Присяга десантника - Сергей Зверев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как поживаешь? – поинтересовался Батяня, положив на землю вещмешок и присев рядом. – Хотя вопрос, конечно, глупый. Тут, я как вижу, развлечений немного.
Майор уставился на импровизированную картину. Увидев, что «гость» внимательно рассматривает рисунок, Давид обрадовался:
– Это Черное море. Когда ночью ехали, я заснул. И, наверное, так этим морем надышался, что оно мне приснилось. Вот, попытался изобразить. Делать-то, сам понимаешь, нечего.
Батяня рассмеялся:
– А помнишь, как ты, когда учились еще, этикетки с винных бутылок перерисовывал? Да в альбомном формате! Красота такая получалась!.. И пейзажи эти ваши, и барсы с Саперави, и драконы с Киндзмараули....
– Да, было дело. Хотя какое же в этом искусство – перерисовывать. Тем более этикетки бутылочные. Истина же в самом вине как-никак.
– О, тут ты прав несказанно, – торжественно произнес Батяня и зашуршал вещмешком.
Мгновение спустя в руках у него появился пакет с едой.
– Держи, дружище, – протянув узнику бутылку чачи, он принялся расставлять на вещмешке стаканы, раскладывать принесенные с собой хлеб и консервы.
– Узнаю друга... – хрипло сказал Джабелия.
– Я тут Омара Хайяма вспомнил, – неожиданно произнес Лавров.
Он откашлялся и прочитал наизусть несколько строк из любимого произведения. Это были строки, в которых речь шла о вине. Закончив, словно в подтверждение слов, Батяня откупорил бутылку и, налив полстакана, протянул товарищу.
– Не буду я пить, – вдруг помрачнел Джабелия, – не то сейчас у меня положение, чтобы расслабляться. Ты пей, а я не могу.
– Да скоро выйдешь на свет божий, чего ты?
– Я не о том...
Батяня придвинулся поближе и положил руку ему на плечо:
– Ты что-то не договариваешь. А ну, выкладывай все старому товарищу.
Давид помрачнел, его руки принялись нервно разламывать кусок хлеба. Он смотрел на майора, но ничего не говорил. Лавров следил за ним и не решался торопить события.
Наконец грузин тяжело вздохнул и выпалил на одном дыхании:
– Георгадзе мою маму похитил. Понимаешь? А сидя тут, я ничего не смогу сделать...
Батяня ненадолго задумался, взгляд его посуровел. Такая информация, безусловно, его удивила, но он понимал, что сейчас Давиду как никогда необходима помощь. Кусая губу, он соображал. Наконец на лице майора мелькнула какая-то мысль, и он поднял голову.
– Сможешь! – уверенно заявил он.
– Но как? – Джабелия рассеянно развел руками, не понимая, о чем говорит Батяня.
– А вот как!
Майор сунул руку в карман и извлек мобильный телефон:
– Говори номер Георгадзе.
Глава 37
В комнате, где сидела Софико Джабелия, было тихо. Женщина, уже привыкшая к своему положению, полулежала на скамейке и пыталась заснуть. Но спать ей вовсе не хотелось, просто таким образом она надеялась убить время. Томительные часы, проведенные в постоянном ожидании и бездействии, угнетали ее, и Софико была на грани нервного срыва. Весь день она ходила из угла в угол. Однако, несмотря на всю тяжесть положения, ее почему-то ни на минуту не покидала надежда, что ее сын уже в пути и вопрос освобождения – всего лишь дело времени. Она была расстроена, что из-за нее на плечи Давида свалилось столько хлопот.
«Пятьдесят тысяч долларов», – тихо пробормотала она. Для Софико такая сумма денег казалась почти нереальной. Она с трудом представляла, как такие деньги вообще можно заработать. «Ну, ничего, он что-нибудь придумает», – утешалась этой мыслью женщина. Устав лежать на неудобной скамейке, Джабелия приподнялась и потянулась к тарелке, в которой находились остатки ее ужина. Она съела несколько кусков колбасы с хлебом и вновь отставила тарелку. В заточении, без свежего воздуха и в постоянном стрессе, у нее совершенно пропал аппетит. Софико похудела, ее лицо вытянулось, и буквально за пару дней женщина стала выглядеть на несколько лет старше.
Внезапно за маленьким окошком послышался шум. Узница быстро подбежала и прижалась к стеклу, напрягая зрение, пытаясь сквозь толстый слой пыли разглядеть, что же происходит снаружи. Шум нарастал, постепенно приближаясь. Вскоре женщина увидела на дороге силуэты автомобилей. Она прищурилась и замерла. Не двигаясь, Софико смотрела в одну точку. К дому катил «УАЗ», а рядом с ним, словно огромное чудовище, полз БМП.
