Обида Крошечки-Хаврошечки - Дарья Донцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я умею владеть собой! – возразила я. – Немедленно скажи имя и фамилию этой тетки!
Глава тридцать пятая
– Анна Валиева, – произнес Егор.
Я оторопела:
– Ты уверен?
– Да, – кивнул Холин. – Девица могла вколоть яд в маски для лица. Маленький шприц легко спрятать в карман. Никого не удивит, если она придет в отдел сборки посылок, чтобы шепнуть начальнице: «Лариса Михайлова – ВИП-ВИП-клиентка, ей надо побольше презентов». И пока бегали за особыми подарками, вероятно, она вытащила шприц.
– Из дырки в маске может вытекать… – начала я.
– Нет, – возразил Егор. – Я взял такую маску, провел эксперимент. Если применить шприц для диабетиков, то ничего не вытечет наружу.
– Трудно поверить, что это совершила Аня! – воскликнула я.
– Да! Именно она! Твой личный секретарь, милая, работящая, всегда приветливая, готовая прыгнуть за тобой в воду, в огонь войти, хорошенькая внешне Анна Валиева.
Я растерялась, но через секунду обозлилась так, что заныли зубы. Рука схватила телефон… Егор быстро выдернул его из моих пальцев и чуть сердито произнес:
– Вот поэтому Анатолий Вадимович и велел работать тайно. Ты кому сейчас звонить собралась?
Волна негодования перекатилась из мозга в желудок.
– Бабушке, – соврала я. – Вспомнила что… ну… э… э… короче, забыла с ней связаться по одному делу.
– Не ври, – отрезал Егор. – Ты решила высказать Валиевой все, что о ней думаешь, объявить об увольнении. Что будет дальше? Сегодня же и Петра на работе не окажется. Степанида, тебе лучше пока не показываться в «Баке».
– Прости, – произнесла я, – неверно себя повела. Больше не повторится. Пропустить рабочий день сейчас нет возможности.
– Сумеешь общаться с Валиевой как всегда? – быстро спросил Холин.
Я молча кивнула. Егор перевел взгляд на Романа.
– Пару дней меня не будет в головном офисе. По легенде, я один из руководителей, поэтому вынужден посещать филиалы «Бака». Завтра в полдень отправлюсь во Владивосток, там проведу два дня и вернусь. Вам не следует ничего предпринимать.
– Одно не могу понять, – пробормотала я, – почему Ильин решил обвинить в смерти Ларисы ее подругу Маргариту?
Холин пару секунд посидел тихо, потом признался:
– Пока мы не во всем разобрались. Но понимаем, что Лариса неспроста стала женой Ильина. Через несколько лет прекрасной семейной жизни Николай Петрович мирно скончается от инфаркта или инсульта. Скорее всего, произойдет это на каком-нибудь зарубежном курорте, где всегда плохо с медобслуживанием. Ночью станет плохо, жена проспит, утром увидит, что супруг еле дышит! Пока из отеля перевезут в город, где есть клиника… Умрет бедолага. Случается такое. Вдова получит все, чем владел Ильин, и заживет долго и радостно – вероятно, с Комаровым. Не исключено, что Мама Бро и Анна вскоре после похорон Николая погибнут в автокатастрофе… Комаров – мастер на разные штуки. Но почему в историю попала Маргарита Ласкина, пока не могу сказать.
После того как Егор ушел, я тихо сказала мужу:
– В голову не могло прийти, что Холин – сотрудник такой организации! Держала его за полного идиота!
– Надо быть умным человеком, чтобы хорошо исполнять роль дурака, – улыбнулся Роман.
Глава тридцать шестая
Больше всего на свете мне не хотелось увидеть сейчас в нашем зале для показов режиссера Комарова. Но он оказался первым, на кого я наткнулась, перешагнув через порог.
– Привет, привет! – весело поздоровался тот. – Твое место впереди. Видишь два красных бархатных кресла?
– Угу, – кивнула я.
– Садись в правое, не в левое.
– Ладно, – согласилась я.
– У тебя все хорошо? – насторожился Комаров. – Ты какая-то тихая.
– К зубному ездила, – соврала я, – до сих пор от страха трясусь.
Петр тихо рассмеялся.
– Для меня попасть в лапы стоматолога – хуже, чем угодить к голодному тигру.
Через час зрительный зал заполнила публика. Петр, снова увидев меня, напомнил:
– Не садись в левое кресло, там сюрприз для Романа Глебовича.
Потом режиссер схватил микрофон и заговорил:
– Дорогие гости, поприветствуем того, кого мы очень любим!
Мой муж медленно пошел по проходу, улыбаясь всем сотрудникам, которые получили приглашение на торжество. Вид у Звягина был самый радостный, но я знала, как он не любит торжества, посвященные своей особе, поэтому от всей души пожалела супруга.
Когда мы сели, Роман, не убирая с лица счастливое выражение, тихо произнес:
– Ужас на крыльях ночи. Праздник упал на меня, как гиря на макушку.
– Это выражение любви, – попыталась я утешить мужа. – И я заранее предупреждала тебя о том, что готовится.
– Верно, – согласился супруг. – Но только о торжестве ты шепнула мне вчера поздно вечером.
– Но шепнула же, – рассмеялась я. – Нарушив обещание молчать. Расслабься, действие рассчитано всего на два часа.
– На два часа?! – переспросил Роман. – За что?!
– И на этот раз тебе не удастся удрать под предлогом невероятно важной встречи, – хихикнула я. – Ты главный герой праздника. Народ долго готовился. Не знаю ничего, репетиций не видела. Меня ни на одну не пустили, справедливо полагая, что я твой шпион.
Зал снова взорвался аплодисментами, на подиум выбежал некто в костюме кролика.
– Всем привет, привет, привет! – неестественно радостным голосом завопил он. – Герой нашего вечера обожает животных!
Роман толкнул меня локтем в бок.
– Это верно, уважаю кроликов в тушеном виде.
– Парад начинается! – орал тем временем длинноухий. – Первым идет финотдел!
Зазвучал марш, на подиуме появились наши бухгалтеры во главе с суровой Нинель Андреевной. Кто есть кто, оказалось трудно понять, поскольку все шагали в костюме страуса! На ноги дамы натянули черные колготки, сверху надели юбки из перьев и такие же кофты, на головах сидели шапочки, лицо скрывали маски. Почему я сообразила, что впереди шествия Нинель? Если у вас рост метр восемьдесят пять и объем тела совпадает с этой же цифрой, то у вас нет шансов остаться неузнанной. Нинель, держа в правой руке папку, замотанную в фольгу, громко командовала:
– Ать-два, левой! Ать-два, правой! Стоп!
Строй замер, зазвучала всем знакомая музыка, и бухгалтерши запели:
– Не слышны в «Баку» даже шорохи, но ничто не замирает до утра…
Я поняла, что нас ждет вечер самодеятельности с переделанными на свой лад хитами, и осторожно глянула на Звягина. Тот смеялся, прикрыв ладонью нижнюю часть лица.
Исполнив бессмертные «Подмосковные вечера» на свой лад, финансистки снова выстроились и пошагали за правую кулису. Их провожали бурными аплодисментами. Последний «страус» споткнулся, зашатался, но удержался
