Затерявшийся в кольце бульваров - Михаил Климман

В этом месте вдруг появился звук – Митин голос объяснил, что ситуация выстроена таким образом, что герой лишен возможности зарабатывать привычным делом и общаться с знакомыми.

Потом следует общение с теплоходными служащими, проход по Москве, ожидание Гришки, старичок – «Божий одуванчик». Следующий кадр – испуганный одуванчик у открытой двери, двое здоровых мужиков в масках выносят Андрея из квартиры. Получается, что Дорин был прав, старичок попал во все это случайно, его просто использовали.

Тут запись прервалась, Митя встал, сменил что-то в аппаратуре, проходя мимо, протянул Дорину паспорт, телефон, ключи и деньги. Ошеломленный Андрей хотел было что-то спросить, даже открыл рот, но Лена положила ему руку на колено и попросила:

– Давай досмотрим – это явно еще не все.

Снова замелькали кадры: Дорин, просыпающийся на пустыре, здоровенный мужик с ломающейся штакетиной в руках, потом показали, как Андрей мыкается по магазинам, разгружает с бомжами машину.

Далее последовала «Товарная», вагон с мешками и Дорин, удаляющийся по улице. Как его бьют, было показано издалека, точно так же, как и Маркиз, наткнувшийся на него, лежащего посреди улицы. Затем их поездка по Москве, и вот они входят, точнее Маркиз ввозит Дорина в котельную.

Следующий кадр уже, судя по дате внизу, через день. Маркиз вывозит повеселевшего Дорина на тележке и катит его в сторону метро. Разгружает, устраивает на месте. Видно, как Андрей втягивает голову в плечи, наклоняет голову, деньги падают в «тару».

Лена изо всех сил сжала руку Дорина. Почему-то именно эта сцена произвела на нее наибольшее впечатление, может быть потому, что избиение проходило в глубине кадра и в полутьме. А может быть потому, что она неплохо знала своего мужа.

Она вдруг встала, подошла к журналисту и, забыв о своем желании примирить и досмотреть, изо всех сил двинула ему кулаком в челюсть, как ее учил когда-то давно занимавшийся боксом Брайловский. Голова Мити дернулась, но он улыбнулся окровавленными губами.

А на экране Дорин уже беседовал с Волом, потом сел в его машину, следом коридоры Останкино и большой кусок передачи «Искусство и мы». Наезд и крупный план лица Дудоладова. Эта часть записи тоже шла без звука, но на крупном плане хорошо читались слова Александра Сергеевича: «А вы готовы изложить все ваши теории на бумаге в виде коротких тезисов? А я бы попробовал сделать так, чтобы ваши предложения дошли до президента…»

Опять коридоры Останкино, Тряпицын, менты, которые ведут Дорина по лестнице, «тетя Люда» и отъезд на ее машине. Знакомая котельная, Маркиз и Дорин, выходящие наружу, и Андрей, собирающий бутылки в парке. Встреча Дорина и Лены у метро, объятия и после этого пустой экран.

Дорин повернулся к Волу, тот, несмотря на разбитые в кровь губы, блаженно улыбался.

– И что все это значит? – хрипло спросил Андрей.

– То, что вы только что посмотрели, – Митя с наслаждением затянулся сигаретой, которую, чтобы не было больно, он вставил в уголок рта, – пилот моей новой передачи «Синусоида».

ГЛАВА 42

Лена с Дориным ошарашенно смотрели на него.

– Все это… весь этот ужас… – Андреевская даже дар речи почти потеряла, – просто для телевизионной передачи?

Митя кивнул.

– Так тебя не бить, тебя убить надо, – Лена поднялась с кресла, несколько раз, пытаясь прийти в себя, потрясла головой.

– Может, ты все-таки что-то объяснишь? – угрюмо сказал Дорин Мите.

Он протянул руку, взял жену за запястье, усадил ее обратно и начал поглаживать успокаивающе.

– Понимаете, – Вол встал, прошелся по комнате, – на нашем телевидении своя, здесь придуманная передача – большая редкость. Пожалуй, «КВН» да «Жди меня» – вот и все плоды нашего огорода, остальное – купленное или ворованное и модифицированное. Говорить об обратном процессе, то есть чтобы они купили что-нибудь у нас, как вы понимаете, просто не приходится. И каждый человек на ТВ мечтает придумать свою программу.

– И ты придумал? – нехорошо сказала Лена.

Дорин обнял ее, прижал к себе.

– Придумал, – гордо согласился Вол. – И мою программу уже покупают американцы.

– Можно только посочувствовать, – не сдавалась Андреевская, – я всегда считала, что этим крепким ребятам, даже самым взрослым или пожилым, самое время идти в седьмой класс средней школы. Ну да Бог с ними, с несчастными. – Она взяла себя в руки, повернулась к Мите. – Ты, родной, когда-нибудь слышал об Уголовном кодексе? Знаешь что-нибудь о клевете, вторжении в частную жизнь, о защите достоинства, нанесении телесных повреждений?

