Мир Уэйда - Мария Введенская

Вторая половина лофта повторяла предыдущую, только книги здесь заметно отличались. Они не были такими разноперыми, и толщина их заметно увеличивалась. Особенно ближе к концу библиотеки. А еще появился звук, похожий на нарастающее тиканье часов. Честно говоря, Уэйд услышал его сразу же, как вошел в дверь, но только лишь сейчас распознал в нем голоса часов. А поначалу это казалось просто каким-то неопределенным жужжанием, никакой слаженности… не то, что сейчас, хоть и какофония, как была, так и осталась. Просто теперь Уэйд начал улавливать разницу между тиканьем одних часов и других, словно индеец, которого с детства учили различать по звуку голубую комароловку от американского стрижа. У всех свои собственные голоса, будь то птицы или часы, и он внимательно слушал их. Казалось даже, что Уэйд улавливает слова. Джейк был прав, комнату не спутать ни с чем. К тому же это единственное помещение, спрятанное за закрытой дверью. Там жили часы. И именно оттуда Уэйд мог попасть домой или куда-то еще… скорей всего куда-то еще. Если не будет достаточно стараться – так он понял. И он открыл дверь… предпоследнюю дверь на сегодня.

Это оказалась маленькая комната без окон. Темная, освещенная единственной лампой на письменном столе, тусклое пятно от которой падало только на сам стол. На нем лежали часовые механизмы, чехол с инструментами, лупа, из тех, что одевают часовщики, блокнот и ручка. Всё прочее оставалось во власти воображения процентов на восемьдесят. Уэйд несмело провел ладонью по стене там, где стоял, но не нащупал ничего даже близко похожего на выключатель. Тогда он осторожно, словно боясь споткнуться, подошел к столу, взялся за плафон лампы и направил на одну из стен с часами… потом на другую, что была прямо за столом и различил абрис той самой двери, неясно проступающий из тени, в которую ему придется еще войти… а затем направил на противоположенную стену, обвел круг и вернулся туда, откуда начал. Свет вполне хватило для этой неказистой экскурсии, и, благодаря ему, Уэйд теперь доподлинно представлял, где находится. Здесь было столько часов, сколько он не видел ни в одном магазине. И они все отличались друг от друга и по форме, и по цвету, и по назначению. Подумать только – столько часов, и нет одинаковых! И звук… это чертово разрушающее мозг тиканье. Поначалу оно едва не свело Уэйда с ума. Господи, это же пытка в духе концлагеря. Ему казалось, что это тиканье пытается пролезть к нему в сознание, и он сопротивлялся изо всех сил. Пытался устоять, пытался не сдаться и не психануть, потому что ему реально хотелось всё здесь разнести, лишь бы заткнуть эти гребаные часы.

Так же появилось совершенно нестерпимое желание сейчас же пройти сквозь дверь, но Уэйд останавливал себя, как мог, понимая прекрасно, чем это скорей всего закончиться… сорока шестью этажами. Он хихикнул, вспомнив об этом. Да, видать, и впрямь рехнулся….

И тогда Уэйд увидел его… маленький пузатый голубой циферблат с довольной заячьей мордой сверху. Японская штука. Со встроенным томогочи. Когда-то Уэйд посмеивался над Диной да и над всеми, кто тащился от подобных игрушек, однако спустя некоторое время он пересмотрел свое отношение к ним, сочтя безопасными. Когда умирает электронный кролик, тебе не сносит крышу, ты просто заводишь нового питомца или забываешь о своем томогочи вовсе. Так в последствие случилось и с Диной, но, по правде сказать, не скоро, где-то в старшей школе. А до этого, она в прямом смысле этого слова, не выпускала эти часы из рук, нося брелоком на связке с ключами. У нее сдох лишь один питомец – самый первый – цыпленок по имени Риц. Дина проплакала несколько часов, и они с Крис даже хотели отобрать эти часы, но дочь так умоляла… и до старшей школы вырастила немыслимое количество электронных зверушек. Так вот этот маленький голубой циферблат и зайцем сверху, несомненно, принадлежал ей. Не похожий, а именно тот самый – Дины. И он продолжал отсчитывать электронные секунды, минуты и часы, но вот только чего? Ее жизни? Да, похоже, что так.

