Наследники Тимура - Александр Валевский

И Боцман рассказал о встрече с Жоржем.

— Врет твой Жорка! Он, наверно, хочет что-нибудь украсть у генерала, — сказал Котька.

— А ты откуда знаешь? Умник какой! Я сказал, — молчок — и все!

Взволнованный Котька встал.

— Отдай ему деньги, слышишь! Влипнешь в историю… Отдай.

— Поздно! — прервал его Боцман. — Если я сорву у Жоржа свидание, — худо мне будет. Понятно?

— Черт с тобой! — плюнул с досады Котька. — Я ничего от тебя не слышал и ничего не знаю. До свиданья!

— Постой!

— Нечего мне тут стоять!

— Ну, смотри, — нахмурился Боцман, — если кому пикнешь, — с Жоржем шутки плохи. И моя заступа не поможет.

— Прощай! — сказал Котька, не глядя на Боцмана. Он сделал шаг, на секунду задумался, потом махнул рукой и пошел к выходу.

— Прощай… прошептал Боцман и в глазах его появилось тоскливое выражение. Он достал заветную коробку с сигаретами и посмотрел вслед уходившему Котьке: как он шел по размокшему катку хлюпая по лужам.

Необычайное происшествие

После свидания с Котькой на пустыре Боцман часа два болтался по улицам, изнывая от скуки, и наконец вернулся домой, но и здесь его заедала тоска. Предстоящее завтра подозрительное предприятие не очень тревожило Боцмана, но не радовали и деньги, полученные от Жоржа. А что они, деньги, когда некому даже похвастаться своим капиталом! Друзей больше нет. «Остался один! Твои бывшие товарищи теперь с нами!» — вспоминал он слова Буданцева.

Он шел по двору, рассеянно шаркая ногами, не обращая внимания на веселую беготню ребят. У него с ними нет ничего общего. Он здесь чужак в своем собственном дворе.

Какой-то мальчуган шмыгнул мимо, и Боцман по привычке подставил ему ножку, но даже не посмотрел, как тот растянулся, не засмеялся, удовлетворенный своей ловкостью, а пошел дальше. Дойдя до конца двора, он медленно повернул обратно и все ломал себе голову, стараясь придумать, чем бы развлечься, как убить непереносимую скуку.

Ребята друг за дружкой шныряли в подъезд, быстро поднимались по лестнице, весело шумели, смеялись.

«К Буданцеву Гришке идут», — решил Боцман и, подняв голову, взглянул на окна пятого этажа. Хлопая по водосточной трубе, раскачиваемые ветерком, колыхались разноцветные флажки. «Там у них, наверно, весело», — с горечью подумал Боцман. И ему вдруг очень захотелось попасть в эту крикливую, шумную компанию, пошутить, «потрепаться», сыграть в какую-нибудь залихватскую игру, повозиться с крепкими, сильными ребятами. «Скажи, что ждешь на дворе. Я сейчас же спущусь…» — снова вспомнилась ему встреча с Буданцевым, разговор зимой на бульваре.

Он издали увидел Котьку и Миньку, крикнул им, но, занятые веселой беседой они не услышали его и скрылись в дверях подъезда.

Боцман достал из пачки сигарету, закурил и вслух сказал:

— Куда же податься? Тоска смертная!

Рядом быстро прошел Виктор Гуляев, неся на плече два тяжелых весла, и чуть не задел Боцмана.

— Эй, чемпион! — окликнул его Боцман.

— Чего тебе? — повернулся Гуляев.

Боцман нерешительно потоптался на месте.

— Тут ваш дружок Буданцев предлагал мне быть капитаном яхты. Подумаешь, дело! Я отказался…

— Ну и что?

— Так вот, передай ему, что я согласен на пару с ним командовать тимуровским отрядом. Пускай он будет комиссаром, а я командиром. Ты его сейчас увидишь?

— Увижу.

— Вот передай. Я буду здесь ждать.

Гуляев переложил весла на другое плечо и оглядел Боцмана. Очень хотелось сказать: «Ты что, белены объелся?! Ты в своем уме?!» Но Гуляев, помня постоянные наставления Буданцева, сдержался и только сказал недовольным тоном, с трудом скрывая раздражение:

— Пожалуйста без ультиматумов!

— Я жду полчаса, — повторил твердо Боцман. — Так и передай!

— Жди! — сказал Гуляев и пошел к подъезду, думая по дороге: «Ага, заело! Околеваешь в одиночку, так тебе и надо! Подождешь, потерпишь, больно горд: захотел нами командовать! Собьем с тебя спесь! Попросишься в будущий клуб полы подметать, так мы еще подумаем».

Придя на заседание совета штаба, Гуляев никому ничего не сказал, нарочно сел у окна и, посмеиваясь втихомолку, поглядывал на двор, где разгуливал Боцман, нетерпеливо мусоля сигарету.

Прошел час. Тимуровцы обсуждали программу открытия клуба.