– К повреждениям отношения не имею, – прервал ее Митя, – я не виноват, что Дорин «коллег» из себя вывел.

– Причем довел их до такого состояния, – усмехнулся Андрей, – что они то ли через подземный ход, то ли на крыльях в пространстве перемещаться начали.

– Не ко мне с этими вопросами, – отмахнулся Вол, – я еще бы принял претензии, что его оставили в беспомощном состоянии, но и тут мимо – бомж тебя так быстро подобрал, что мы и вмешаться не успели. Так что весь этот букет – просто детский лепет – клевета, честь и достоинство, частная жизнь. Тут единственное, что всерьез можно воспринимать, – статья сто двадцать седьмая часть вторая – незаконное лишение свободы, совершенное группой лиц по предварительному сговору. От четырех до восьми лет, и это уже вполне серьезно.

– Спасибо большое, – Лена достала бумажку, записала номер статьи, – вот это нам подходит.

– Но, – Митя опять прошелся по комнате, – но я консультировался с юристом – нигде не сказано, что лишение свободы выбора тождественно лишению свободы вообще. Тем более что и выбор у вас, милые мои, был всегда: вы ведь, Леночка, вполне могли мужа из дома не выгонять. Да и вы, господин Дорин, – он повернулся к Андрею, – могли не пугаться своей родной милиции и спокойно идти ночевать домой. Вся наша история повернулась бы совсем в другую сторону.

– И что бы вы сделали, если бы я после Гришки отправился домой? – с интересом спросил Дорин.

– Там у подъезда дежурил в «канарейке» наряд милиции, – ответил Вол, самодовольно улыбаясь, – их задача была отпугнуть вас, Андрей Сергеевич, от вашей квартиры.

– То есть родная милиция также участвовала в этом преступлении, – констатировала Лена.

– Во-первых, повторяю еще раз, никакого преступления не было, были мелкие правонарушения, попадающие под статьи не Уголовного, а Гражданского кодекса. А, да будет вам известно, Елена Сергеевна, нарушения, попадающие под статьи Гражданского кодекса, не расследуются государственными органами, а Бремя ДОКАЗЫВАНИЯ возлагается на истца, то есть на ваши с Андреем Сергеевичем плечи. Вы можете нанять частное сыскное агентство, адвокатов, но ведь я тоже могу это сделать, и посмотрим тогда, кто прав. Это во-вторых. А в-третьих, очень небольшое количество участников этого шоу знали, что делают, и участвовали в нем сознательно. Патрульная машина у вашего дома была вызвана, чтобы поддерживать порядок на улице во время съемки эпизода в одной из квартир. И не важно, что съемочная группа не приехала, МВД получило свои деньги, и машина простояла всю смену, я сам проверял.

– А мент, который разговаривал с моей бывшей женой?

– Он – наш артист.

– А «Божий одуванчик»?

– Чист, как стеклышко.

– Немой?

– Не имеет к нам никакого отношения. Точно так же, как и вся команда ваших коллег.

– Это мы еще проверим, – возразил Андрей. – Про Эллери я не спрашиваю, и так все понятно… Да и про Маркиза тоже…

– Правильно, что не спрашиваете.

– Вдова и дочь? – спросил Дорин.

– Не имели ни малейшего представления ни о чем. У них действительно продавался дом, и библиотеку сторговала парочка – я и моя ассистентка.

– А как вы их нашли?

– Это мое дело.

– И где сейчас книги? – заволновался Андрей.

– Лежат в правильном месте. – Вол погладил себя по животу. – И принадлежат мне, я их вывез от греха подальше.

– Продаются?

– Это одно из условий.

– Условий чего? – вскипела Андреевская. – Вы нам будете еще условия ставить?

– Конечно. А почему бы и нет?

– Он просто хочет договориться, – объяснил Андрей жене, – нам будет что-то предложено сейчас за то, чтобы мы не подавали в суд. Я прав?

– Абсолютно. Итак, наши предложения: сто тысяч долларов наличными, покупка столь любимых вами книг по себестоимости, все необходимые извинения от меня и, что несколько сложнее, руководства канала. Опровержение, если понадобится, всех порочащих сведений на любом уровне. Знакомство с Дудоладовым, думаю, окажется полезным для вас обоих. Ну и слава…

– Какая слава? – не поняла Лена.

– Слава победителя первой программы «Синусоида». Смысл шоу как раз в том и состоит, что человека поднимают и опускают, протаскивают по разным жизненным ситуациям, и если он не ломается, то выходит из ситуации победителем. Мы вас отбирали несколько месяцев, отсеяли больше полусотни кандидатов. И знаете, как расстроились, когда вы в первый же вечер напились? Думали – все, пропала передача. Ведь если фигурант сломался в первый же день, напился и дальше не встает, то кому это интересно смотреть?