Шоковая терапия - Ирина Градова

Наверное, отец Шилова нутром почувствовал, что между нами не все в порядке – не думаю, что Олег что-то ему рассказал. Я поняла это по тому, как исключительно ласково Шилов-старший общался со мной вечером, перед нашим отъездом. Он объездил кучу магазинов и приготовил нам такой ужин, от которого мы оба «отвалились», как два напившихся крови клопа (надеюсь, мой свекор простит мне такое сравнение – к качеству еды оно не имеет никакого отношения!). Его молодой любовницы в тот день и след простыл, и это говорило об уважении к Олегу, до сих пор не простившему отцу «эту женщину». Муж никогда не рассказывал мне о причине развода своих родителей, но я догадывалась, зная, насколько неравнодушен его папа к прекрасному полу. После развода Шилов-старший, словно наверстывая упущенные годы, проведенные в борьбе с самим собой за верность семье, принялся менять одну женщину за другой. Наконец, устав от этой гонки, не соответствовавшей его возрасту и статусу, мой свекор несколько успокоился и остановил свое внимание на сорокалетней Дине (ему самому в тот момент уже стукнуло семьдесят три). В мой прошлый визит сюда мы с ней познакомились, хотя Дина деликатно уехала к себе в квартиру ночевать – очевидно, ее об этом попросил Шилов-старший. Сегодня она также отсутствовала. В общем-то, Дина показалась мне довольно милой и интеллигентной женщиной, и, хотя она и не имела отношения к медицине, у нас нашлось много общего. Естественно, Олегу знать об этом совсем необязательно.

После ужина Шилов-старший отправился на боковую, а я пошла в кухню мыть посуду, чувствуя себя виноватой в том, что свекор вынужден спать в одиночестве. Через несколько минут появился Олег.

– Поговорим? – спросил он.

– О чем?

– О твоем новом расследовании.

– Ты же не хотел о нем слышать!

– Ну, знаешь, все меняется.

Да, судя по всему, Шилов-старший неплохо потрудился, пока мы с Яблочкиным навещали Ольгу Малинину. Интересно, какие аргументы он выдвинул в беседе с сыном, что заставил его изменить свое непримиримое отношение к этому делу? Ломаться смысла не имело, и я вкратце поведала мужу обо всем, что было мне известно на текущий момент.

– Значит, вы считаете, что смерть этого Рубина – не частный случай? – задумчиво произнес Олег, помешивая чай. – Ты понимаешь, как трудно такое доказать?

– Еще как понимаю! – отозвалась я, вытирая последнюю тарелку и ставя ее в буфет.

– Все препараты, использование которых можно доказать, имеют соответствующие сертификаты, а не продаются в «Сосновом раю» из-под полы, верно?

– Точно. А сколько там еще такого, чего мы вообще никогда не сможем доказать… Но люди пострадали, и против этого не попрешь! Пока что погибли только два человека, но ты можешь себе представить, что случится, если и остальные пациенты, проявляющие признаки агрессии, продолжат принимать эти лекарства?

– Значит, вы решили идти до конца?

– Если Яблочкин прав, и Карпухин в самом деле решил заняться расследованием, то – да.

– И чего вы надеетесь добиться – запрета продажи означенных препаратов на территории России?

– Ну, так далеко наши возможности, к сожалению, не распространяются! А вот наказать тех, кто использует свое влияние на пациентов, навязывая им различные медикаменты с огромным количеством возможных побочных эффектов, не ставя их об этом в известность… Кроме того, где это видано, чтобы антидепрессантами торговал гинеколог или, скажем, офтальмолог?!

– Уничтожите это явление в отдельно взятой клинике? – усмехнулся Олег.

– Лучше делать хоть что-то, чем ничего не делать! – парировала я сердито. – Кроме того, не забывай, что в «Сосновом раю» произошло как минимум одно убийство. Если удастся доказать, что виною всему послужили именно антидепрессанты, принимаемые Донской, клинике можно сказать «пока-пока»!

– Как у тебя все просто! А почему как минимум одно убийство?

– Потому что, если получится доказать, что самоубийство Татьяны стало следствием приема лекарств, выписанных врачом «Соснового рая», его руководство можно будет обвинить в косвенном убийстве… или как там это называется в нашем Уголовном кодексе?

– По-моему, Агния, ты смотришь слишком много американских детективов! – вздохнул Шилов. – У нас ведь самое громкое дело может превратиться в пшик… Думаешь, начальство «Соснового рая» признает сам факт навязывания их персоналом медикаментов пациентам? Да оно просто открестится от тех врачей, кто попадет под подозрение, и скажет, что не имело к этому никакого отношения!