Софико увидела, что БМП и «УАЗ», не снижая скорости, подъезжали именно к месту ее заключения. Когда машины были совсем близко, женщина смогла разглядеть на дверях «УАЗа» грузинский флаг. Транспорт подъехал прямо к дому, не обращая внимания на небольшой деревянный забор, отделявший двор от дороги. В соседней комнате, где находились охранники, узница услышала оживление и крики. Послышалось несколько выстрелов. Она, испугавшись, быстро отбежала от окна и забилась в дальний от двери угол, прикрыв голову руками. Но в то же время Софико благодарила Господа. Женщина на сто процентов была уверена, что наконец-то пришло долгожданное спасение и, возможно, вскоре она увидит своего сына. Стрельба тем временем продолжалась. Охранники попытались сопротивляться, стреляя из окон по незваным гостям. Но из БМП с криком выскочили солдаты в камуфляже, почти с ходу приступив к штурму.
Бой был непродолжительным. Военные грамотно заняли позиции, и через пару минут выстрелы из дома прекратились. Охранники в луже крови лежали на полу. Бойцы проникли в дом. Женщина уже слышала за дверью голоса военных. Она сильней прижалась к стене и закрыла глаза. «А что, если все-таки это не спасение и меня сейчас просто расстреляют?» – пронеслось у нее в голове. Софико уставилась на дверь и не сводила с нее глаз. Кто-то с той стороны попытался открыть дверь, но она была заперта. Ручка несколько секунд подергалась. Но результата это не приносило. Громкий голос прокричал что-то, но слов женщина не разобрала. Внезапно раздался треск, и дверь с шумом упала на пол. На пороге показался офицер. Могучим телосложением он явно выделялся на фоне остальных солдат, которые тоже не были заморышами.
Женщина смотрела на приближавшегося к ней офицера. Подойдя к ней, тот протянул ей руку и улыбнулся. Софико несмело начала подниматься. Судя по всему, убивать ее не собирались, во всяком случае, прямо сейчас, но что-то во взгляде офицера ей не понравилось. Она почувствовала какую-то тревогу.
– Где мой сын? – слабым голосом спросила она у верзилы.
– Не волнуйтесь, пойдемте со мной, с вашим сыном все в порядке, – уклончиво ответил на вопрос Тенгиз Георгадзе и повел мать Давида к выходу.
Та, медленно передвигая обессиленными ногами, пошла за ним. Когда они очутились на улице, женщина, впервые вдохнув свежего воздуха, чуть было не потеряла сознание. Она осмотрелась, щуря глаза, привыкшие к полумраку. Солдаты, уже проверившие весь дом, убедились, что никого не осталось, и быстро загружались в БМП. Они ловко запрыгнули во внушительную машину, закрыв за собой люки. Взревел мощный мотор, и БМП, вывернув на дорогу, двинулся вверх.
Софико стояла недалеко от крыльца. Внезапно ее кто-то слегка подтолкнул в спину. Она обернулась и увидела офицера, который, странно улыбаясь, указал на «УАЗ». Ничего не ответив, она пошла к машине. Георгадзе услужливо помог ей забраться в салон и уселся рядом. Двери захлопнулись, и автомобиль помчался, увозя женщину из селения.
«УАЗ» на полном ходу мчался по дороге, за окном мелькали деревья. Тенгиз сидел молча. Иногда он поворачивал голову в сторону женщины. Та чувствовала себя неуютно под его пристальным взглядом. Несколько раз Софико хотела с ним заговорить, но так и не осмелилась. Да и к чему были все эти разговоры? Она вырвалась из плена, и это было для нее самое главное. Тем более что через некоторое время за окном появились знакомые пейзажи, и она с куда большим удовольствием принялась смотреть в окно.
Георгадзе немного нервничал, он постоянно поглядывал на часы, будто куда-то торопился. Водитель молча вел машину.
– Ну что? Долго еще? – поинтересовался Тенгиз.
– Немного осталось, – произнес тот, не отрываясь от дороги.
Женщина оживилась. Теперь на ее лице впервые показалась улыбка. Она принялась поправлять волосы, приводя себя в порядок.
Автомобиль выехал на большую улицу, на которой, плотно прижавшись друг к друг, располагались небольшие домики. Это селение было одним из самых крупных в округе. Софико прильнула к окну, с радостью глядя на проплывавшие мимо строения. Когда «УАЗ» поравнялся с одним из них, обернувшись к полковнику, радостно закричала:
– Вот, это здесь. Это дом моего брата!
– Тормози, – приказал Тенгиз водителю.
Тот сбавил ход и остановил машину недалеко от дома. Георгадзе вышел первым и, обойдя машину, подал женщине руку. Она почти выпрыгнула из салона – видимо, вид родных мест вернул утраченные силы. С двора послышался лай собак, которых потревожил шум автомобиля. Они выскочили на дорогу и кинулись в сторону офицера. Подбежав к нему, принялись кружиться вокруг, не переставая лаять.
