы точно так же, как и другие, пасовали перед ёго богатой витриной и потными руками в растерянности перебирали деньги в карманах. Однажды я вышел из бара настолько пустым, что не было даже пятака на метро. Полночи я перся домой пешком, как полоумный… Ну нет уж, эти времена давно миновали, и надо думать, что навсегда. А бармен между тем смотрит на нас и лыбится, это доставляет ему огромное удовольствие, он сполна отыгрывается на нас за свою плохую выручку и слабых клиентов вдоль стен. Ему сегодня не повезло, а нам с Жекой как раз наоборот.

— А ты не спеши, дорогой, — небрежно сказал Жека и достал из кармана тугую пачку четвертных, — мы с товарищем Чикиным немного подумаем и уж точно решим, что нам взять перед сном.

— Значит. так, — сказал наконец Жека, — бутылочек шесть «Карлсберга» один банец твоего любимого вискаря, — он стрельнул глазами на бармена, — и закусочки — несколько порций икры, черной, и красненькой добавь, а также рыбки… Пожалуй, хватит. Бармен принялся все выставлять перед нами, а Жека, не дожидаясь объявки, принялся раскупоривать пачку.

— Подожди, Жека, — сказал я, — ты же вчера выложился. Дай и мне сегодня потратиться, — я достал из кармана точно! такую же пачку. Тут уж у бармена точно помутилось сознание, он назвал Жеке очень скромную сумму, наверняка обсчитав! себя самого, Жека кинул ему горсть четвертных, сказав при этом: — Сдачу сегодня оставь себе…

Словом, мы отлично разыграли эту жирную свинью, обдиравшую нещадно лучшие перья страны, и поэтому уселись за столик с отличным настроением.

— Давай опрокинем за нашу концессию, она все же неплохая, — сказал Жека, и я не стал его останавливать, пускай полюбуетея собой, да и мной одновременно. В этом сегодня нет ничего плохого. Мы тихо и мирно посасывали пиво вперемежку с вискарем, на душе с каждой минутой делалось уютнее.

— Нас тёперь никто не перешибет, — говорил Жека. — Поверь мне, мы недосягаемы. Наши девчонки принесут нам счастье.

Он говорил, а я стал прикидывать, сколько появится в моем! кармане за эти дни. Получалось очень неплохо. Такой кучи я за всю свою жизнь еще не видел. Даже под ложечкой засосало от мысли о том, куда бы их лучше приспособить. Надо повыбрасывать из дома всякую рухлядь, в союзе приближается очередь на тачку, я записался так, на всякий случай, думая о том, что! обязательно толкну ее в первый же день штук за сорок как минимум, а теперь плевап я на эти бабки…

Бутылка таяла на глазах, а мы с Жекой также стремительно косели. Жека будто читал мои мысли:

— Бабки потекут, и надо срочно их пристраивать. В нашей стране надеяться на стабильность не приходится. Правили одни лохи, теперь другие.

Я рассмеялся:

— Надеешься девчонок продавать за зеленые? Жека презрительно на меня глянул:

— Продавать не собираюсь, а бабки обменивать думаю..

— А цены знаешь какие?

— Знаю. По два чирика. И то проблема взять. Но скоро приедет мой старый дружок. Ты его не знал. Он лет десять назад укатил в Штаты и неплохо там за это время пристроился.

— Да уж, они все по рассказам миллионеры, а сами на яшкин стрит старыми презервативами торгуют, — сказал я, у меня тоже есть кое-какие знакомые. Один приезжал, так я его тут кормил и поил.

— Это от жадности… Или твой знакомый в самом деле дебил, а мой парнишка с головой. Так вот, он в прошлый раз мне по пятнадцать сдавал, и теперь цену, уверен, не подымет.

Мы выпили и за это. Вдали зала появился Варфоломеев из «Вечерки» с какими-то двумя типами — то ли иностранцами, но явно вареными, то ли нашими, но уж больно экзотичными. Варфоломеев замахал нам руками, подбежал и уставился недоумевающим глазом на стол.

— Неплохо живете, господа, — сказал он и с сожалением глянул на своих спутников. Такую компашку мы явно поить не будем.

— А-а, понимаю, — вдруг воскликнул Варфоломеев, — кто-то мне говорил, что вы запускаете кое-кого. Ну и как запуск?

— Нормально, — сказал Жека.

— Это он запускает, а я проставлю тебе несколько бутылочек, вернее, баночек пива, — сказал л и отвел Варфоломеева в сторону. Я взял для него «Карлсберга», предварительно отстегнув в кармане четвертной, сказал, что днями передам для «Вечерки» одну ценную информацию, ее надо будет поставить без промедления — в номер. Варфоломеев закивал головой, все будет исполнено в лучшем виде. Когда Варфоломеев отошел, я попросил бармена наполнить пакет бутылками с закуской. Путь у меня сегодня один — только к Евгении Федоровне, родной и незабвенной старушке, которая в ближайшие дни должна нам помогать изо всех своих сил. Жека подошел к бару, его заметно покачивало, похлопал по пакету, сказал, что я зря позволил себе расплачиваться, ну уж если я так поступил, то это даже неплохо, мы сейчас поедем ко мне и продолжим трапезу, гулять так гулять.

— С алкоголизмом покончено, — сказал я, — сейчас дую к Евгении Федоровне. Миллион дел… Клипы и прочее.

— Очень хорошо, я еду с тобой, — сказал Жека, — проведу с ней беседу насчет Вики. Эту девушку нельзя подводить…

Черт с ним, пускай едет, быть может, это избавит меня! Впрочем, оказаться в ее мягкой постели не так уж и плохо. Хоть высплюсь как следует. Мы шли мимо нищего стола Варфоломеева, и мне стало его жалко, я вернулся к бармену и взял еще бутылку виски. Поставил ее перед самым носом Варфоломеева, и тот едва не зарычал от восторга.

— Этот жест останется в истории, — сказал он, — кстати у меня для тебя приятная новость.

— Какая?

Варфоломеев сделал загадочное лицо.

— Ты сразу и не врубишься… Мальчик, по всей видимости, спёкся.

— Какой еще мальчик?!

— Тот самый. Твой закадычный приятель, Распутин.

— Что с ним? — спросил я безразлично.

Опять какая-то сплетня, которыми он окружен ежедневно. То ему миллион баками заплатили за поездку в Америку, а деньги взял и никуда не поехал, то пытался провезти через границу статуэтку Фаберже… Он на словах столько раз го самым синим пламенем, а сам преспокойно чешет стадион и дворцы.