Звёзды в ладонях - Олег Авраменко

Следующие несколько минут мы молчали, думая об одном и том же, но не решаясь об этом заговорить. Вдруг я почувствовал, что меня снова начинает поташнивать. Совсем недавно я заставил себя съесть два сандвича и теперь опасался, что они не пойдут мне впрок. После некоторых колебаний я достал упаковку с противорвотным и отправил в рот одну капсулу. Ощущение тошноты исчезло – но надолго ли?..

– Вот что, мистер Матусевич, – твёрдо произнёс Агаттияр. – Вам следует пойти к себе и хорошенько выспаться. – Решительным жестом он отмёл мои возможные возражения. – Вы испытали сильный шок, капитан. В своём нынешнем состоянии Вы не способны командовать кораблём и принимать взвешенные решения. До выхода из канала осталось двенадцать часов. За это время Вы должны справиться со своей истерикой.

– У меня нет никакой истерики, – неуверенно сказал я.

– Есть! То, что Вы сейчас переживаете, самая что ни на есть настоящая истерика. Просто Вы прячете её внутри себя. А это ещё хуже, чем если бы Вы психовали и метались от стены к стене. – Агаттияр повернул своё кресло к пульту. – Ступайте, капитан. Я подежурю вместо Вас. Повторяю: у Вас двенадцать часов, чтобы прийти в норму. А Рита, если понадобится, окажет Вам помощь.

Как здравомыслящий и рассудительный человек, я не мог не признать резонность доводов профессора. Ещё немного помявшись ради проформы, я в конце концов уступил, передал ему вахту и отправился в свою каюту. Там я первым делом забрался в горячую ванну и провёл в ней добрых полчаса, тщательно смывая с себя воображаемую грязь. Умом я прекрасно понимал, что эта грязь существует лишь в моих мыслях и воспоминаниях более чем трёхлетней давности, однако с достойным лучшего применения усердием раз за разом намыливал себя с головы до ног, пока не устал от этой бессмысленной и однообразной процедуры.

Тем не менее, горячая вода с паром сделали своё дело, и из ванной я вышел если не взбодрённый, то, по крайней мере, не такой угнетённый и подавленный, как раньше. А в самой каюте меня ожидал маленький сюрприз – рядом с койкой в кресле сидела Рита со своим медицинским кейсом на коленях. Хорошо хоть я после купания накинул на себя халат и не предстал перед девушкой во всей своей наготе.

Она встретила меня немного смущённой улыбкой:

– Я воспользовалась прерогативой судового врача и вошла к тебе без спроса. Извини, пожалуйста. Просто я боялась, что ты не захочешь меня впустить.

Я опустился на край койки и стал энергично растирать полотенцем волосы – сушилками я принципиально никогда не пользовался.

– Ну, а что мешает мне попросить тебя уйти? Или попросту вытолкать в шею, если ты заупрямишься?

Рита покачала головой:

– Это гораздо сложнее, чем сказать через дверь: «Не беспокой меня».

– Ты права, – вынужден был согласиться я. – Это действительно сложнее. Но поверь – мне не нужны никакие уколы или пилюли. Обойдусь и без них.

– Зато тебе нужно с кем-то поговорить, перед кем-то выговориться. Мой отец и господин Шанкар слишком стары, Рашель ещё ребёнок, а с Арчибальдом у тебя не сложились доверительные отношения. Так что остаюсь только я.

– Да, пожалуй… Кстати, что знает об этом Рашель? Никому из вас не взбрело в голову «просветить» её?

– Конечно, нет. Мы же не идиоты. Девочка по-прежнему думает, что ты так расстроился из-за мистера Рамана. Она не уловила этого нюанса насчёт Вайолет.

Я содрогнулся всем телом, а к моему горлу вновь подступил тошнотворный клубок. Риты быстро поставила свой кейс на пол и пересела на койку рядом со мной.

– Я понимаю тебя, Стас, – сказала она, взяв меня за руку. – Отчасти понимаю. Ведь я была знакома с Махдевом, и мы… нет, между нами ничего не было – но вполне могло быть. При мысли об этом мне становится плохо. – Девушка зябко поёжилась. – Это чисто физиологическая реакция.

От прикосновения её руки, от того, что она сидела так близко ко мне, моя тошнота отступила. Я чувствовал запах волос Риты – он был тёрпкий и невыразимо приятный. Живой человеческий запах – запах настоящей земной женщины.

– Может, в чём-то Ахмад и прав, – сказал я. – У нас, людей, патологическая ксенофобия.

– Не говори глупостей. Она не патологическая, а совершенно нормальная. Чужаки не менее подвержены этому, чем мы.

– Но они же… вот она… эта Вайолет… это существо… брр!..

