Звезды на дисплеях - Владимир Подольский

Генерал в ответ немного помолчал и заговорил уже другим тоном:

— Ты думаешь, это связано...?

— Обязательно, только пока не знаю как.

— Я поднимаю службу безопасности и аналитиков.

— Не сочти за труд, сразу сообщи мне, если они что накопают. Я еду на "Меч".

— Успехов тебе, мастер! И, спасибо!

По дороге к "Мечу", в лифте, немногочисленные попутчики сдавленно похохатывали, однако, делали серьёзные мины, стоило им попасться на глаза полковнику.

— Лучше перебдеть, чем недобдеть! — громко сказал кто-то за спиной, и его собеседники захихикали.

Капитан не стал оборачиваться.

Зато, подлетая к шлюзу, капитан услышал со стороны "Меча" взрыв дружного хохота, а затем темпераментное соло дежурного лейтенанта, продолжавшего излагать, видимо только что придуманную им трактовку событий.

Капитан невольно притормозил и прислушался:

— ... а пиджак на радостях, что ему сразу полкана кинули, принял сверх меры, закусил, что ему Давид выставил. Вот он, Давид, не даст соврать...!

— Врёшь ты всё! — раздался в ответ голос кока, с сильным от волнения акцентом — а ещё лейтенант! Ничего он не принимал, он хороший и умный человек!

Однако Гегешидзе перебили сразу несколько голосов:

— А дальше? Что дальше было?

— Только заснул он на своём корыте, в люле, а его кот, тоже пережравши, возьми и испорти воздух! (дружный хохот) Пиджак вскакивает, решает с перебора, что это антипротонами пахнуло! (гомерический гогот)

Невольно улыбнувшись — вот, ведь клоун! — капитан решил появиться.

Его заметили не сразу, все ржали. Однако, кто-то вскинул взгляд, толкнул товарища. Тот — другого. Через несколько секунд, вся присутствующая в шлюзе и перед ним часть экипажа недоумённо смотрела на него.... неужели на нового капитана?

— Николай Васильевич Гоголь, "Ревизор", немая сцена, — констатировал капитан, повисая в проёме шлюза. — Я думаю, присутствующий здесь майор Стрижаков не откажет в любезности своему командиру и построит экипаж? — задушевно обратился капитан к остолбеневшему, как и прочие старшому.

— Становись! — заорал Стрижаков, и экипаж худо-бедно построился, прицепившись подошвами к полу из липучки.

Офицеры на правом фланге, а в середине и на левом — сержанты.

— Равняйсь, смирно! Господин...

— Отставить! Кто мне поведает, что за сцену, и из какого радио-спектакля я сейчас прослушал? Может быть, вы, лейтенант?

Дежурный лейтенант потупился и покраснел. Особенно ярко-красными были его оттопыренные, мальчишеские уши.

— Не можете — констатировал капитан. "Как ещё хорошо было бы прохаживаться вдоль строя, как это делал сержант-наставник! Но, в невесомости это почти невозможно!"

— Тогда, может быть вы, майор? — полковник глянул на Стрижакова.

— Виноват, господин полковник! — ответил майор и тоже потупился, как нашкодивший подросток.

— Виноватых бьют! Но, это будет попозже. Объясните мне, майор, что это тут за ледниковый период? — командир показал на две покрытые инеем картонные коробки, пристёгнутые к полу шлюза верёвками, чтобы не плавали в невесомости.

— Заказанное вами и доставленное на судно продовольственное довольствие, господин полковник!

— "Продовольственное довольствие", значит? Какая чудная рифма! Вы стихи не пишите случайно? А что, эти две коробочки на два месяца? Неужели меня обманули, майор? Я расписывался за шестнадцать позиций, где же ещё четырнадцать?

Майор не успел ничего ответить, поскольку открылся внутренний люк на корабль, и из него показались ещё двое милитаров, в рабочих комбезах и с мокрыми перчатками на руках, один держал моток верёвки. Тем самым красноречиво отвечая, куда делось остальное "продовольственное довольствие".

— Встать в строй! — кивнул им капитан. — Извините меня, господа военнослужащие, но мне хотелось бы узнать, дошёл ли до вас мой приказ покинуть судно? А? Господин майор?

— Так точно, господин полковник! — морщась с досады выдавил Стрижаков.

"Вот ведь пристал, пиджачино!" буквально было написано на его хмуром, волевом лице.

— Осмелюсь ли я спросить, почему мой ясный приказ не выполняется?

— Так ведь отменили тревогу!

— Разве? А мне всегда казалось, что приказ должен подтвердить непосредственный командир, то есть я. И если сегодня с утра не принята ещё новая редакция устава, то так оно и есть. Дал ли я такое подтверждение? Или напротив, приказал на судне не появляться?

— Так точно!

— Так точно, что?

— Приказали!

— А вы?

— Виноват...

— Не выйдет из вас и поэта, майор! Слишком беден словарный запас. Каждое второе слово — "виноват". Кроме одной рифмы, никаких находок! Скажите же мне господа офицера`, не будет ли справедливым мне отправить вас всех строем на гауптвахту за невыполнение приказа? Не гарантирую, что там вы узнаете, как пахнут антипротоны, но другие запахи, о которых с таким знанием вопроса повествовал только что лейтенант, вам наверняка не понравятся!

