Зумана - Е. Кочешкова

Шут знал, что взгляд у него стал острым и ощетиненным, хотя губы все еще были растянуты в улыбке. Впрочем, это скорее стоило назвать недоброй усмешкой. Но рыцарь оказался слишком пьян, чтобы заметить такую перемену и даже внезапную тишину, заполнившую каюту.

— Да ладно вам ломаться-то, господин шут! Все знают, вам есть чего порассказать. Вон я давеча слыхал, что вас заколдовали или даже вовсе пришибли до смерти. А вы-то живехонький! Так потешьте нас рассказом, как это вам выкрутиться удалось! — добродушный, но вовсе лишенный чуткости рыцарь смотрел на Шута хмельным своим мутноватым взглядом и ждал увеселения. — Да что вы, и впрямь, как барышня в опочивальне?! — он весело хохотнул и оглянулся на товарищей, рассчитывая на поддержку. Но спутники королевы смотрели на происходящее без улыбок. Многие знали Шута еще с прошлого года и сами не раз кидали монетку менестрелю, чтобы спел "про хитроумное спасение Ее Величества придворным балагуром". Но рыцаря уже понесло… — В конце концов, зачем вы тут еще нужны, если не забавлять благородное общество? Другого-то толку от вас явно не дождешься…

Договорить благородный сэр не успел. А Шут не успел ответить ему взаимной любезностью, от которой у болтливого рыцаря язык бы надолго узлом завязался.

Воздух взрезал звенящий голос королевы.

— Сэр Инмар! Как вы смеете? Как вы смеете так разговаривать с человеком, о котором не знаете ровным счетом ничего?! Он вам не паяц и не игрушка! — боги, как полыхали в этот момент ее медовые глаза! Какой очаровательный румянец залил высокие благородные скулы… Давненько Шут не видел свою королеву такой… настоящей.

— Да ведь… — растерянно пробормотал рыцарь. — А кто же? Зачем тогда он с нами плывет?

Шуту захотелось встать и выйти. Но прежде, чем он успел наделать глупостей, их наделала Элея.

— Сэр Инмар, вы позволяете себе недопустимые дерзости, — голос ее стал холоден, как осенний ручей в стылом лесу. — Вас оправдывает только то, что слова эти были сказаны вами отнюдь не в трезвом уме. Впрочем, это чести вам не делает, вы рыцарь на службе, а не наемник в портовой таверне. И, будь вы пьяны или нет, я не потерплю подобных речей о человеке, который мне дорог и который достоин лучшего обхождения, — от этих слов у Шута стало жарко в висках, и он не посмел взглянуть на Элею. Зато очень хорошо увидел, как потемнел лицом сэр Инмар. Особенно когда принцесса продолжила: — Посему я буду вам очень признательна, если вы соблаговолите дважды принести свои извинения господину Патрику. Сейчас, при всех свидетелях вашего оскорбления, и завтра утром, когда хмель выветрится из вашей головы.

В каюте воцарилось молчание. Господа хранители разом обратили свои взоры на сэра Инмара, который в растерянности громко сопел и больше всего напоминал ученого медведя, что неожиданно обделался перед публикой.

"Светлые боги, что ты творишь, Элея!" — думал Шут в отчаянии. Ему уже не было нужды смотреть на рыцаря, чтобы понять, какие чувства тот испытывает. Небрежное, почти безобидное нахальство этого человека перерождалось в тяжелую злобу, замешанную на обиде. Шут чувствовал этот гнев столь явственно, словно мог его потрогать. И будь такое возможно, он поворотил бы время вспять, чтобы вовсе не являться на ужин. Или просто вовремя отшутиться от глупых нападок пьяного сэра. Но поскольку изменить прошлое было совершенно невозможно, Шут поспешил исправить настоящее. Он сделал то единственное, что действительно умел делать лучше всего — растянул улыбку до ушей и обратился к Элее:

— Ваше Высочество! Ведь благородный сэр вовсе не имел цели меня обидеть! Он всего лишь сказал правду! Ну посмотрите на меня, кто я, если не дурак? — и Шут глупо скосил глаза к переносице, а потом ухмыльнулся и привычным движением подкинул в воздух несколько пустых чашек, закрутив их в стремительном каскаде. Хвала богам, руки его уже давно не дрожали, став послушными. Да, у Шута больше не было костюма с бубенцами, но тем нелепей и смешней смотрелся он в своем изысканном наряде… и с деревянной чашкой, которой позволил аккуратно упасть себе на голову. Остальные две Шут ловко поймал на горлышко бутылки, чтобы все вместе вернуть на стол. И тогда взглянул на сэра Инмара, уже вполне протрезвевшего и нахохленного, с совсем другой улыбкой — скромной и печальной. — Да, я шут. Я всего лишь тот, чей удел смешить окружающих. Но я не стыжусь своей судьбы, потому что не знаю большего счастья, чем видеть радость в глазах людей, — он обернулся к Элее и, приложив руку к сердцу, изогнулся в медленном красивом поклоне: — Чем видеть улыбку на лице Вашего Высочества. Есть ли большая награда простому комедианту из бродячего балагана? — он вновь перевел взгляд на рыцаря и с облегчением увидел, что тот больше не багровеет от злости. — И посему нет нужды извиняться. А личная моя история и впрямь не слишком интересна. Впрочем, если вы так настаиваете, я могу рассказать вам, добрые господа, о том, как спьяну пытался научить свинью танцевать. Или про мое неудавшееся путешествие в Герну, когда я во сне выпал из повозки и проснулся только с рассветом, а королевского отряда уж и след простыл. Или вот еще про то, как Руальд пытался меня женить, — проговаривая все это, Шут уморительно гримасничал и делал такие забавные движения, что вскоре все сидящие за столом уже смеялись. И сэр Инмар. И Хирга. И королева. И смех тот был для Шута лучшим доказательством того, что он все сделал верно.

Этой ночью впервые за долгое время Шут спал крепко и спокойно. Даже чужими жизнями не жил. И только под утро дурные сны таки нашли тропинку к его сознанию. Но были они вовсе не о каменном лабиринте и не о людях, чьи лица покрыты масками.

14

— Ваше Высочество… — Шут с трудом привыкал к этому ее новому титулу, — мне очень нужно сказать вам что-то важное.

Он впервые подошел к Элее. Впервые сам заговорил с ней, после той неудачной беседы в доме наставницы. И с удивлением заметил, как глаза принцессы вспыхнули неподдельной радостью. Будто он ей букет цветов принес, а не дурные вести. Впрочем, она еще не знала о чем пойдет речь…

— Слушаю тебя, Патрик, — Элея кивнула на невысокое кресло рядом со своим. В ее каюте было светло от яркого утреннего солнца, лучи которого щедро струились сквозь мелкие оконные стекла, вправленные в толстый переплет. Эта каюта отличалась от обычных, где обитали почти все спутники принцессы — она весьма напоминала ту, что досталась Шуту во время прошлогоднего путешествия на Острова. Только была еще уютней и богаче. «Вилерна», хоть и не обладала большими размерами, но считалась одним из лучших кораблей во флоте Давиана.