ХРАМ МОРТИС-1. Хранитель Тайного Алтаря - Ольга МИТЮГИНА
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вода расступилась перед Кораблём Атариды, словно живой занавес – и там, впереди, лежало синее спокойное море, залитое обычным земным солнцем.
Под безмятежным голубым небом.
Корабль Атариды вывалился в это лучезарное пространство – и Ларинна мягко упала на пол. Казалось, она даже не дышала.
Жрец обернулся – думая, что не увидит сзади ничего.
Но он увидел.
Он увидел тёмный купол, внутри которого мерцали алые молнии. Граница его шла точно по бывшей Завесе.
Содрогнувшись, жрец отвёл взгляд. Интересно, кто-нибудь?…
Он отогнал эту мысль.
Девушка и парень уже хлопотали возле Ларинны, пытаясь привести её в чувство, и Иккон, поняв, что от него тут мало что требуется, вывел Корабль на курс к Криту.
Они отыскали небольшую бухточку, укрытую скалами, далеко от крупных портов этого острова-государства, и там, бросив якорь, ждали.
Они ждали, не ответит ли на вызов их маяка хоть один из Кораблей Атариды. Ждали, не выйдут ли на связь родители Ларинны или Вирлисса – пытаясь сами связаться с ними, они слышали только свистящий шум помех. Наконец, ждали, когда придёт в себя Ларинна.
Женщина с ребёнком взяла на себя приготовление пищи, парень и мальчишка, разведав, где тут ближайшая деревня, то и дело ходили туда за молоком, сыром и другими свежими продуктами, расходуя денежные запасы Иккона. Девушка, присматривавшая за больной, удила рыбу – а по вечерам все с весёлым визгом купались в море.
На исходе второй недели Ларинна пришла в себя и, безмолвно взглянув на жреца, всё поняла по его лицу. Отвернувшись к стене, девушка сжала губы, чтобы не зарыдать навзрыд, и горькие слёзы покатились по её щекам.
Атариды и её народа более не существовало.
Часть II.
Глава 9.
Пробуждение
Эет
Они мешали.
Они пихали и пытались сбить с ног, их было много, и они были сильны. Их приходилось отталкивать, обходить, проскальзывать между их телами… Наверное, можно было бы кусать и отшвыривать прочь, ударами снося головы, но это… наверное, это было неправильно.
Это было ещё хуже, чем нарушить приказ Госпожи.
Они что-то кричали – в лицо. Кричали со всех сторон. Но это было неважно. Важно было дойти до Храма. Дойти до главного Храма.
Потом их стало меньше. Совсем мало.
Кто-то метнулся от края дороги, упал под ноги, кричал.
—Умоляю! Пойдёмте со мной!… Помогите, там дети в доме… Дети! Помогите же!…
Он с трудом вырвал ноги из цепких рук и двинулся дальше. Неважно. Всё – неважно. Важно – дойти до Храма.
И никого не подпускать к нему. Никого больше.
Сзади неслись глухие рыдания.
И гул пламени. И треск рушащейся кровли. И снова крики…
Эет воспринимал эти звуки так же, как шорох осыпающегося песка, как шелест каких-то обрывков, носимых ветром по мостовой, как отдалённый рёв толпы. Звуки были равны. Ни один не представлял чего-то важного.
Землю под ногами встряхнуло. Юноша упал, но тут же поднялся и продолжил свой путь. Упасть не страшно. Страшно – не выполнить приказ Госпожи.
Дорога покрывалась трещинами на глазах, и это было странно. И, конечно, делало путь труднее. Через них приходилось перепрыгивать, и чутьё подсказывало, куда лучше встать. Вон на тот крохотный каменный островок, а на булыжник посреди песка – не надо… Иначе приказ Госпожи останется невыполненным.
Вот они, ступени Храма!
Идти по ним было хорошо, они не тряслись и не осыпались под ногами. Они были обычными, какими были всегда. И это успокаивало. Приказ Госпожи надо выполнить, но все эти странности уже начинали немного беспокоить. А сейчас – хорошо. Он поднимается.
Напротив широко распахнутых дверей общего святилища Эет ненадолго остановился. По губам его скользнула улыбка. Кажется, он тут когда-то был… Вместе с кем-то… с кем-то очень хорошим. Кого знала Госпожа… И здесь случилось что-то замечательное…
Воспоминания ускользали, путались нитями тумана. Вздохнув, Эет пошёл дальше, по лестнице, одну за другой минуя ставшие более узкими террасы.
Вершину Храма заливал изумрудный свет. Он столбом поднимался к небесам, пронзая алые тучи. И от него становилось спокойно и радостно – словно от прикосновения Госпожи.
Эет преклонил колени перед изумрудным свечением, сам не зная, почему. А потом встал и зашёл под сень портика.