– Среди представителей всех рас случаются исключения. Есть такие и среди людей, и среди пятидесятников. Перед тем как прийти к тебе, я читала на эту тему статью. В довоенные времена некоторые люди по собственной воле вступали в половые отношения с Иными и получали от этого удовольствие. Таких было мало, но они были. По тогдашним наблюдениям, в среднем только один человек на полторы тысячи не имел никаких ксенофобических реакций. Среди чужаков этот процент был не выше. Да и то лишь в том случае, когда речь шла о представителях близких рас; скажем, для нас – о дварках и пятидесятниках. Что касается последних, то даже в своём истинном облике они очень похожи на людей, просто по нашим, человеческим меркам выглядят чересчур уродливо. Ну а дварки вообще как люди, только и того, что значительно ниже нас ростом. В давние времена, когда медицина ещё не умела исправлять отклонения в работе желез внутренней секреции, среди людей порой рождались карлики – и выглядели они в точности как дварки. Собственно, поэтому их расе дали такое название.[6]

Как ни странно, эта короткая лекция подействовала на меня успокаивающе. Рита говорила нарочито сухо и отстранённо, как бы переводя всё происшедшее со мной из области сугубо личного в плоскость прикладной психологии. И ей это удавалось.

– А мистер Раман попросту спекулировал, передёргивая факты, – продолжала она. – Ты же сам прекрасно знаешь, как можно, не прибегая к откровенной лжи, представить ситуацию в совершенно искажённом виде. Хотя, возможно, он и сам в это искренне верит. Он рассуждает так: раз пятидесятник охотно вступает с человеком в связь, а данный конкретный человек, узнав об этом, бежит к ближайшему умывальнику, где его выворачивает наизнанку, то, значит, пятидесятники – не ксенофобы, а люди – ксенофобы. Следуя такой логике, можно доказать, что каждый гетеросексуальный мужчина – патологический гомофоб. Мистер Раман, сознательно или невольно, закрывает глаза на то обстоятельство, что агентов-пятидесятников тщательно подбирают, и одним из непременных условий отбора есть полное отсутствие у кандидатов ксенофобических реакций. В определённом смысле можно утверждать, что все агенты Иных, в том числе и эта Вайолет, патологически влюблены в людей.

– Патологически влюблены, – задумчиво повторил я. И тут до меня кое-что дошло: – Погоди! Так Шанкар обо всём знал?

– Да, знал. Поэтому пытался помешать мистеру Раману. К сожалению, Арчибальду ничего не было известно, иначе бы он выстрелил из своего парализатора.

Я вяло покачал головой:

– Тогда было уже поздно. Едва я услышал от Ахмада имя Вайолет в контексте его слов о ксенофобии, то сразу всё сообразил. Я же совсем не дурак.

– Конечно, не дурак, – подтвердила Рита, придвинувшись ко мне вплотную. – Ты умный человек, Стас, и должен относится к этому по-философски. Что было, то прошло, и тут уж ничего не поделаешь. Тебе придётся смириться с этим и жить дальше. А я… если ты не против, я помогу.

Наши взгляды встретились, и я, прочитав в больших чёрных глазах девушки желание, обнял её. Мы поцеловались – сперва легонько, пробуя на вкус губы друг друга, а потом уже жадно, неистово. Рита крепко вцепилась пальцами в мои волосы, а я запустил руку ей под платье и принялся поглаживать её упругие бёдра.

– Да, – томно пробормотала она. – Сейчас для тебя это лучшая терапия.

Я мгновенно остыл, отстранился от неё и растерянно спросил:

– Терапия? Тебя что, прислал твой отец?

– О чём ты? – не поняла Рита.

– Он сказал, что ты поможешь мне.

В её взгляде на секунду мелькнуло недоумение, а потом она звонко рассмеялась:

– Ну, ты и даёшь, Стас! Как ты мог такое подумать! Отец, конечно, имел в виду профессиональную медицинскую помощь. А это… это целиком моя инициатива.

– Новый вид лечения?

– Да какой же он новый! Старый, как мир. И главное, приятный – как для пациента, так и для врача. Особенно, если пациент этому врачу нравится. Очень сильно нравится. – С этими словами Рита снова придвинулась ко мне. – Ну так что, продолжим терапию?

И мы продолжили.

Глава шестая

Сектор Один

1

По галактическим меркам Звезда Дашкова находилась совсем рядом с Землёй, всего в каких-то ста семидесяти парсеках, и принадлежала к так называемому Сектору Один, который охватывал область пространства в радиусе тысячи световых лет от Солнца. Во все времена этот сектор был самым густозаселённым в Галактике, что, впрочем, неудивительно: ведь именно отсюда началось освоение человечеством космоса, к тому же в Секторе Один находилась также и родина другой разумной расы – альвов.