Скрытый Пророк - Ричард Кнаак

Ближайшие деревни снова пустели перед их приходом. Остовы, которые некогда служили домами, казались Мендельну мрачнее, чем кладбища, ибо они предназначались для того, чтобы вмещать жизнь. Всё это было неправильно…

Впереди попадались и солдаты, в большинстве своём они скрывались, занимаясь подготовкой к штурму, который, они думали, начнётся завтра. С таким количеством, которое, по ощущениям Мендельна, имелось впереди, они не смогли бы даже задержать эдиремов. Магия, которую он мог ощутить среди защитников города, была минимальной.

Серентия пыталась поддерживать порядок в рядах эдиремов, но даже с поддержкой Сарона и Йонаса это становилось всё более трудным. Зная, что его присутствие окажется скорее пагубным, чем полезным, Мендельн в конце концов улизнул от толп и вошёл в ближайшую деревню. Он знал, что ему не стоит отделяться от остальных, но ему всегда было проще размышлять в одиночестве. Не то чтобы он был один: его всегда сопровождало несколько теней, в данном случае — несколько случайных умерших в районе столицы. Он уже допросил их и не выведал ничего ценного. Это были простые люди, которые пытались выжить усердным трудом.

Необеспокоенный наступлением ночи, Мендельн бродил от одного пустого дома к другому. Он мало что ещё делал, кроме как заглядывал в случайные окна. Не то чтобы ему было интересно, как живут местные, но ему не хватало своего собственного прошлого.

При этой мысли он печально улыбнулся. В Сераме Мендельн не единожды мечтал стать кем-то большим, чем фермер, много раз он желал путешествовать по экзотическим местам, отмеченным на картах и чертежах, которые мастер Сайрус давал ему изучить.

Он обо что-то запнулся. Предмет откатился от него на несколько ярдов. Со слабым любопытством Мендельн поднял его. Девичья кукла. У неё были тёмные волосы, она была окрашена в тёмно-коричневый цвет — без сомнения, чтобы походить на свою владелицу. Мендельн подумал о своей младшей сестре, которая давно умерла от эпидемии. С тех пор, как Мендельн обучился своим умениям, он несколько раз задумывался о том, можно ли призвать её дух. Но каждый раз идея незамедлительно сменялась отвращением. Она была мертва. Его родители были мертвы. Он хотел, чтобы они пребывали в покое.

Он не хотел, чтобы он узнали, кем стали он и Ульдиссиан.

Мендельн положил куклу назад в надежде, что, если как-то удастся избежать насилия, ребёнок и потерянная игрушка однажды воссоединятся. Однако, выпрямившись, Мендельн почувствовал, что он не один. Он взглянул в пространство между двумя пустыми домами… И увидел, что Ахилий, с луком в руках и стрелой, приложенной к тетиве, глядит в ответ на него.

Брат Ульдиссиана отреагировал инстинктивно. Он выхватил костяной кинжал со стремительностью, к которой, очевидно, был не готов даже восставший из мёртвых охотник. Мендельн пробормотал несколько слов, которым научил его Ратма.

Ахилий едва успел броситься в тень, как несколько залпов зубов-снарядов ударили место, где он стоял за миг до этого.

Мендельн ругнулся, после чего метнулся к ближайшему дому. Он послал призраков, сопровождающих его, в деревню выяснить местоположение Ахилия.

Но как только они ушли, этот вопрос лучник сам для него решил:

— Я… Не желаю… Зла… Мендельн, — прохрипел Ахилий как будто по другую сторону стены, к которой прислонился брат Ульдиссиана. — Выйди… И мы… Поговорим.

Перевернув кинжал, Мендельн прошептал очередное заклинание.

Не успел он закончить, как что-то просвистело мимо его уха. С разнёсшимся стуком оно ударило деревянный брус другой стены.

Стрела влетела в окно и прошла в нескольких футах от Мендельна. Брат Ульдиссиана припал к грязному полу и пополз к задней части здания. Одновременно он начал шептать новое заклинание.

Передняя стена — в том числе окно, через которое Ахилий послал стрелу, — взорвалась.

Позади взрыва раздались возгласы негодования и проклятья. В это самое время Мендельн бросился через заднюю дверь в ближайшие заросли. Два призрака, молодого человека, усеянного сыпью, и престарелой женщины, которая погибла от слабого сердца, сообщили ему, хотя это и так было понятно, что взрыв задел Ахилия.

Пока восстанавливал дыхание, Мендельн проклинал свою нерешительность. Существовали заклинания, которые куда лучше могли навсегда расправиться с кем-то наподобие его бывшего друга. Однако обладатель чёрной мантии не мог заставить себя произнести их. В конце концов, это был Ахилий, и хотя лучник выследил брата Ульдиссиана с очевидным намерением убить его, Мендельн таил слабую надежду освободить живого мертвеца.

Благородная мысль… Которая точно приведёт к тому, что сын Диомеда будет убит.

Другой призрак, миловидной благородной девы, которая предпочла принять яд, чем продолжать принудительный брак с престарелым и жестоким человеком, материализовалась как раз вовремя, чтобы указать, с какой стороны подходит Ахилий. Мендельн бросился в густой кустарник позади деревянной хижины, и хотя он не слышал подхода охотника, он знал, что его бывший друг отстал ненамного.

И действительно, не далее как вздох спустя донёсся знакомый задыхающийся голос:

— Мендельн… Я пришёл… Поговорить… В этом нет… Нужды! Давай оба выйдем…

В ответ Мендельн начертил в воздухе рисунок и направил его в сторону голоса Ахилия.

— Во имя… Звёзд! — раздражённо воскликнул охотник с того места, где скрывался. В то же время раздался рокочущий звук, словно началось маленькое землетрясение.

Хотя брат Ульдиссиана не мог видеть плодов своего заклинания, он мог их себе вообразить. Земля вокруг Ахилия должна была начать вздыматься, стремясь поглотить его и тем самым вернуть в могилу. Это заклинание Мендельн создал сам, основываясь на том, что показал ему Траг’Оул. Мендельну тошно было проделывать такое со своим другом, но он не мог позволить Ахилию выстрелить во второй раз.

Пока встряска земли продолжалась, Мендельн побежал к далёкому лагерю. Ему не нравилась перспектива снова подвести Ахилия к Серентии, но в неё охотник вряд ли попытается снова стрелять… Во всяком случае, Мендельн надеялся на это. По правде говоря, ему не пришло в голову ничего лучше. Он знал только, что должен продолжать движение.

Последнее суждение подтвердилось в следующий же миг, когда вторая стрела пролетела мимо его руки. Она вонзилась в ствол ближайшего дерева, и когда Мендельн ощупал руку, то обнаружил, что стрела порвала ткань мантии. Полдюйма в сторону, и головка вонзилась бы ему в руку.

Это снова навело его на мысль о Серентии и том, что случится, если Ахилий решится снова предпринять попытку её убийства. То, что лучник так скоро преодолел последнее заклинание, говорило о могущественной силе, стоящей за ним.