Только сияй - Елена Филон

Господи, какое счастье, что она закончилась.

Шейн прочистил горло, и я почувствовала на себе его короткий обжигающий взгляд. Я смотрела вперёд.

– Ты… я… я так и не поздравил тебя с дебютом, – неловко так сказал.

– Поздравил, – повернула к нему голову.

Шейн взглянул хмуро, запустил руку на заднее сиденье и водрузил мне на колени плоскую синюю коробку с золотистым бантиком.

Бантиком?

– Та хрень не считается, – бросил неряшливо и схватился за руль обеими руками, уставившись в лобовое стекло.

– Хрень? – Я удивлённо вскинула брови, едва сдерживая смех.

Шейн откашлялся, не глядя на меня:

– Тот… поцелуй на сцене. Не считается.

– Почему это? – Ох, я прям кайфую, когда вижу его таким… таким уязвимым передо мной.

– Потому! Миллер, – стрельнул в меня глазами, – чего прикопалась? Займись вон, – кивнул на подарок и отвернулся.

Широко улыбнулась. «А кому-то сейчас ещё более неловко, чем мне».

– Эм… милый бантик, – потянула за золотистую ленточку.

– Спасибо. Знал, что ты оценишь, – буркнул Шейн.

Подарок?.. Серьёзно? Шейн делает мне подарок?..

– Миллер, ты зависла, что ли? Может, откроешь уже? – Растерянно почесал висок, пальцы второй руки барабанили по рулю.

Открыла. Коробка с диском. И не просто с диском! Это первый сольный альбом бывшего вокалиста Three Days Grace – Адама Гонтье! Да-да! Того самого, на концерт которого я однажды попала! Того самого, по таланту которого сохла несколько долгих лет и до сих пор им восхищаюсь!

Почувствовала жжение на лице. Повернулась к Шейну, широко улыбаясь. Смотрит.

– Открой, – сказал со слабой улыбкой. – Коробку с диском.

Нахмурилась. Что там ещё?.. О нет! Не может быть!!! С ума сойти!!!

Надпись на обложке, чёрным маркером:

«Тейт, удачи тебе на пути к успеху и к звёздам. Будь счастлива! Адам». И подпись.

Клянусь, я чуть не завизжала от радости! И если бы Шейн не был за рулём, бросилась бы к нему на шею!

Хорошо, что Шейн за рулём.

– Как?! – выдохнула, не веря. – Как ты его достал?!

– Не я достал, – ухмыльнулся Шейн, – но по моей просьбе. У меня хорошие связи, а ты не знала?

– О, не льсти себе! – фыркнула с усмешкой и внимательно посмотрела на Шейна: – Спасибо.

– Не за что, – ответил, помедлив. Откашлялся. – Ладно, не мешай мне, а то вариант с багажником всё ещё актуален.

– Подожди… – протянула через несколько минут.

Моторчики в голове кричали – что-то тут нечисто… Ох, ну конечно же.

Резко повернулась к Шейну, недоумевающе:

– Откуда? Откуда ты знаешь, что я большая поклонница Адама? – Неуверенный смешок. – Да, Шейн, и прежде чем ответишь, знай, я не верю в седьмое чувство и в то, что у тебя третий глаз на лбу!

Шейн коротко вздохнул, глядя перед собой.

Минута. Две…

– Я был у тебя дома. Месяц назад. Когда у нас был концерт.

– Где ты был?!!

– В Нью-Йорке. – Что за выражение лица? Теперь он не стесняется своей наглой улыбочки?!

– Что ты там делал? – причитала я, не в силах поверить в услышанное. – Как? Когда?.. Постой… не понимаю… Грейс, она…

– Грейс дала слово, что ничего тебе не скажет, – ухмыльнулся Шейн. – И, судя по всему, не сказала. Я умею производить неизгладимое впечатление, Миллер. Ну, знаешь, шарм и всё такое… – Он рассмеялся.

Яростно выдохнула:

– ГРЕЙС!!! – И резко смолкла, задумалась. – Подожди, что ты вообще там делал?..

Шейн помолчал, выждав, пока ещё одна песня завершится, затем бросил на меня короткий пронзительный взгляд.

– Хотел тебя увидеть, – отвернулся, – но не увидел. Мы разминулись буквально на пороге, я даже припарковался на место такси, которое только отъехало от твоего дома. В нём ведь ты была?

– Наверное… Не знаю… – Всё ещё не могла поверить. – И… и что? Ты был в моей комнате?

– Ага.

– Грейс пустила тебя в мою комнату?!!

– У тебя очень милая соседка, – подмигнул. Вот же ж дьявол!

– Кстати, – буркнул Шейн, – воняет у тебя там – жесть.

– Это корм для животных! – Щёки мигом вспыхнули.

– Да знаю я, – рассмеялся Шейн, – но там всё им воняет. Чёрт, даже когда ехал в аэропорт, этот запах преследовал меня!

– Заткнись! – рассмеялась я. – Кому ты об этом рассказываешь? Да и не так уж воняет.

Шейн вскинул бровь и посмотрел на меня.

– Ну ладно, – смирилась я, – ты прав. Жутко воняет.

– Но комната твоя понравилась, – добавил Шейн. – Коллекция дисков Three Days Grace, плакаты Гонтье, фиолетовый лифчик на кровати. Особенно фиолетовый лифчик. Ты, видимо, очень спешила.

– О боже… – прикрыла глаза. – Я умру раньше времени.

Шейн рассмеялся.

Напряжение в воздухе никуда не исчезало на протяжении всей поездки. Слишком много громких и малоприятных слов было сказано нами в тот вечер после моего дебюта, а память… её никуда не денешь. Многое можно простить, но осадок на душе так легко не исчезнет. Для этого надо время.

Калеб позвонил на подъезде в Сан-Диего. И, как я и обещала, я буду честной с ним до конца. Сразу сказала, что с Шейном. Радости эта новость Калебу не прибавила, хоть я и поспешила добавить, что мы на работе и менеджер Кан был инициатором.

Понятное дело, ему неприятно. Но это и вправду работа, я не ждала Шейна и не просила его со мной ехать. Значит, звёздам так было угодно.

Или директору Соку.

Николь встречала нас с шикарной причёской на голове, с бесподобным ярким макияжем и в розовом махровом халате.

Как же я по ней скучала! Даже не представляла, насколько сильно, пока не увидела! Обнимала осторожно, стараясь не давить на живот, хоть та и заверила, что жировых складок там больше, чем самого ребёнка.

В своём репертуаре.

За пять месяцев она сильно изменилась, и дело не только в округлившемся животе, пухлых щёчках и двадцать четвёртой неделе беременности, – дело во взгляде! Она счастлива! Глаза сияют, не прекращает улыбаться! Сегодня у неё свадьба, а через пару месяцев она станет матерью для маленькой крохи, что растёт у неё в животе.

– Нет! Ну почему подружки невесты всегда красивее невесты?! – закудахтала Николь, выпустив меня из объятий и осматривая с ног до головы. – Что с тобой, девочка? Почему такая тощая? – Стрельнула глазами в Шейна: – Вы что там, не кормите её совсем?!

Шейн пробежался глазами по моей фигуре, сложил руки на груди и озадаченно вскинул бровь:

– Слушай, Миллер, я тоже не понял, а где твоя задница? Чем ты занималась эти две недели?

Занималась тем, что почти не ела.

– Вот и я говорю! – Николь обняла меня за плечи. – Совсем загоняли. Полудохлая селёдка. Пошли, тётушка Николь тебя накормит, а ты… – ткнула пальцем в Шейна, – ты мне не нравишься, характер у тебя – отстой! – Улыбнулась. – Но ты секси, это главное, так что тебя я тоже накормлю.

Гости все прибывали и прибывали. Переспросила у Николь трижды по поводу тихого семейного торжества, но та упорно заверяла, что так оно и есть и у неё просто много родственников.

Я бы сказала, очень… очень много родственников.

Задний двор большого двухэтажного дома бесподобен! Газон и кусты аккуратно подстрижены. Деревья украшены белыми лентами и золотистыми шарами. Ближе к дому расположился большой алтарь в виде арки из тесно сплетённых между собой хрупких веточек, украшенных маленькими цветочками. Выбеленные фигурные столбики вдоль белой дорожки. По бокам множество рядов из стульев с высокими спинками.

В дальней части двора воздвигнут огромный шатёр: маленькие сервированные столики с красивейшими золотистыми подсвечниками по центру, пульт для диджея, несколько длинных столов с фруктами, сладостями и шоколадным фонтаном. И цветы. Везде цветы. Множество белоснежных цветов украшали каждый уголок заднего двора дома Николь.

Папа-генерал оказался безумно милым! Я совершенно не так его себе представляла! Высокий, крупный, в строгом костюме, но улыбка настолько располагающая и открытая… Никогда бы не подумала, что этот человек способен командовать целыми войсками. И женихом Николь.

– Это он с тобой такой, – фыркнула Николь, глядя на отца. – Ему нравится твоя песня. Офигеть, скажи?

– Ага, – усмехнулась я.

– Другие его боятся. А где Шейн?

– Звонит кому-то.

Николь резко изменилась в лице:

– Ладно, мне пора платье надевать, пошли, поможешь, заодно и потрещим.

Платье было очень простым, но изысканным – то, что нужно для беременной девушки. Шифоновый низ с небольшим шлейфом, несмотря на круглый животик, придавал Николь хрупкости, кружевные верх и рукава очень выигрышно подчёркивали карамельный оттенок её смуглой кожи. Николь выглядела великолепно. Я чуть не расплакалась, правда.

– Вытри сопли, нюня, – улыбнулась та, разглядывая себя в зеркало. – Когда-нибудь и ты такое наденешь. – Зыркнула на меня: – Только сначала замуж выходи, потом беременей. По-другому неинтересно. Вечно жрать хочется. Писать постоянно носит. Вот как мне сейчас сходить в туалет в этом платье?