А рядом сверкали наградные золотые часы Гарри Оуэнса. Они много значили для него. Очень много. Не его ими наградили, а парня, который спас Гарри тогда с развороченной ногой, лежащего в грязи и собственной крови. Его звали Айк Райс, и он подарил эти часы Гарри, чтобы тот помнил о своем втором шансе и ценил жизнь. Хороший человек, но видимо у него больше никого не было, чтобы их подарить, вот и проникся отцовской нежностью к подбитому солдату. Важный момент для Гарри, переломный. До этого в нем ощущалась отчаянность, словно он сидел на наркотиках. Ничего не боялся, лез под пули, словно смерть для него не существовала. Таким его делала бомба замедленного действия под названием «было или не было», а еще его мать, а еще смерть Бетси Поуп….

Рядом висели маленькие забавные часики с черепками – видимо Джинни, а чьи ж еще? И белые из жемчуга, принадлежавшие Рут. Уэйд сам помогал Гарри их выбирать, поэтому без труда узнал.

И тут он, наконец, заметил, что уже какое-то время не слышит часы, их агрессивного тиканья, их попыток пробить брешь в его черепе. Увлекшись своими находками, Уэйд и не заметил, как расслабился и позволил этим часовым голосам проникнуть в себя. Теперь они стали его частью, выдавая свои мысли за его собственные. Подсказывали. И Уэйд их принял. По крайней мере, теперь ничто не сводило его с ума. И, похоже, благодаря этому, он начал понимать, что именно перед ним, и как надо действовать. Ведь это был его мир… просто нужно в точности вспомнить, как именно он выглядел, и кто его составлял. Найти часы и найти их владельцев. И Уэйд помнил, что Джейк говорил про мелочи, насколько они важны. Мир состоит из мелочей. Только бы не ошибиться. И это будет еще тот труд. Потому что разница между миром, где Гарри болел ветряной оспой в начальной школе, и Гарри, который переболел ей в выпускном классе – окажется для Уэйда губительной. Всё должно быть учтено. Если он конечно хочет вернуться домой. И где-то в глубине его памяти должны крыться и такие незначительные вещи. Уэйд только на это и уповал. Хотя было здесь кое-что еще – его, так называемые, тикающие помощники, чьи голоса больше не раздражали и вовсе не казались громкими. И очень скоро он уловил, как именно всё это работает. Уэйд действительно слышал их и понимал, а еще он испытал то, что можно окрестить раскрытием сознание.

Уэйд заметил часы с крошечным серебряным якорьком на циферблате на потертом кожаном ремешке. Они принадлежали Джону Праунсу из его строительной бригады. Не то чтобы Уэйд был самым наблюдательным парнем в мире… но они работали вместе довольно долгое время, и когда подобное происходит, то начинаешь замечать такие вещи, как, положим, часы. Тем более что Джон их никогда не снимал. Но вообще Уэйд обратил на них должное внимание лишь в тот вечер, когда они сидели в Лисьей Звездочке за одним столом, и Джон рассказывал про инфаркт… про распускающийся алый бутон боли. Он жестикулировал, и Уэйд нашел в его часах точку опоры что ли, и следовал, словно за маятником гипнотизера. То плавными волнами, то резкими линиями. Единственное, что осталось от тех времен, когда Джон служил на подлодке. И тут Уэйд вспомнил, что тогда произошло…. Глядя на эти вот часы. «Вспомнил» странное слово для человека, который ни при каких обстоятельствах не мог знать того, что скрывал Джон Праунс. Вряд ли вообще кто-то знал о том, что случилось тогда на подводной лодке, кроме самого Джона и погибшего капитана. Дело было в тонкинском заливе, и временным командующим стал офицер Праунс, совершавший своё второе плавание в качестве старпома – тогдашний капитан в прямом смысле свалился с лихорадкой. Мало, кто успел узнать о смене командования, а те, кто был в курсе, все погибли. Не успевший даже испытать гордость, Джон Праунс, а точней вверенная ему подлодка протаранила грузовое судно, сократив численность команды на двадцать пять человек. Вот такая вот история… и часы он не снимал не из патриотических соображений, а как вечное напоминание о совершенной им ошибке. Его кара. Его тяжкий крест. Мазохист…. Большинство из нас такие.