Лирика Древнего Рима - Катулл

Видели смуглую вы: оба вам цвета милы.

Видели вы, как идет гречанка, гордая станом,

Видели наших: влечет вас одинаково к ним.

45 В платье ль плебейском она, в роскошный ли пурпур одета, —

Та и другая равно к мукам тебя приведет;

Если довольно одной, чтоб глаза ты бессонницей мучил,

Каждый найдет и в одной скопище всяческих зол.

Видел я сон, моя жизнь: ты после кораблекрушенья

По ионийским волнам, силы лишаясь, плыла,

Ты во всех былых клеветах на меня признавалась

И приподнять не могла тяжких от влаги волос.

5 Так же с пурпурной волной боролась некогда Гелла,

С мягкой спины соскользнув золоторунной овцы.406

Как я боялся, что вдруг назовут твоим именем море,

Что над твоею волной слезы прольет мореход!

Как я Нептуна молил, молил я и Кастора с братом,

10 Как умолял я тебя, о Левкотея, тогда!

Ты же, ладони свои из пучины едва поднимая

И утопая уже, имя твердила мое.

Если на глазки твои случайно бы Главк загляделся,

То в ионийских волнах нимфою быть бы тебе.

15 И Кимофое тогда лазурной и светлой Несее407 —

Всем Нереидам морей зависть внушала бы ты.

Но я увидел, дельфин спешит оказать тебе помощь,

Тот же, наверно, какой и Ариона спасал.

Вот уж с вершины скалы готов был я кинуться в море,

20 Как разогнал у меня все сновидения страх.

Пусть удивляются все моей над красавицей власти

Полной и пусть по всему Риму о том говорят.

Даже коль к ней притекут все богатства Камбиза и Креза,

Я не услышу: «Поэт, прочь от постели моей!»

25 Вслух мои строки твердит, говорит, что не терпит богатых;

Нет, ни одной не найти, чтоб так читала стихи.

Многое значит в любви постоянство, многое верность,

Тот же, кто многим дарит, многих готов полюбить.

Ежели милой моей захочется плыть через море,

30 Следом пущусь, и один ветер двух верных умчит,

Мы на одном берегу, под одной мы уляжемся кровлей

Дерева, будем мы пить из одного ручейка.

И на одной доске влюбленные могут улечься,

Будет ли ложем корма или же нос корабля.

35 Все я готов претерпеть: жестокий ли Эвр забушует,

Австр ли знобящий помчит парус неверным путем,

Бури ли те зашумят, что несчастного гнали Улисса

Или данайцев суда подле Евбейских брегов,408

Или сойтись берега заставляли, когда аргонавтам

40 Голубь дорогу открыл по незнакомым морям.

Словом, коль с глаз у меня она никогда не исчезнет,

Может Юпитера гнев испепелить мой корабль.

Да, мы нагие вдвоем на один будем брошены берег:

Пусть меня волны умчат, — суша укрыла б тебя!

45 Но к нашей страсти Нептун, однако, жестоким не будет,

Он, как Юпитера брат, также изведал любовь:

По воду шедшую бог Амимону обнял и трезубцем

Он на Аргосской земле выбил Лернейский родник,

Верен обетам своим, за объятья любви переполнил

50 Влагой божественной он девы сосуд золотой.

Так Орифия в плену отрицала жестокость Борея?

Сушу и бездну морей превозмогает Амур.

Верь мне, смирится для нас и Скилла, и грозной Харибды

В водоворте стремнин дико разверстая хлябь,

55 Даже небесных светил никакие не скроют туманы.

Будет сиять Орион, будет Козленок сиять.

Если в объятьях твоих я с жизнью должен расстаться,

Этот конец для меня будет желанным концом.

Тайну хотите узнать своего вы последнего часа,

Смертные, и разгадать смерти грядущей пути,

На небе ясном найти путем финикийской науки

Звезды, какие сулят людям добро или зло;

5 Ходим ли мы на парфян или с флотом идем на британцев, —

Море и суша таят беды на темных путях.

Сызнова плачете вы, что своей головы не спасете,

Если на схватки ведет вас рукопашные Марс;

Молите вы и о том, чтобы дом не сгорел и не рухнул

10 Или чтоб не дали вам черного яда испить.

Знает влюбленный один, когда и как он погибнет:

Вовсе не страшны ему бурный Борей и мечи.

Пусть он даже гребцом под стигийскими стал тростниками,

Пусть он, мрачный, узрел парус подземной ладьи:

15 Только бы девы призыв долетел до души обреченной, —

Вмиг он вернется с пути, смертный поправши закон.