Гуляев, выбрав удобный момент, когда Толя Силаев оторвался от записи в дневнике, толкнул его локтем:

— Взгляни-ка на двор, — там Боцман мотается как неприкаянный. Ждет с Гришей свидания. Задумал быть нашим командиром. Чудик! Вот потеха, ей-богу!

— Ты правду говоришь? — спросил Толя и бросился к окну. — Где же он?

— Да, видно, ушел. Скатертью дорога!

— Он просил с ним встретиться Гришу?

— Ну да. «Ждать, говорит, буду полчаса». Вот барахольщик!

— Тише! — крикнул Буданцев. — Ребята, ну что у вас там за разговоры! Толя, ты будешь вести дневник или нет?

— Ребята! — вдруг закричал Толя. — Гриша! Товарищи! На дворе нас ждал Боцман, хотел говорить… Сказал Виктору, чтобы он об этом передал Грише. А Виктор ни гу-гу! И Боцман ушел.

— А что же я буду передавать, когда он командиром хочет быть! Подумайте, какой наглый тип!

— Неважно, кем он хочет быть, — прервал его Толя. — Он хочет быть с нами. Вот что! Неужели у тебя не хватило ума это понять?

— У тебя ума много? — разозлился Гуляев. — Пусть Боцман вначале сломит свою спесь. Подумаешь, барин! Пижон! Мы и так цацкаемся с ним, как с писаной торбой.

Буданцев энергично похлопал в ладоши, но видя что ребят не унять, застучал кулаком по столу.

— Да прекратите же! Заседание штаба временно прерывается. Найдите Боцмана. Я буду ждать его во дворе по тех пор, пока вы его не найдете, — хоть до вечера!

Он накинул пальто, схватил шапку и вышел из комнаты.

Ребята шумно споря, последовали за ним. Но найти Боцмана не удалось. А на другой день утром, когда все тимуровцы были в школе, во дворе дома произошло необычайное происшествие…

Около двенадцати часов дня при попытке ограбить квартиру были задержаны Жорж и его сподручный, некто Филин.

Когда воров выводили на улицу, Боцман, увидев Жоржа среди милицейского конвоя, так перепугался, что бросился бежать сломя голову по улице.

Какой-то худощавый, невысокого роста мужчина, который до этого безмятежно читал на стене дома газету, сделал вдруг резкий прыжок и преградил Боцману дорогу:

— Одну минуточку!

Боцман растерянно дернулся в сторону, но сразу почувствовал сильную боль в плече. Незнакомец крепко держал его за руку.

Боцман плаксиво запротестовал:

— Не имеешь права хватать! Я ни в чем не виноват. Пусти… Меня в аптеку мамка послала…

Гражданин молча подал знак милиционеру. Тот подбежал.

— Взять!

— Есть! — козырнул милиционер и, качнув головой в сторону подъехавшего к воротам закрытого автомобиля, сказал:

— Давай шагай поживей! Не задерживай!

Всю дорогу Боцман трясся от испуга и недоумевал, — каким образом он попался, как он не увидел раньше милиционеров? Ему и в голову не приходило, что задолго до того, как он встал «на стрёме», работниками угрозыска была налажена в доме засада.

Чего же хочет Буданцев?

Никто никогда не видел Гришу в таком возбужденном состоянии. Он резко ходил по комнате, круто разворачиваясь, то снимая, то вновь надевая очки, ожесточенно размахивал руками и кричал:

— Это мы виноваты, что упустили Боцмана! Мы! И прежде всего я. Надо было раньше им заняться. Всё завтра! Прошляпили! Грош цена всему отряду, если мальчишки в нашем доме будут оказываться соучастниками воров. Позор! И нет нам никакого оправдания. И нечего нам друг друга утешать. Ведь подумать только: уже шел к нам своенравный, дрянной парень, хулиган, своевольный и самолюбивый… С чего бы это? Исправился? Перевоспитался? Я думаю, что просто с тоски. Один! Душа заныла. Вот бы и зацепить его в этот момент. Нет, черт! Проворонили! А, что зря говорить! К чему тут дурацкие слова сожаления! Не поправишь!

Ребята, подавленные волнением своего старшего товарища, молчали.

Некстати пришла еще Наташка. Никто так и не мог понять, зачем она пришла.

Вид у нее был такой же растерянный, как при свидании в ТЮЗе с Ромео — Демьяновым.

Она не ожидала застать у Буданцева так много народу и теперь совсем запуталась в словах:

— Я хотела бы… очень хотела… заняться в отряде… Я прошу дать поручение мне… но очень серьезное, чтобы я могла заняться…

— Заняться! Заняться! — повторил раздраженно Буданцев.

Он крутил в воздухе очки, недовольно морщил брови, кося глазами, смотрел в упор на Наташку и не видел ее удивленного и растерянного лица.

— Дозанимались уже! Допрыгались наследники Тимура! Вороны!