Зал казался тёмным в изумрудных лучах. Меж колоннами алело небо, то и дело озаряемое золотыми вспышками. Чёрная гладь моря с приближавшейся гигантской волной отражала это золотое свечение.
Эету картинка показалась красивой, и он засмеялся.
Смех зомби гулким эхом прокатился по опустевшему святилищу и по безлюдным тёмным коридорам.
Порыв ветра разорвал пелену дыма над неостывшей кадильницей, и Эет увидел на стене изображение Госпожи. Она стояла, и её тонкие пальцы сжимали загривок зверя – белого тигра. Зелёные глаза обоих светились в темноте и смотрели, словно живые.
Юноша замер. Изображение Госпожи… Здесь. Изумительно. И странно.
Эет ещё раз преклонил колени, а потом поднялся и, не оглядываясь, направился в тёмный коридор, уводящий меж брошенных жреческих келий к внутренней лестнице.
Тёмный проход заканчивался в световом колодце. Сверху лились алые лучи. В их переливах волосы молодого человека казались золотым пламенем.
Путь дальше разветвлялся.
Эет не знал, какой коридор выбрать, но словно неведомая сила вела его: прямо… Надо идти прямо.
Нарисованные фигуры на стенах, двери, ещё несколько световых колодцев. Зомби неумолимо продвигался вперёд, не колеблясь, не пугаясь, ничем не любуясь и ни о чём не задумываясь. Он позволил себе ненадолго остановиться, лишь добравшись до сумрачной лестницы, уводящей вниз.
По лицу Эета скользнула улыбка.
Он нашёл! Нашёл тот самый спуск!
Юноша, сам не зная, почему, запрокинул голову и ещё раз посмотрел на небо – отсюда, из последнего светового колодца, что пропускал алое свечение на площадку.
А потом размеренным шагом, не спеша, но и не медля, начал спускаться по нескончаемым ступеням.
Тусклый тяжёлый свет ещё какое-то время указывал ему путь, но вскоре и эти слабые лучи пропали. Здесь царила холодная темнота. Эет шёл, повинуясь лишь инстинкту – инстинкту, что вёл зомби, как дикого зверя.
Череда бесконечных ступеней – как спуск в могилу; роскошный саркофаг, предназначенный для последнего немёртвого Атариды.
Эет сам не смог бы сказать, что изменилось, но он ощутил это всем существом своим.
Пространство вокруг. В нём более не чувствовалось дыхания жизни: ни сотрясения воздуха, ни звука капель, ни шороха осыпающейся земли.
Покой, в котором рано или поздно растворится всё.
И ты сам.
Ни одно существо, наделённое чувствами, не могло долго находиться здесь – чтобы не сойти с ума.
Эет остановился.
Перед ним возвышались огромные двери.
Зомби осторожно провёл пальцами по их поверхности.
Холодный металл. Покрытый чеканными барельефами.
И два массивных кольца.
Юноша прикрыл глаза. Дыхание вырвалось изо рта белым облачком.
Надо идти дальше. Надо выполнить приказ Госпожи…
Толкнуть створки. Просто толкнуть металлические створки.
Эет отступил на шаг. Нога нащупала ступеньку лестницы.
Последнюю ступеньку, с которой он только что сошёл.
Юноша моргнул. Почему он стоит? Почему подводит свою Госпожу? Она велела идти. Велела найти святилище с Алтарём и охранять его. Почему он смеет стоять и медлить?
Он опустился на колени, словно на расстоянии умоляя Хозяйку отменить… Не посылать его туда, за эти двери.
Конечно, Госпожа не ответила. Лишь толкавшая вперёд сила стала болезненной.
Не важно. Это не важно.
Ты пойдёшь в главный Храм Мортис. Ты спустишься в подземелья. Найди там святилище с Алтарём. Ты должен охранять его.
Охранять его! Найти и охранять.
Тело юноши начала сотрясать крупная дрожь.
Эет поднялся и толкнул ладонью массивные двери.
С той стороны послышался лязг – это сам собою вышел из пазов внутренний засов – и металлические створки медленно и величественно начали раскрываться.
Лица коснулось дуновение. Воздух с той стороны оказался чуть суше и теплее, чем снаружи. Это странным образом успокоило зомби, как успокоило бы дикое животное. Забыв о колебаниях, Эет шагнул внутрь и пошёл вперёд. За ним с грохотом, раскатившимся по всему лабиринту, захлопнулись двери.
Но это было неважно. Совсем неважно.
В кромешной темноте Эет двигался вперёд.
Всё хорошо. Теперь у него много времени. Откуда он это знал? Он не смог бы ответить. Но теперь – спешить некуда. Впереди целая вечность. Он мог искать святилище сколько угодно, и это было не страшно.
