«Если», 2001 № 08 - Павел Вежинов

Для Ари открытие стало вершиной его жцзни, о чем нужно немедленно сообщить на Землю. Когда через час после того, как машины сообщили о находке, он связался с Морганом, его лицо пылало.

— Мы смогли, Морган! — объявил Ари. — Мы уже оправдали весь наш полет. Три тысячи никчемных и отсталых людей совершили открытие, которое преобразит весь мир.

Морган вглядывался в экран с треугольной схемой. Нижняя точка треугольника изображала Солнечную систему. Две точки наверху — 82 Эридана и Ро Эридана. По длинным сторонам треугольника ползли «Остров приключений» и «Зеленый путешественник». Последний сейчас находился в трех световых годах от Ро, то есть в тридцати трех годах полета.

Морган переслал схему на дисплей Ари и поделился своими выводами. Если «Остров» передаст сообщение на Землю, то «Путешественник» перехватит его примерно через семь лет. Допустим, люди на «Путешественнике» сочтут его интересным — тогда они поменяют курс и доберутся до 82 Эридана всего через сто двадцать пять лет после перехвата сообщения.

— Но у нас останется более тридцати лет на изучение планеты, — доказывал Ари. — К тому времени мы узнаем об ископаемых останках все самое важное. Мы выполним основную работу. И будем готовы лететь дальше. И искать мир, где мы сможем общаться с живым Разумом.

К сожалению, для остальных ситуация не выглядела столь очевидной. Для них сто тридцать лет были конечным, обозримым периодом.

Впрочем, имелась и третья вероятность — ее высказала Минирута Коболоджи во время электронных дебатов. «Не исключено, что «Путешественник» и вовсе сюда не прилетит, — предположила она. — Они могут добраться до Ро через тридцать три года, пролететь через систему и направиться к одной из соседних звезд. В пределах четырнадцати световых лет у них на выбор есть целых три. Так почему бы нам просто не подождать тридцать три года? И послать сообщение уже после того, как они полетят к другой звезде?»

Для Ари такое решение было немыслимым. «Как бы мы ни посту-пили, наше сообщение будет лететь до Солнечной системы двадцать лет. И если мы отложим его отправку на тридцать три года, то о наиболее важном открытии в истории человечества там узнают только через пятьдесят три года. Нам известно, что там происходит. Не исключено, что через пятьдесят три года им на это открытие будет попросту наплевать».

Морган снова сидел перед экранами. Он опять начал вербовать сторонников. На сей раз он запланировал компромисс. Они пошлют краткое сообщение о том, что найдены доказательства вымершей жизни, и продолжат изучение ископаемых останков. И далее каждый год три десятидневки посвятят дискуссиям. А полное сообщение передадут, когда станет ясно, что это решение получает всеобщую поддержку.

Ари охотно пошел на компромисс. Изучив цифры, он обнаружил, что большинство пассажиров все еще принадлежали к его конфессии.

— Они знают, какая на них лежит ответственность, — настаивал Ари. — Сейчас все это еще новость, Морган. Мы только начали привыкать к мысли, что обнаружили полную планетную биоту. А через год, пусть через два, в наших банках данных накопится столько информации, что они сами поймут — мы совершим преступление, если не сообщим наши данные Земле. Все, до последнего бита.

Именно Ари убедил всех назвать планету Афиной. Он заметил, что Афина была богиней мудрости и культуры, но она же считалась и богиней войны. А разве мир, который им предстоит исследовать, не имеет отдаленного сходства с планетой, которую древние люди назвали в честь другого бога, также олицетворявшего войну?

Информацию, наполняющую банки данных, мог изучать каждый. Теоретически, любой мог отдавать приказания исследовательским машинам. Практически же, изучение ископаемых останков на Афине попало под контроль трех человек — Ари, Моргана и Минируты Коболоджи.

Морган приглядывался к Минируте еще с тех пор, как выманил ее из Восьмерки. Физически она была стандартным вариантом линии БР-В73 — женщина с длинным и гибким телом, очень модным в лунных городах в 2130-е годы. Ее тонкие и изящные пальцы могли придавать форму скульптуре или брать ноту на струнном инструменте — с точностью лазерного целеуказателя.

Такой физический тип Морган находил эстетически привлекательным, но на корабле имелось еще как минимум две сотни женщин, сформированных по такому же набору генов. Почему же тогда Минирута стала единственной из БР-В73, чей образ прокрадывался в мысли Моргана в наиболее напряженные часы его воздержания? Не потому ли, что было нечто отчаянное в той потребности к общению и любви, которые он обнаружил в ее личностном профиле? И не эта ли эмоциональная уязвимость затронула струну в его душе?

Привязанность Минируты к Доктрине космической инициативы продолжалась четыре десятилетия. Ари утверждал, что ее переход к мировоззрениям ЭруЛаби стал для него совершенно неожиданным. Он лег спать, полагая, что Минирута — одна из наиболее стойких его коллег, а проснувшись, обнаружил длинное послание с объяснением причин ее перехода в другой лагерь. И настойчивой просьбой последовать ее примеру.

За те десятилетия, когда она принадлежала к сторонникам Ари, Минирута шла по его стопам и снабдила себя всеми фармацевтическими и электронными усилителями, подходящими для ее физиологии. От электронных она избавилась за несколько десятидневок после перехода в стан ЭруЛаби. Фармацевтические усилители постепенно исчерпывали запасы активных веществ, а Минирута поднималась все выше по лестнице самоограничений ЭруЛаби. Она стала второй ЭруЛаби на корабле, поднявшейся до четвертой ступени, и согласилась на абсолютный отказ от всех негенетических ментальных и физиологических усилителей.

Теперь Морган мог общаться с ней на равных. Его фармацевтические усилители максимально сузили пропасть, разделяющую двух людей, пришедших в этот мир с интервалом в два десятилетия. И он удивился, обнаружив, что Минирута проводит две трети каждого дневного цикла за изучением данных, добытых охотой за ископаемыми, но вскоре понял, что у нее имеются к этому свои побуждения.

Для Минируты происходившее на Афине доказывало, что эволюция — процесс случайный.

— Ари прав, Морган, — сказала она. — Эта планета может научить нас многому. Но это не тот урок, на который рассчитывает Ари. Это знание о том, что никакого плана не было и нет. Нет также и Великой Всеобщей Цели. Есть только одна реальность — индивидуумы. И их нужды.

Для Ари критическим вопросом стала эволюция разума. Очевидно, Жизнь на Афине погибла еще до того, как разумные существа научились строить города или превращать луга в фермы и поля. Но есть ли надежда обнаружить здесь нечто вроде земных питекантропов? Если на планете затеплились хотя бы искорки разума, способного измыслить орудия и создать зачатки культуры, то не докажет ли это, что эволюция и в самом деле ведет в определенном направлении?