Пути разумных - Yugoross

временам. Оно и всегда редкостью было, чтобы ведун и муж. А ныне, так и вовсе. Чтобы ты не мучился со словами, сначала сама что могу скажу. Постараюсь понятным тебе языком. Я ведь не такая и дремучая, как может показаться. Даже техникум ветеринарный в своё время закончила, могу и относительно современным языком постараться обойтись, да только нет в нынешнем языке нужных терминов, потому буду старыми пользоваться, от бабки и других старших доставшихся. Кто ты по дару – не разберу. Как «видуха» я всегда слабенькая была, однако же вижу то, что сейчас аурой кличут, вот и тебя разглядела, как вошёл. Другие и того не могут. Из ведунов чаще встречаются «нюхачи». Кажется, сейчас таких «эмпатами» прозывают. Так всегда было. А я из «жив». Такой у меня главный дар, был и есть. «Живы» всегда редкостью были. Хотя немного мне осталось, не больше месяца, я знаю. Как сказала, «жив» всегда мало было, да и «прибирали» их больше, чем других. Вообще то всех ведунов не миловали, но «видаков» и «жив» палили особо тщательно. Сам знаешь почему, не мальчик, как вижу. А раз до сих пор живой, то знаешь. Страх перед тем, чего сам не можешь. Твой дар то в чём, надеюсь знаешь? Мне сказать можно, я за месяц уйду совсем. Алекс невольно мотнул головой, как бы стряхивая оцепенение и немного хрипло ответил,

- «Вижу» я. И немного … «нюхач», если вашими терминами пользоваться и если я не ошибся в их смысле.

Старуху внимательно смотрела на него почти немигающим взглядом,

- Вона как. А силён! Даже маненько больно на твой «свет» смотреть, и это при том, что я слабая «видуха», да и давно не встречала нашего брата. Как же ты выжил то? Приглушать «свет» умеешь?

Алекс сглотнул слюну и закрылся наглухо. Старуха чуть дёрнула головой и … вдруг выдала замысловатую словесную конструкцию, которая явно отдавала водорослями, якорями и ещё чем то морским. Потом замолчала, посопела чуть и немного смущённо объяснила,

- Ты не обижайся на старую. У меня второй муж… и последний, царство ему небесное, боцманом по морям ходил до полной отставки. Вот и нахваталась. Удивил ты меня. Теперь то понятно, что можешь совсем «невидимкой» жить. Это, кстати, тоже большая редкость! Только удержаться тебе от соблазна «видеть» трудно будет. Но раз жив до сих пор, значит научился. Не объясняй мне ничего, бесполезно, да и не нужно уже. Небось, знаний ищешь, наставника? А нету их, знаний. И наставника не найдёшь, тем более «видака». Их как и «жив» выбивали всегда в первую очередь. Это я по нынешним временам сильной «живой» могу себя считать, а вот до бабки моей покойной, ой как далеко мне по силе. Не совсем бабка, я ей внучатой племянницей приходилась. Чуть её застала, а всё равно кое чему успела научиться. Главному научила – дара своего бояться. Настоящая же бабушка моя, то есть родная сестра той «живы», была «нюхачкой» знатной. Такой вот у них «семейный подряд» образовался, потому и прожили долго, не так как обычно у «жив» это бывает. Одна от людей опасность исходящую сразу чувствовала, и уходили подальше, всё бросая, а другая помалу помогала страждущим. Тем и жили. У матери моей дара не было, так на мне Бог отыгрался.

Алекс решился спросить,

- Кроме опасности от людей, что ещё угрожало «живам»?

Старуха уважительно посмотрела на Александра и ответила, хотя и немного непрямо, но исчерпывающе,

- Моя бабка, та что «жива», очень сильной была. Говорила, что даже потерянную руку или ногу могла отрастить человеку. Мёртвого бы не подняла, а если в человеке хоть искорка теплилась, то могла бы и поднять. Только её на два три случая таких бы хватило. Сгорела бы как свечка. Однажды не выдержит «жива» и поможет так, на всю катушку! А людям то не объяснишь, что тебя надолго не хватит. Им вынь, да положь! Объясни что то, попробуй, матери у которой на руках дитятко её любимое умирает, а она знает, что «жива» может спасти, да не хочет, себя жалеет. Всё, уходи и больше не приходи, не будет уже меня. Помочь мне не сможешь, даже если «живу» другую найдёшь, хотя и нет их больше, я не приму такой помощи, потому что тем той найденной тобою «живе» жизнь самое малое переполовиню. Поздно мне помогать, да и время уже. Сама ведь не чаяла столько прожить. Уходим мы насовсем и окончательно и потому забыли за нас. Оттого во многом и жива до сих пор. Уходи.

Алекс поднялся со стула и всё же рискнул задать ещё один вопрос отвернувшейся к стене старой ведунье,

- Скажите только, как искать и как учить таких, если сами попадутся на пути? И по наследству этот дар передаётся или иначе как?

Старуха вновь обернулась к Алексу, внимательно на него посмотрела, потом сказала,

- Искать не надо, пропадёшь! Тебе сейчас не столько людей, сколько властей надо опасаться. Засветишься перед ними и считай пропал. Никогда власти «видаков» не терпели, а уж нынешние… Но коли жив до сих пор, то знаешь, как этот дар опасен и прятать его как то научился. А искать начнёшь – непременно «засветишься». Если просто наткнёшься, то скорее всего на «нюхача». Их спасать надо, а не учить. Закрываться научить только грамотный другой «нюхач» сможет, а ты сам говоришь, что слабый. «Живы» не попадутся. Чтобы и впрямь не думал, что с древней «Бабой Ягой» тут разговаривал, скажу. Я ведь тоже многое за свою жизнь обдумала и пришла к выводу – генетическая предрасположенность скорее может проявиться в способности прийти к инициации, нежели к типу дара. Раньше было то, что сейчас бы назвали «школой». Особые приёмы воспитания с малолетства давали возможность получить дар тем, у кого была предрасположенность к инициации или пробуждению дара, как говорили в старину. А сам дар зависел от типа «школы». Нет уже этих «школ». Уже мои бабки таких школ не проходили, люди «добрые» и богобоязненные постарались выжечь вместе с «учителями». Однако то, что я с малолетства при них жила, в их делах и заботах, сделало меня «живой». Была у меня подруга, приёмыш, не родня. Вместе выросли при бабках и она тоже «живой» стала. Главное, что у неё тоже оказалась предрасположенность к инициации и вот эта предрасположенность уже могла быть заложенной на генетическом