Сказка на ночь для дракона (СИ) - Ромм Дарина

Одновременно, за спиной раздалось такое знакомое, пролившееся бальзамом на мою душу, драконье рычание. А товарищи тощего, не успев ничего понять, как кегли в боулинге посыпались на мостовую, снесенные ураганом по имени Арий.

И вот мы стоим посреди ночной улицы, под нашими ногами валяется с десяток стонущих раненых, у одного из которых на пол лица ожог от моего файербола. Вокруг собираются зеваки и раздаются крики про стражу, которую «уже позвали и сейчас всех арестуют». А дракон нежно прижимает меня к себе, целует в макушку и грустно вздыхает:

— Жаль, что в таверне ты не попробовала их фирменный десерт.

Глава 44

Я хихикнула. Потом еще раз, и еще, пока не закатилась в диком хохоте. Я смеялась и смеялась, и никак не могла остановиться. Всхлипывала, хрюкала, икала и продолжала заливаться смехом.

Не знаю, что со мной было. Наверное, это вопрос к психологам или даже психиатрам, почему меня накрыло именно таким видом истерики, но я смеялась и не могла остановиться.

Все это время Арий крепко меня обнимал, ни на секунду не отпуская и не давая сползти вниз, когда я обессилела от смеха и ноги перестали держать, норовя подогнуться. И все время пока меня плющило от хохота, он целовал мои волосы и легонько похлопывал меня по спине, как матери делают с чересчур возбужденными малышами, чтобы успокоить.

А когда у меня не осталось сил не то, что смеяться, а даже просто дышать, он подхватил меня на руки, открыл портал перед носом набежавшей на площадь стражи, и перенес на берег моря.

Усадил на теплый песок, стащил с ног туфли и принялся снимать с меня платье. И все это молча, и так решительно и быстро, что я опомниться не успела, как осталась в одном нижнем белье.

И не было никакого смущения или неловкости — я просто глубоко вдохнула напоенный морем воздух, радуясь, что ребра больше не сдавливает дурацким корсетом и вытянулась на песке, глядя на ночное небо.

Оно было густым и очень низким. Казалось темно-синий отрез бархата, усеянный золотыми точками, висит прямо над головой, только протяни руку и коснешься. Рядом прилег Арий и взял мою ладонь, переплетаясь пальцами.

Так мы и лежали, не разговаривая и не двигаясь. Молча держались за руки, глядели на небо и слушали, как в темноте шелестит вода, ритмично наползая на песок.

А потом Арий повернулся ко мне и поцеловал. Очень легко, едва касаясь прошелся по губам, по щеке, очертил линии бровей. Поймал губами мои ресницы, сначала с одной стороны, потом с другой. И снова сладко коснулся губ.

И, как всегда, от прикосновений этого мужчины, по телу побежало тепло, словно воздушные пузырьки заскользили от сердца во все стороны, дотекая до кончиков пальцев и щекоча макушку.

— Расскажешь, что случилось? — Арий лег на спину, подтянул к своему боку и умостил мою голову себе на плечо. Чуть подвигался, устраиваясь поудобнее, и обнял горячими руками, от которых по коже побежали старые подружки мурашки. — Почему ты убежала из таверны?

Ну, и что мне ему ответить? Рассказать, что во мне проснулась дикая ревность к той женщине, которую он назвал невестой? Ревность и обида на то, что тусит он со мной, а жениться собирается на другой?

Было это уже в моей жизни, спасибо, больше не надо. Второй раз я не переживу, если мне объявят, что я классная девчонка, и обязательно встречу другого парня, а ему пора под венец. Да и нет у меня никакого права ревновать, потому что, по большому счету, Арий мне ничего не обещал. А слова про «будешь жить со мной» — это вообще ни о чем. У меня, например, Гена был — тоже со мной жил, подоконник украшал…

И ведь сколько раз давала себе слово обходить этого зеленоглазого красавца стороной. И каждый раз, стоило только ему приблизиться, как все мои намерения улетучивались. И оставалась только глупая я, плывущая как мед на солнце от его голоса, взглядов и горячих рук.

Поэтому я молчала, наслаждаясь его близостью и зная, что скоро это закончится. И Арий тоже молчал, просто грел меня в своих объятиях.

