Лапочка для Демона (СИ) - Зайцева Мария

А еще я злюсь. На то, что Игорь, как всегда, все решил без моего участия. И, если по всем основным вопросам я с ним обычно соглашаюсь, то здесь, в этой ситуации.

Я их простила уже, этих людей. И отпустила ситуацию.

Потому что каждый из них преподал мне важный урок, и хотя бы за. Это можно их если не благодарить, то, по крайней мере, просто не думать о них, не касаться гадости.

Я про них забыла уже.

И вычеркнула из своей жизни.

А Игорь своей местью возвратил обратно, заставил про них думать и даже переживать.

И меня не спросил!

Мне оно надо?

Зачем, вот зачем влез?

Я дышу, пью чай, пытаясь успокоиться.

— Эй, ты чего, мать? Ульянка тревожно смотрит на меня, подсовывает розовый кругляш зефирки, на вот, съешь. И расскажи, как там Ладка с Богдашей. Как ее мелкие?

— Нормально все, через силу улыбаюсь я, давай-ка ты мне лучше расскажи, что у тебя за знакомый такой в полиции образовался.

Мой Демон спит, устал за ночь.

Ну ничего, пусть выспится, наберется сил.

Я подожду.

27. Наказание Лапочки

«Это прикольно», думаю я, сонно разглядывая напряженное и злое личико Лапочки. Она, как рыжая маленькая лисичка, носик сморщила, напрягла брови и глаза вытаращила.

Очень прикольно. Наверно, ей кажется, что грозно и нереально серьезно выглядит сейчас. Но. Это нифига не так.

— Игорь!

Ого! Официальное обращение! А где же «Игореша, мой любимый»?

Что-то, значит, прямо такое приключилось… Напряг какой-то, причем, именно с моей стороны, раз Лапа так раздухарилась.

— Ммм? сонно отвечаю, немного притворяясь, конечно, Но так легче ждать развития событий.

Ну и прикольней, конечно же.

— Игорь! Что ты сделал с Андреем? И с Розой?

О как!

Вот так и знал, что подружка эта, любительница жесткой ебли раком, нафиг тут не нужна!

Назвездела Лапе моей того, что ей знать не требуется!

Я тихо-спокойно все сделал, без пыли и шума. На кой ворошить?

Андрюша, после двух месяцев больнички, заедет на зону розовым слоником. Информация о том, кто он такой и насколько ему там должно быть весело, уже отправлена. Люди ждут.

Роза эта, мать ее Рериховна (вот вопрос, как она с таким охренительным именем-отчеством умудрилась вообще в бомонд русский пролезть? Ей только свахой работать, ассоциации характерные сразу. Хотя, может фамилия помогла? Сидорова. Сочетание огнище) тоже получила путевку в жизнь. Дополнительную. Ну не все ж ей на молодых талантах выезжать?

Моя Лапа была не первой и, что характерно, не последней, кого эта сучка нагрела. Я только нашел доказательства и отправил их всем заинтересованным людям. В основном, ее конкурентам, конечно же. Как самым заинтересованным. А дальше. Это дерьмо уже без моей помощи лилось.

Розе Рериховне путь теперь заказан не только в модную индустрию, Но и даже в любые околомодные круги, потому что тусня одна, и единожды облажавшегося лишь толкнут в спину с удовольствием.

Плюс ко всему, все, что у нее есть, теперь будет арестовано, потому что пострадавшие стороны подали заявление в суд на возмещение ущерба и прочую фигню. Очень, ну вот очень серьезные суммы. Я туда уже не лез, так, посмотрел только.

Так что Роза если и будет в ближайшее время работать, то не в Москве. Москва, как известно, любит победителей.

Ну и не в модной индустрии. Может, где на периферии уборщицей устроится.

Как мамаша этого черта, что Лапу мою унижал.

Кто-то скажет, что слишком жестко за одну ошибку.

Честно говоря, глубоко пофиг, что кто скажет. У меня свои законы и правила. Мою девочку обидели. Над ней издевались, пользуясь тем, что она сдачи дать не может. Слишком добрая и наивная.

Это видно любому, с первого взгляда.

Обижать доверившегося тебе человека, человека, про которого точно знаешь, что никогда ничего плохого не сделает, потому что тупо не способен на подлость, признак нелюдя.

А с нелюдьми и поступать надо так, как они того заслуживают.

