Вперед в прошлое 2 (СИ) - Ратманов Денис

— У него глаза, прикинь, темно-оранжевые! — брызгала восторгом сестра. — Никогда таких не видела! А еще он тоже рыбачит. Может, приедет в воскресенье, если ставрида не уйдет.

— Потекло! — воскликнула мама. — Шея окрасится!

Что там у них потекло?

— Сиди, я вытру, — скомандовала Наташа. — И потом чтобы в парикмахерскую пошла…

— Там дорого!

— Я заработала, заплачу… Нет, я с тобой пойду, прослежу, чтобы сделали модную стрижку, а не говно какое-нибудь.

Ого, Наташка взяла маму в оборот! Топая в душ, я заглянул в кухню: мама сидела на табурете ко мне спиной, обернутая тряпкой. Наташка держала в руке банку с бурой жидкостью, кисточкой мазала мамины волосы.

— Темно-рыжий или светло-рыжий? — спросила она и сама же ответила: — Не, темный тебе не надо, он старит. Так что сидишь час, потом смываешь…

— Добре утро, страна! — крикнул я, девочки обернулись. — Вы чего это тут?

— Маму крашу. Хной! — с гордостью сказала Наташка. — А то в Москву поедет, как… как… заморыш! А так красивая будет. И вернется лучше, чем была.

Мне подумалось, что после химии волосы выпадут, но хоть неделю она побудет ухоженной.

— Так че там дед? — спросила Наташка, оборачивая мамину голову пленкой и надевая на нее старую отцовскую шапку.

— Хочет вас с Борей услышать и увидеть. Можно к соседке сходить — поговорите.

— Ага, — кивнула Наташка. — Жутко интересно!

— Включи колонку, не служба в дружбу, — попросил я.

— А ты потом воды горячей в ванну набери, — откликнулась сестра, — такой… кипятошной. А то отключат, и маме нечем будет волосы смыть.

Я включил воду, на кухне ухнула газовая колонка.

Принимая душ, я подумал, что нужно прямо сейчас решить, когда ехать в столицу. И как подгадать, чтобы все совпало. Мама у меня несамостоятельная, Москва будет для нее стрессом, а дед за ручку ее водить не станет. И не факт, что она сможет договориться в онкоцентре, настоять, надавить, предложить взятку.

Значит, мне несколько дней надо побыть с ней. И при этом нужно торговать, но много товара и бабушку с собой лучше не брать. Значит, оптимально так: мама едет на поезде с теткой, чтобы поменьше мучилась, ждет меня… Нет, какой ждет, когда ее поезд прибывает вечером, а мой — следующим утром?

И куда ее? Не к деду же, мы — внуки, его кровь, а она для него никто. Или попробовать договориться, чтобы встретил и на ночь приютил?

А потом она мне поможет дотащить кравчучку до рынка. И еще нужно присмотреть другой рынок — кто знает, что у тех кавказцев на уме? Вдруг и правда прогонят меня или, того хуже, товар заберут? И где искать информацию про рынки? Так бы погуглил — и никаких проблем. Придется в библиотеку идти.

Похоже, вырисовывается план. Пока я торгую, мама идет в онкоцентр на прием, ее кладут на обследование — это в лучшем случае. В худшем — возвращают домой и просят приехать позже… Или все-таки кладут?

Слишком много неизвестных.

Вытираясь, я подумал еще и о том, что, если в Москве придется задержаться, можно наладить поставки фруктов без моего участия. Например, бабушка с Каюком каждый день передают с проводниками товар, килограммов по двадцать, я принимаю на вокзале и тащу на рынок. И так каждый день.

Было бы вообще идеально, но все зависит от деда. Если не примет меня, мне все равно надо будет находиться в Москве, когда маму прооперируют. Где?

Снимать комнату? Во сколько мне это выльется? Допустим, десятка, а зарабатывать я буду хорошо если двадцать. Ночевать в отцепном вагоне? С деньгами вообще не вариант — прибьют и ограбят.

В общем, срочно надо звонить деду, предъявлять ему внуков и договариваться о ночлеге, а дальше как пойдет. Вдруг он окажется невыносимым, как отец?

Выйдя из душа, я вернулся в кухню, сделал бутерброд с колбасой.

— Это я купила, — похвасталась Наташка. — Вот, подумала и решила, что быть рыбаком мне тоже нравится. А медсестрой — нет.