А потом спросил:

— Хочешь со мной полетать?

Большая комната, заставленная старой тяжелой мебелью, с потертой обивкой и сбитыми кое-где углами, едва освещалась парой крошечных светильников, висящих высоко под потолком. За окном давно царила ночь, густая и жаркая, как часто бывает в этих краях в самой середине лета. Через открытые настежь окна не долетало даже легкого дуновения ветерка, готового подарить желанную свежесть. Но мужчинам, собравшимся здесь в этот поздний час, не было нужды ни в ярком свете, ни в прохладе.

В центре комнаты стояло массивное, больше похожее на трон кресло, в котором, скрючившись, сидел пожилой мужчина в расшитом золотом халате.

Перед ним на стульях с высокими спинками расположились трое: два молодых, нервничающих мужчин в дорогой одежде и зрелый красавец с легкой сединой в темных волосах и скучающим лицом. Казалось, он находится здесь исключительно по обязанности, в отличие от молодых, взирающих на старика в кресле с тревогой и ожиданием.

Мужчина на троне был зол. Его немолодое лицо с густыми кустистыми бровями искажала ярость, сухие узловатые пальцы стискивали подлокотники кресла с такой силой, что старое дерево начало трещать.

— Вы тупые бараны. Прошла неделя, как младший Даниланис притащил девку из нижнего мира, а вы до сих пор даже не выяснили — это та, кого мы ищем, или нет.

Мужчина на минуту замолк, пытаясь обуздать свою злость.

— Раз уж вы упустили ее в том мире, то хоть здесь могли бы сделать свою работу. А вместо этого я без конца слышу сказки, как вам сложно добраться до этой девки…

— Великий… — заикнулся было красивый блондин с нежным голосом.

Мужчина перевел взгляд на его лицо и рявкнул:

— Бастиарий, ты опять натянул на себя эту дурацкую личину! Смотреть противно на твои сладкие губки.

— Де-едушка, мне так больше нра-авится, — протянул красавец, обиженно насупившись.

— И за что меня покарали темные боги, одарив такими бесполезными и беспомощными потомками? — сквозь зубы процедил тот, кого назвали Великим. — Бездари и немощи. За все приходится браться самому…

— Отец, я уверен, что это не она. Ничто не указывает, что эта рыжая та, кого мы ищем. У нее нет вообще никакой магии, — заговорил старший из троих. Голос был скрипучий, сиплый и резал слух, неприятно контрастируя с красивой внешностью.

— И даже, если мы ошиблись, и это принцесса, нужно просто убрать ее и все. Кому есть дело до жизни какой-то пришлой из низших миров?

— Ты тупой кусок дерьма, Варис, — зашипел старик. — Нам нужна живая наследница рода. Я слышал, на отборе уже произошло два покушения на жизнь участниц, и кто-то пострадал. Надеюсь, это не ваших рук дело? — старик обвел всех троих подозрительным взглядом. — Если с девкой что-то случится до того, как я буду уверен, что она нам не нужна, вы трое об этом пожалеете.

— Дедушка, я здесь ни при чем, — замахал руками Бастиарий. — Я с ней только что познакомился, и она сразу натравила на меня псиокаля, — обиженно добавил красавчик.

— Да, мне доложили, что рыжая без всяких опасений бегает по дворцу, и все больше и больше обрастает друзьями и защитниками. Значит, даже псиокаль взялся ее охранять? — задумчиво проговорил старик. — И дракон не отходит от нее ни на шаг…

Старик замолчал, размышляя. Потом стукнул кулаком по подлокотнику:

— С этой минуты ничего не делаете, только наблюдаете и обо всем докладываете мне. Пусть все поутихнет и успокоится. С девкой постарайтесь подружиться. И ваши шлюхи с отбора пусть набьются к ней в подруги, поняли меня? — злобно прикрикнул старик напоследок. — Пошли вон отсюда, мне надо подумать.

Оставшись в одиночестве, старик с трудом сполз с кресла и доковылял до дальнего угла комнаты, где скрытый от посторонних глаз на стене висел портрет улыбающегося мужчины. С ненавистью уставившись на него, старик сжал кулаки и хрипло прокричал: