Темный Охотник - Андрей Розальев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Артём! — а это крикнул мне Веневитин.
Ай, чёрт. Мне ведь ещё и с ним объясняться нужно. И не только с ним, кстати.
За традиционно нашим с ним столиком сидела ещё и Мия. Сидела и ела кусочек дыни, нанизанный на вилочку.
Ну кто ж так завтракает? — подумал я и основательно загрузил поднос провизией в основном мясного происхождения.
«Ананас, хайзяя! — затребовал Чип. — Ананас!»
— Привет, — я присел за столик и решил вести себя так, будто бы ничего не произошло.
— Привет, — спокойно поздоровалась Мия.
— Артём, что происходит? — а вот Егор опять играл в голубя. Раздувал грудку, пучил глаза, того гляди заурурукает и начнёт говно клевать.
— Не понимаю о чём ты, — пожал я плечами.
— О том, в каком состоянии ты вчера в комнату пришёл!
— Ну перебрал чуток, с кем не бывает? — я наколол и отправил в рот самую зажаристую беконину. — Егор, ты мне не мать. К тому же ты сам тот ещё алкаш, так что чья бы корова мычала…
— Мы не об этом, Артём. Не делай вид, что не понимаешь. Ты приполз под утро и еле живой.
— Кто тебе такое сказал?
— Я, — подала голос Мия. — У тебя была куча внутренних повреждений и вхлам разодранное плечо.
Ну прям уж вхлам…
— А ещё у тебя в холодильнике лежат разломные ядра и в кармане чек на кучу денег, — добавил Веневитин шёпотом. — Артём, ты ничего не хочешь нам рассказать?
— Чернов⁉ — а вот и Жихарев подоспел. — Ты ничего не хочешь мне рассказать⁉
О-хо-хо… Похоже, в столовой начинается пресс-конференция имени меня. М-м-м… кто-то ещё должен подойти? Йохансон с медведем? Иси? Миси? Давайте, не стесняйтесь, места всем хватит.
— Доброе утро, Евгений Евгеньевич, — поздоровался я.
— Доброе-то оно, конечно, доброе… не жалуюсь. Но я немножко сбит с толку, Чернов. Объясни-ка мне, пожалуйста, вот что…
И он сунул мне под нос свой телефон.
Оказалось, что Жихарев помимо всего прочего ещё и поигрывает понемногу, а в Арапахо-Сити кроме как на бои ставить категорически не на что. И вот, вчера Евгений Евгеньевич благодаря мне поднял приятный бонус к зарплате.
— Изначально я поставил деньги на значки вопроса, — хмурился Жихарев. — Утром просыпаюсь, смотрю, а там… Батюшки-свет! Артём Чернов! Тот самый, с которым мы бухали в кабаре и тот самый, который бессовестно кинул меня на растерзание похотливому бабью!
— А почему не на Ягуара поставили? — задал я невинный вопрос.
Тут Евгеньевич резко помрачнел.
— Да потому что. Не нравится он мне. Точнее, — кривая ухмылка, — не нравился…
Ой-ой-ой! Что это я сейчас такое увидел⁉ Неужели Жихарев в курсе всех дел Лагранжа, и даже знает по именам всю его группировку чёрных-разломных-копателей⁉
Так-так-так… А впрочем, чему удивляться?
Вот это стоит использовать. Две головы в любом случае лучше. Да и поддержка второго человека на базе против первого человека на базе — это уже не бунт босяков, а заявка на победу. Может быть, даже не придётся никого убивать.
— Друзья, — я устало улыбнулся. — Я понимаю, вы сейчас немного сбиты с толку. Вечером я обязательно отвечу на все ваши вопросы, но сейчас, если вы не против, я хотел бы спокойно позавтракать. У меня ещё дела, которые непременно надо решить именно сегодня. Потому что завтра утром у меня экзамен.
— Что⁉ — хором спросили все трое.
— Экзамен, — повторил я и принялся питаться за обе щеки…
«Наберите, как сможете» — написал я деду, подумал и добавил: «Не срочно». Звонить не стал. Если у нас восемь утра, то дома, в Москве, уже середина дня. Не удивлюсь, если патриарх вовсю занят разными важными делами.
Однако нет.
Деда Миша перезвонил мне уже спустя минуту.
— Что случилось? — спросил он обеспокоенным голосом.
— Покушение, — не стал ходить я вокруг да около.
— Ещё одно⁉
— Да, ещё одно. На этот раз всё прошло удачно, — тут я понял, что ляпнул что-то не то и поспешил исправиться. — Для нас! Для нас всё прошло удачно. Я вышел на исполнителя. Добыть сведения конкретно у него не получилось, зато у меня на руках его телефон.
— Так.
— Телефон почти пустой, — сказал я. — Ни переписок, ни фотографий, ни каких-либо файлов. Из интересного лишь журнал звонков и запароленная почта.
— Кхым-кхым-кхым, — дед прокашлялся и, по всей видимости, куда-то побрёл. — Звонки и почта — это всяко больше, чем ничего. Артём, ты молодец! Скидывай все данные на мой телефон. Я распоряжусь нужным людям, чтобы занялись сегодня же.
— Деда… — я как-то даже замялся. — Что-то хреновое происходит?
— Да, — не стал он отнекиваться.
— Тогда, быть может, расскажешь мне, в чём дело? Я хочу помочь.
— Не переживай, Артём, — дед глубоко вздохнул. — Твоя главная задача сейчас отслужить в Йеллоустоуне и вернуться домой. А мы пока что всё разрулим.
— Как скажешь, — поморщился я.
Чёрт! Вот хрена ли они меня огораживают от проблем, как сосунка тепличного⁉ И не скажешь ведь прямо, мол, дед, вываливай всё как есть, я Охотник, я разберусь.
— Что там за исполнитель-то был? — дед внезапно повеселел.
— Николай. Только имя знаю и всё. Вместо себя подсылал ко мне молодых сисястых девочек. Хотел отравить и подстроить несчастный случай, вот только что-то пошло не по плану.
— Хмм… Надеюсь, тело хорошо спрятал?
— Думаю, тела уже нет. Койоты здесь лютые. Да я бы и сам озверел в таких условиях, по правде говоря. Прерии кругом, пирамиды и гейзеры…
Глава 17
Особая правовая зона
Покушение на семью, предложение Лагранжа и несмешные шутки Тёмной Богини. Проблемы копятся, как говённый ком, — снежным его уж точно не назовёшь. Казалось бы, дел по горло и нужно всё это расхлёбывать как можно скорее, но уроки пока что никто не отменял.
Сегодня первым предметом в расписании стояла артефакторика. Та самая, на которой меня наверняка будут спрашивать.
Занятие проходило в самом дальнем и, должно быть, самом старом корпусе. «Самый старый» — это моя личная догадка. Слишком уж он утопал в растительности. Кусты кругом, деревья выше крыши, а ещё очень интересный сад камней с белым песочком и граблями. Должно быть, кто-то из преподов здесь медитирует.
Аудитория выглядела, как аудитория. Ничего необычного или странного. Полукруглые ряды, доска, кафедра, экран, проектор.
Преподаватель задержалась на пятнадцать минут.
Линда Белл — хорошенькая тридцатилетняя англичанка с аппетитными ногами, блестящими как помытый паркет. С этой её коротенькой юбочкой, артефакторша очень рисковала стать предметом влажных фантазий всего потока и превратиться в его секс-символ.
К тому же Линда буквально светилась изнутри, а это подкупает. Видно было, что настроение у барышни игривое. Блуждающая улыбка на устах, чуть взъерошенные волосы, блеск в глазах… ой-ой! У кого-то была жаркая ночка?
— Доброе утро, группа! — поздоровалась Линда и положила на кафедру здоровенный обоюдоострый топор. — Прекрасный день, не так ли⁉
Ну да, точно. Я вот прямо поспорить готов на все выигранные вчера деньги. Каким бы добрым не было утро, ему так не радуются.
Судя по всему, немцы на заднем ряду разделили мои предположения и о чём-то очень активно перешёптывались. Смеялись иногда и через слово вставляли грубый немецкий вариант восклицания «ауф!».
— Встаньте, пожалуйста, — попросила Линда, обращаясь к Юрцу. — Да-да, вы. Представьтесь, будьте добры.
Не строго это всё было, а всё в той же лёгкой жизнеутверждающей манере. Без конфликта.
— Юрген Грюнберг.
— Юрген, о чём вы там разговариваете?
О чём вы там разговариваете-вариваете-ариваете, — эхом прокатилось у меня в голове. Какой-то флешбек случился, вот только не пойму какой. Голос… Я как будто уже слышал голос Линды. О чём вы там разговариваете?
СТОП!
«С кем ты там разговариваешь⁉»
Ах-ха-ха-ха! Да! Точно! Это она! Дамочка под панамой, которую так яростно жарил Жихарев! Ай да Евгений Евгеньевич, ай да трофейный самец! Не пустышку клубную нахлобучил, а целого преподавателя артефакторики!
Не знаю правда, что мне теперь делать с этой информацией. Хм-м-м… А ничего не делать. Просто порадоваться за Жихарева, вот и всё. Глядишь, мимолетная связь перерастёт в нечто большее. Или уже переросла? Ай, ладно…
Короче говоря, урок сегодня явно не задался.
Вместо того, чтобы разбирать по полочкам классификацию артефактов, окрылённая Линда знакомилась со студентами, шутковала шутки, рассказывала о себе и жизни на базе. Ламповый получился урок. Самое то, чтобы ненадолго отбросить мрачные мысли…
Однако всё хорошее рано или поздно заканчивается.