Мама поправила шапку на голове и возмутилась:

— Какой рыбак! Ты что! Медучилище — вопрос решенный.

— Нет! — уперлась сестра.

— Ты не поступишь больше никуда!

— У меня лето есть, чтобы подумать и решить, какие предметы зубрить. Но не медуха это точно.

Мама открыла рот, чтобы возразить, но я ее перебил:

— Ма, тебе нравится быть медсестрой?

— Да, — кивнула она. — Людям помогаешь, и они все время что-то приносят, благодарят — с голоду не умрешь.

— Ты сама решила, куда поступать? — продолжил я.

— Да. Отец хотел, чтобы я стала инженером. Но…

— Видишь! А представь, что ты — инженер, возишься с механизмами, гоняешь рабочих. Как тебе?

Она задумалась, но я снова не дал ей сказать:

— Люди разные. Наташа боится крови, ей не нравится ухаживать за больными и иметь дело с человеческими выделениями. — Сестра передернула плечами. — Она будет мучиться на работе. Пусть выберет сама.

— Так она никуда не хочет! Ей ничего не интересно! — взялась за старое мама.

— Хочу, — огрызнулась Наташка. — В театральный хочу, просто вам говорить боялась.

— Это не профессия! Они все пьют и…

— Это мечта, — отрезал я. — Не забирай у дочери мечту. Не понравится — получит второе образование, но у нее не будет чувства, что она упустила возможность.

Мама сдалась неожиданно быстро.

— Может, ты и прав.

Наташка взвизгнула и запрыгала по комнате — аж Борис бросил рисовать и заглянул в кухню.

— Ну что, с дедом будете разговаривать? — спросил я. — Готовьтесь. Через десять минут я за вами зайду.

— А ты куда? — спросил Борис.

— К бабе Вале, договориться, чтобы позвонить по межгороду. И бабушку Эльзу нужно потом набрать, узнать, как она.

— Мне что-то не хочется, — оробел Борис. — Ну, с дедом говорить.

— А придется. Это нестрашно. Бабушка Эльза тебе ж понравилась?

Он закивал.

— Вот. К деду даже в гости ехать не надо. Если найдете общий язык, то потом можно и к нему. В Москву. Прикинь, как все завидовать будут! Из твоего класса вряд ли там кто-то был.

— Ладно. Поговорю, — заинтересовался Борька.

Я выбежал из квартиры. Баба Валя мне не обрадовалась, но и против звонка возражать не стала.

— Вы сказали дочери о своей болезни? — поинтересовался я.

— Сказала. Спасибо, что надоумил, — ответила соседка из комнаты. — Она обещала скоро приехать. Я дверь закрою, а вы говорите сколько хотите, если уж дед сам позвонит, это-то бесплатно.

Она захлопнула дверь. Потом открыла, прошла в кухню, принесла оттуда блюдце с «барбарисками» и не исчезла, пока я не съел одну конфету. Я принялся крутить телефонный диск, набирая дедов номер. Давай, дед, будь дома!

Он ответил сразу же.

— Дед, привет, — сказал я. — Можешь перезвонить через семь минут? Приведу Наташку и Бориса, поговоришь с внуками.

— Конечно. — Он оборвал связь.

Как бы мне хотелось представлять его лицо, но я понятия не имел, какой он: невысокий, с чуть раскосыми глазами и монгольскими скулами или высокий и светловолосый, как многие казанские татары.

Наташка и Борис, изнемогая от любопытства, ждали в прихожей. Услышав мои шаги, выбежали навстречу, взлетели наверх, и мы столпились возле телефона.

Дед перезвонил ровно через семь минут. Я отдал трубку Наташе. Она отвечала односложно, но я понял, что дед приглашал ее в гости. А вот Борис присел деду на уши знатно, рассказал, что хочет стать художником, грозился показать рисунки и бурно радовался, когда дед пообещал научить его фотографировать и проявлять пленку. Теперь и Наташка заинтересовалась, ей хотелось много крутых фотографий.

Это в мое время у каждого есть смартфон с камерой, и сейчас все решил бы видеозвонок в ватсапе: дед увидел бы внуков, внуки увидели бы деда. А тогда, то есть сейчас, фотография была сложным искусством, потому все, что мы себе позволяли — сходить в фотостудию раз-два раза в год, сделать семейное фото, а потом, если повезет — одиночные фотографии.

У каждого был фотоальбом, куда мама вклеивала снимки и писала дату.