Мир полон разведенных женщин - Джеки Коллинз

Недурного в том ничего не было. Втайне Джон пребывал в ярости. Теперь, когда они – предположительно – обвенчаны, все должно измениться. Та договоренность, что у них есть, сгодится для людей, просто живущих друг с другом, но она вовсе не о-кей, когда она будет его женой. Когда он разберется с Джексоном в их делах, они с Маффин сядут и обстоятельно обо всем поговорят.

– Эй, – воскликнула Лори, – вон за тем столиком это разве не Буч Кауфман.

Они все посмотрели в ту сторону.

– Да, – сказала Маффин, – он очень ничего.

– Да, – согласилась Лори, – очень.

– Сделай мне одолжение и попытайся сегодня сосредоточиться на Джексоне, – инструктировал Джон.

– Я вчера на нем сосредотачивалась, – надулась Лори.

– Сосредоточься снова, и я сделаю для тебя еще один целый набор твоих снимков.

– Правда? Это то, что мне нужно. Когда мы этим займемся?

Они пришли все вместе. Малыш Марти, Джексон, Майк Джеймс и Эрика.

Джон усадил Джексона подле себя, и был счастлив.

– Что-то ты затих, – снова сказала Эрика Майку, – разве ты не хотел приходить сюда?

– Но есть-то надо, не так ли?

– Это чудесно. Очень лестно.

– Если тебе нужна лесть, то ты не с тем сидишь. Под столом она слегка дотронулась рукой до его колена.

– Если то, что произошло чуть раньше, – образец, то я с тем, с кем надо. Я думала, может, тебе захочется провести вечер у меня дома.

Майк кивнул. Все, что угодно, только бы протянуть эту ночь. И он не протянет ночь, думая о Клео, если будет сам по себе.

Маффин пела Марти:

– Твой концерт был замечательным.

– Эй, спасибо, – молвил он. – Ребятам, кажется, понравилось.

Джон сказал Джексону:

– У меня есть очень интересная идея. Ты можешь представить себе Маффин в специальной телепередаче играющей на гитаре и поющей?

– А она может петь? – удивленно спросил Джексон.

– Да, – уверенно ответил Джон.

– Тогда это хорошая идея. Устроить ей передачу не проблема. Я думаю…

Лори внезапно обвила Джексона руками за шею и взасос поцеловала его.

Джон нахмурился. Не теперь, Лори. Позже. Сосредоточься на нем позже.

К столу подходил Буч Кауфман. Крупный, мускулистый блондин в синих джинсах и в свитере крупной вязки.

– Марти, малыш, – приветствовал он, – рад видеть тебя. Эй, Джексон, все идет как надо для тебя и малыша. Какую газету ни откроешь, везде это вот дразнящее лицо.

– Ты с кем? – поинтересовался Джексон.

– Парочка очаровашек.

– Подсаживайся к нам.

– Хорошо. Почему бы и нет. Эй, Франко, – приведи-ка сюда моих малышек.

Еще несколько стульев с трудом расставили у стола, появились две подружки Буча. Одна была женой поп-певца, а другая – припадочного вида черная дама с крашеными под блондинку волосами. Казалось, они больше интересовались друг дружкой, чем кем-либо еще.

– Как дела с фильмом? – спросил Джексон.

– Не быстро. Я уж тут три месяца и начинаю скучать по пляжу. Мужик, я и впрямь скучаю без своей хижинки в Малибу. Утречком встанешь, нырк – в океан, пробежка по пляжу, бекон на гриле к завтраку. Что сравнится с этим?

– Это точно, – согласился Джексон. – Ты здесь всех знаешь, Буч? Это – Лори, Джон, Маффин, Эрика и ты ведь знаешь Майка Джеймса из Хэмптон рекордс, так?

Буч искренне потряс руку Майку.

– Никогда не имел удовольствия, но я знаю Би. Би. и Мэри Эллен. Какая пара!

Лори облизала губы.

– Я пять раз видела «Романтика», – объявила она. – Я все время плакала.

– А я видела дважды, – встряла Маффин. Пол столом она сжала Марти ляжку, дабы тот знал, что мыслями она все еще с ним.

– Вот это да! – воскликнул Буч, сверкая знаменитой улыбкой. – Мне гроши заплатили за эту чертову картину, а она стала одним из крупнейших бестселлеров всех времен. Я наткнулся тут как-то на продюсера и спрашиваю: как бы поделиться со мной, что вы заработали, мне же, говорю, заплатили с гулькин нос. Херово, отвечает он, очень херово! Парень этот миллионы заколотил на этом фильме – миллионы!

– Было так грустно, когда в конце вы умерли, – призналась Лори, – это выглядело так по-настоящему.

Буч осклабился.

– Потому-то фильм и пользовался таким успехом, душка моя.

– Эй, – воскликнул Джексон, – а ты не думал больше о том, чтобы записать пластинку?

– Я петь не умею… – возразил Буч.

– А Ли Марвин может? А Рекс Харрисон? А Телли Савалас? Что ты думаешь, Майк? Неплохая идея, а? Буч Кауфман на пластинке «Хэмптон». Не хочешь ли предложить ему сейчас контракт?

– Прошлым вечером ты был с моей женой, – спокойно заметил Майк.

– Пардон? – отозвался Буч, не уверенный, правильно ли он расслышал.

– Ты был с моей женой, – повторил Майк.

Тишина нависла над столом. Буч отчаянно пытался припомнить имена тех двух девиц, с которыми он оказался в постели вчера вечером. Напрасно, он их имен даже не спрашивал.

– Я был? – сказал наконец Буч, и улыбка у него получилась ломаной.

– Клео – моя жена, – холодно произнес Майк.

– О, Клео! – воскликнул Буч. – Да, прекрасная дама. Она пишет обо мне статью для «Имиджа».

– Я знаю, – коротко сказал Майк, – она мне все об этом рассказала.

– Это чудесно, – нервно пробормотал Буч. Много ли Клео наговорила своему мужу? – Она удивительный человек. Вы давно женаты?

– Четыре года, – коротко ответил Майк, – она разве тебе не сказала?

– Не. Ну, ты ведь знаешь, как это бывает у нас, актеров, всегда говорим только о самих себе. Я никогда никаких ЛИЧНЫХ разговоров с Клео не имел. Эй, Джексон, я могу позаимствовать твою подружку на танец?

– Конечно, – согласился Джексон. Лори радостно выскочила из-за стола, и они с Бучем ушли.

– Чего это ты ревнивого мужа изобразил? – поинтересовалась Эрика с улыбкой удивления.

– Я не ревнив, – сказал Майк, – я просто хотел, чтобы этот пляжный хер знал свое место.

– Какое место?

– Не имеет значения. Ладно, хватит об этом.

– Вы с женой разошлись?

– Нет, не разошлись.

– Вы просто идете каждый своим путем.

– Нет, не идем. Клео устала, она спит, вот поэтому я и без нее сегодня вечером.

– А мне-то что?

Майк повел плечами. У него внутри все еще кипело от злости – за ухмылку на лице Буча. Конечно же, Клео никогда бы ничего с ним делать не стала – он знал это наверняка. Но мерзавец этот все же, наверное, пытался. Любой мужик попытался бы с Клео.

– Если ты хочешь заниматься любовью со мной, – сказала Эрика, – что тогда плохого в том, что твоя жена занялась бы любовью с другим мужиком? Все по справедливости, не так ли?

Майк обдал ее уничтожительным взглядом.

– То, что делаю я, это я. Клео другая. Ей вовсе не интересно связываться с проходящими жеребцами. У нее есть я.