И потому Лапа моя, маленькая агрессивная лисичка, может что угодно сейчас говорить и даже стыдить меня, Но ситуацию. Это не поменяет. И мнение мое не поменяет.

Она не может себя защитить.

Я могу.

— Не знаю, о чем ты, Лап, хриплю я сонно, потираю лицо ладонью, и моя злючка тут же заводится еще сильнее.

— Знаешь! Ты знаешь! Я тебя просила? Я тебе разрешала?

Так, а. Это перебор.

Пока она разоряется и фырчит, легко перемещаюсь по дивану и дергаю ее на себя за руку.

— Ай! Лапа теряет равновесие, падает мне на грудь и тут же воинственно упирается ладошками в плечи, пусти! Я не позволю! Я не просила! Зачем ты так?

— А затем, глупая ты лисичка, я не обращаю внимания на ее смешное сопротивление, перехватываю одной рукой поперек спины, прижимая сильнее, а второй придерживаю за затылок, чтоб не могла отвернуться и отпрянуть, что я никому не позволю тебя обижать. Ты моя. Я свое защищаю. И берегу.

— Но тогда… Тогда я не была твоей… шепчет она мне в губы, испуганно и возбужденно блестя глазами. Лапа уже чувствует, как мне нравится ее близкое соседство, животиком ерзает прямо по твердеющему члену. Ощущает его и мило краснеет.

А меня торкает еще сильнее.

Бляха муха! Я же как только ее не имел за эти несколько дней! Все свои фантазии, какие возникали за все время общения с ней, еще тогда, когда и не думал о том, что вместе будем… Все попробовал!

И тем не менее прет. Каждый раз. И не по одному разу. Никогда у меня такого не случалось, ни с одной бабой.

Интерес обычно заканчивался буквально после ночи секса. Ну, максимум, двух, Это если дама подкованная и не боялась экспериментов.

А здесь словно в кумаре постоянном хожу, сладком дурмане.

Смотрю на нее, не могу перестать.

Глаза сами в ее сторону поворачиваются, руки сами тянутся.

И конца-края этому безумию нет.

С каждым днем только сильнее и сильнее.

Кто бы мне раньше сказал, что так бывает… Ржал над Питером и его зацикленностью на Ладе. Всякие умные вещи задвигал. Дурак… Дурак.

— Ты всегда была моей.

Резко переворачиваю ее на спину, хорошо, что диван широкий, и площадь позволяет. Наваливаюсь, не позволяя двинуться.

Лапа только охнуть успевает.

— Всегда была и будешь.

— Но.

Наклоняюсь и жестко впиваюсь губами в нежную шею, оставляя след на тонкой коже. На самом видном месте.

Лапа моя стонет, пальчики стискивает на плечах, губы кусает. Ей больно, наверно, я не особо нежный. Но эта дрожь, что рождается в теле, явно не от боли. Нет. Моя девочка настолько же ненасытная, как и я. Может, и больше.

Отрываюсь, мягко зализываю укус, смотрю в поплывшие глаза.

— Нет никаких «но», Лап. Твари должны быть наказаны. Твоя Роза всю свою карьеру сделала на таких доверчивых молодых дизайнерах. Из глубинки. Кто их слушать будет? Кто внимание обратит на их вопросы? Никто. Этот выродок со своей мамашей воспользовались твоей наивностью. И сделали. Это не случайно, а специально. Кроме этого на козленке много чего еще веселого. Поверь, я ничего особенного не сделал. Просто немного помог справедливости восторжествовать. Раздвинь ножки, Лап.

— Игорь, Но. Это неправильно, шепчет она, послушно раздвигая ноги и обхватывая ими меня за бедра, неправильно, понимаешь? Ты мне ни слова не сказал… Я же просто так тебе рассказала, если бы знала, то никогда.

— Ты маленькая дурочка, Лап, хриплю я, приподнимаясь, чтоб стащить с нее трусики и провести контрольно пальцами по уже влажной промежности… Ух, кайф какой! Отзывчивая моя девочка! неважно, как я узнал. Важен результат. Они бы все равно доигрались. Я только чуть помог. Дай свою ладошку… Вот так… Сюда.

Голос еще больше хрипит, когда тонкие пальчики смыкаются на члене и начинают водить вверх и вниз. Смотрю то на эту офигенно возбуждающую картину, то на стеснительно краснеющую лисичку, и, наверно, эта картина даже еще более возбуждающая.