Сжалься же ты наконец, Юпитер, над бедной больною:

Будешь лишь ты виноват, если красотка умрет.

Вот уж настала пора, когда опаляющий воздух

И огнедышащий Пес землю иссохшую жгут.

5 Но не жара тут виной, не жестокость преступная неба, —

Нет, поплатилась она за непочтенье к богам.

Вот что губит теперь, как и раньше губило бедняжек:

Все, в чем клянутся они, — ветер умчит и вода.

Или, сравнив с Венерой тебя, оскорбили богиню? —

10 Ведь ненавидит она тех, кто красивей ее.

Разве был презрен тобой алтарь пеласгийской Юноны,409

Или осмелилась ты очи Паллады хулить?

Нет, не умеете вы, красавицы, сдерживать речи:

Вот как вредна красота, вот как опасен язык!

15 Но для тебя, что снесла так много превратностей в жизни,

Вместе с последней зарей час утешенья придет.

В юности телкою став, Ио мычала и воду

Нила пила, а теперь стала богиней она.

И молодая Ино, скитаясь, по свету блуждала;

20 К ней, к Левкотее, теперь жалкий взывает моряк.

Чудищам моря была обещана встарь Андромеда,

И достославной женой стала Персею она.

По аркадийским полям Каллисто бродила медведем;

Ныне ночным парусам путь указует звездой.

25 Если бы даже судьба поспешила тебя успокоить,

То погребения день будет твоим торжеством:

Сможешь Семеле открыть, что за зло красоте угрожает:

Эта поверит тебе, беды сама испытав.

Первое место займешь ты среди героинь меонийских,410

30 И никогда и ни с кем ты не разделишь его.

Ныне же сердце смири пред судьбою, насколько сумеешь:

Сжалится бог над тобой, черный развеется день.

Даже Юнона-жена отпустила б твои прегрешенья:

Горько Юноне, когда женщине гибель грозит.

Вот и волчок перестал вертеться под звуки заклятий,

И на потухшем уже лавр не трещит очаге;

И не желает Луна с небес многократно спускаться,

И погребальную весть карканье ворона шлет.

5 Но на ладье роковой любовники верные вместе,

Темный парус подняв, к водам подземным уйдут.

Не об одной я молю — двоих пощадить умоляю:

Будет жива — буду жив; если умрет — я умру.

За исполненье мольбы я священную песнь обещаю:

10 «Милую спас, — напишу, — вышних владыка богов».

Жертву тебе принося, у ног твоих она сядет,

Сидя расскажет про все долгие беды свои.

Пусть, Персефона, твоя с ней милость останется; ты же,

О Персефоны супруг,411 грозную ярость смири!

Боги подземные, вы много тысяч красавиц пленили,

Пусть же из них хоть одна здесь, на земле, расцветет.

5 Там ведь Иола412 у вас, Тиро белоснежная с вами,

С вами Европа, и там грех Пасифаи сокрыт.

Все, что цвели красотой в Ахайе древней и в Трое,

В царстве погибшем, где Феб правил и старец Приам,

С ними бесчисленный сонм красавиц римских, которых

10 Смерть унесла и костра жадное пламя сожгло.

Нет, не бессмертна краса, и счастие длится не вечно:

Рано иль поздно, но всех ждет беспощадная смерть.

Ты же, мой свет, избежав теперь опасностей грозных,

Ты учреди хоровод, дар свой Диане воздай,

15 Бдение ты учреди Изиде — бывшей телице,413

Да уж и мне заплати должные десять ночей…

Свет мой, когда я бродил вчерашнею ночью, подвыпив,

И не хранила меня верная свита рабов,

Вдруг повстречалась со мной малорослая стая мальчишек

(Сколько — того не скажу: страх помешал сосчитать);

5 Факелы были у них, у других же в руках были стрелы,

Третьи, почудилось мне, цепи несли для меня.

Все на подбор нагишом. Из них один побойчее

Крикнул: «Держите его! Он вам отлично знаком!

Он — тот самый, кого подруга в сердцах отдала нам».

10 Молвил — и тотчас аркан шею мою затянул.

Кто-то меня приказал тащить в середину, и слышу:

«Пусть тот погибнет, кто нас не признает за богов!

Ждет ежечасно тебя голубка твоя, недостойный,

Сам же невесть ты каких ищешь, безумец, дверей.

15 Лишь на сидонском чепце, на ночном, она ленты распустит,

Только раскроет глаза, отягощенные сном,

Как на тебя аромат повеет не трав аравийских,