– Нам требуется большее количество свидетелей, готовых дать показания, – согласилась я. – Леонид подтвердит, что Анфиса заставляла его продавать препараты, Ольга Малинина знает, что Геннадий Рубин тоже этим занимался, хоть и перестал в последнее время… Интересно, почему?

– Совесть замучила? – предположил Олег.

– Столько лет не мучила – и вдруг проснулась? Нет, что-то должно было это спровоцировать, только вот что? Знаешь, между прочим, в мой прошлый приезд сюда я едва не попалась на удочку рекрутера из известной швейцарской фармацевтической фирмы!

– Да? Ты мне об этом не рассказывала!

– Ты не хотел со мной разговаривать, припоминаешь? Сейчас… где-то у меня валялась эта карточка…

Я пошла в коридор и, порывшись в кошельке, вытащила оттуда пластиковый прямоугольничек.

– Ого! – присвистнул Олег, прочитав название фирмы и имя владельца карточки. – Они уже крепко вгрызлись в наш рынок! Главный как раз на днях устраивал совещание, где выступал представитель «Sсhwarzenberg & Co»: они предлагают неплохие условия.

– Надеюсь, это официально? – встревожилась я.

– Не волнуйся – совершенно официально! Их ценники немного ниже, чем у тех, с кем мы раньше имели дело.

– Этот парень работает и с «Сосновым раем», – заметила я, ткнув ногтем в карточку, которую Шилов все еще держал в руках. – Боюсь, скоро мы просто захлебнемся от обилия продукции ГЛОБОФАРМЫ, а ведь далеко не все, что они предлагают, надлежащего качества.

– Ну да, – кивнул Олег, – в Америке, к примеру, препарат запрещают по какой-то причине, и рынок сбыта перетекает к нам, где правила фармакопеи не так строги и правая рука никогда не знает, чем занята левая! Не боишься, что вы ввязываетесь во что-то большее, чем рядовой случай злоупотребления медикаментозными средствами?

– Боюсь, – честно ответила я. – Но выхода нет, раз уж мы начали… Хотя, как ты и предсказываешь, вряд ли наше дело выйдет за пределы отдельно взятого «Соснового рая»!

В ту ночь, впервые за долгое время, мы с Шиловым были близки как никогда. Долго разговаривали, потом занимались любовью и снова разговаривали. За период недавнего взаимного напряжения и недоверия у каждого из нас накопилось столько всего, о чем хотелось рассказать другому! Слава богу, что Олег предложил поехать со мной в Москву… Вернее, он просто не оставил мне выбора, и за это я была ему очень благодарна.

– А что на все это скажет Толмачев?

Артем сидел на широком подоконнике в квартире Андрея и смотрел на открывавшуюся его глазам панораму Лиговского проспекта. Вернее, «панорамой» этот вид вряд ли можно было назвать, ведь на противоположной стороне улицы располагались большие торговые центры, заслонявшие от его взгляда старинные здания, расположенные в глубине территории. Тем не менее Карпухин, проживающий в доме, построенном тридцать лет тому назад в так называемом спальном районе, не мог не восхищаться видом из окна своего приятеля.

– А при чем здесь Толмачев? – не отводя взгляда от окна, спросил он. – К ОМР мое расследование отношения не имеет: это, возможно, дело о двух убийствах.

– О двух? Ты все-таки собираешься обвинить «Сосновый рай» в убийстве Татьяны Донской? – уточнил Андрей, присаживаясь на низкую спинку кресла.

– Возможно, – пожал плечами Артем. – На основании полученных от Ольги Малининой данных, им, по крайней мере, можно вменить сокрытие улик, оказание давления на медсестру – лицо, заведомо от них зависимое, – и введение следствия в заблуждение. Но теперь я точно уверен, что Донская свела счеты с жизнью не по собственной воле.

– Ты серьезно?

– Абсолютно!

– И что же позволяет тебе сделать подобный вывод?

– Здравый смысл, многолетний опыт… ну, и несколько пар быстрых ног.

– Чего-чего?

– Мои ребятки подсуетились, – пояснил майор. – Пришлось им побегать – зато не зря!

– Может, ты перестанешь словесную плести паутину, как конфуцианский философ, и объяснишь наконец, что случилось со времени нашей последней встречи? – предложил Андрей.

– Ладно, объясняю. Дела о гибели Рубина и Донской возобновлены по вновь открывшимся обстоятельствам и переданы в мое ведение.

– И тебе их так легко отдали?

– Кто сказал, что легко? – оскорбился Артем. – Этот Горчанинов попортил мне крови, надо признать… Но я-то в долгу не останусь и обеспечу ему большие неприятности за то, что он спустил оба дела на тормозах и не провел следствие должным образом – обрадовался, что кругом, понимаешь, одни покойники, а значит, суда не будет и можно особо не затрудняться!