Майор подал голос:

— Разрешите обратиться, господин полковник?

— Не разрешаю! Слушайте приказ: напрячь мозги всем, у кого они имеются и вспомнить, что ещё, кроме этих шестнадцати коробок вносили на судно с момента прибытия. Начиная с размера в один кубический дециметр. Сколько это, лейтенант? — капитан обратил последний вопрос к имевшему сегодня несчастье дежурить.

Тот мрачно и безмолвно показал руками что-то размером с небольшой чемодан.

— Неправильно. Кубический дециметр, в более привычных для вас мерах — это литр. То есть примерно столько, сколько мозгов помещается в обычной лейтенантской голове. Обычно, этого количества почти хватает, чтобы, выучив устав, исправно нести военную службу. Но, конечно, нужно использовать весь этот объём, по крайней мере, стараться.

Итак, вспоминаем, что было внесено на судно. Размером больше литровой бутылки. Сами бутылки можете не вспоминать, они меня сейчас не интересуют. Вы и вы — капитан обратился к одетым в рабочее — аккуратно вскрывайте для начала эти коробки. Если не найдём здесь, придётся вскрывать всё ранее перетащенное. Остальные вспоминают то, что я приказал. Те, кому трудно думать об этом постоянно, в перерывах думают над своим поведением в свете соответствующих положениях устава.

Капитану уже можно было не торопиться. "Это" было тут. И "оно" пока не представляло опасности. Нет, не в верхней коробке, с которой начали потрошение, а в нижней, криво заклеенной скотчем. В очередной раз возблагодарил капитан бога, или кто там за него, поскольку в бога он не верил, за то, что три десятилетия назад подобрал он на древней Базе медальон репторов и не побрезговал, повесил его на грудь.

И в самые ответственные моменты жизни просыпалось в нём инициированное этим непонятным артефактом "чувство", помогая порой избежать трагической ошибки.

Ага, уже вторую коробку открыли. Отковыривают слои мёрзлых брикетов, овощей, что ли? Или окорочков? СЕЙЧАС...

— Капитан! Тут какой-то свёрток!

— Да что вы говорите? Свёрток? Может быть, это кошачий корм для Маркиза сюда по ошибке положили? Отдохните, сержант, пускай его дежурный развернёт и понюхает. Он лучше всех знает, как пахнут антипротоны. Положимся на его вердикт. Ну, что же вы, лейтенант?

Лейтенант, уже не красный, а белый, как простыня, неловко покачиваясь, подошёл с характерным хрустом липучек и принял из рук сержанта свёрток. Руки его дрожали. Заиндевелый свёрток выскальзывал. Остальные машинально отпрянули.

— Достаточно! Передайте это мне. Не хватает ещё, что вы мне тут сомлеете! — Капитан взял свёрток и небрежно ободрал бумагу.

Обычный чемоданчик, только металлический. Раньше такие, неведомо почему, называли "дипломат", а сейчас... что-то в голову нейдёт, "балетка", что ли?

— Компьютер, связь с Шутовым!

— Даю, капитан! — мужской голос. Арнольд? Нет, Маруся маскируется.

— Шутов на связи! Слушаю Василий Петрович!

— Михал Аркадьевич! Пришли мне снова сапёров в шлюзовой отсек. Бомбу обнаружил.

— Ты уверен, что это бомба?

— Уверен! Что ещё может быть в железном чемоданчике, спрятанное в коробке с мороженной капустой. Я её в руках держу, в конце концов!

— Осторожней, Вася, не урони!

— У нас тут невесомость, не упадёт, — капитан выпустил чемоданчик, и тот медленно поплыл по воздуху в сторону смешавшегося строя. Раздались невнятные восклицания.

— Сапёров в шлюзовой отсек "Меча-39". Срочно! — это прозвучало тихо, Шутов отдал приказания по другой линии, — Что там у тебя за крики?

— Экипаж радуется находке!

— Как держатся?

— Герои!

— Да, понял... Василий, сапёры уже в пути. Ты только не взорвись там. Я сам выезжаю!

— До связи!

— До встречи!

Капитан снова подхватил недалёко улетевший чемоданчик, взглянул на толпу, ещё недавно бывшую строем и рявкнул:

— Становись!

Быстро, как это только возможно в невесомости, подчинённые образовали строй.

— Равняйсь! Смирно! Слушать сюда! Мне наплевать на ваши боевые заслуги, если даже они у вас есть. Если вы думаете, что достаточно выпалить пару раз из антипротонника по беззащитному астероиду или старому корыту-мишени, чтобы сразу стать охреневающим героем, к которому не на каждой козе подъедешь, то я надеюсь вас разуверить. Кто считает, что не нуждается в новом опыте, и кому не по нраву, что им командует вчерашний пиджак, может тихонечко написать рапорт и слинять. Я подпишу все без вопросов, потому, что хочу быть уверен, что мою спину прикрывают надёжные люди. Вопросы есть?