Мифы и легенды народов мира. Том 12. Передняя Азия - Юлий Циркин

Археологическое исследование Угарита далеко не завершено. В городе явно имелись и другие святилища, о которых мы пока еще ничего не знаем. Были ли они похожи на гордо возвышающиеся храмы Балу и Дагану или на скрытый среди домов относительно скромный «храм с ритонами», неизвестно. От тех, что найдены, сохранились только каменные фундаменты, позволяющие археологам определить планы священных зданий и прилегающих сооружений, но нет даже следов деревянных конструкций, которые, несомненно, использовались в святилищах Угарита. Уже в древности эти храмы были разграблены, и грабители унесли с собой золото, серебро, драгоценные и полудрагоценные камни. Но даже то, что осталось в развалинах, дает представление о богатстве утаритских святилищ.

Бог Бес. Резьба по слоновой кости

Так, в храме Балу были найдены две золотые чаши, явно использовавшиеся в религиозном культе. Одна из них имеет диаметр 19 сантиметров и борта высотой 3 сантиметра. На дне ее изображены четыре козла, а также представлена сцена охоты: бородатый охотник стоит на колеснице, запряженной двумя лошадьми, и готовится стрелять из лука. За колесницей бежит собака. Охотник явно собирается застрелить убегающего козла. Три быка то ли являются целью охоты, то ли, наоборот, помогают охотнику. Обычно всю сцену называют царской охотой. Но поскольку чаша найдена в храме Силача Балу, а он выступает в мифе тоже как охотник, можно думать, что здесь изображен именно этот бог (и тогда быки, священные животные Балу, помогают ему в охоте на дикого козла). Вторая чаша несколько меньше (ее диаметр — 17 сантиметров), ее дно украшают три сцены. Центральная представляет двух козлов, стоящих у так называемого дерева жизни, и это изображение повторяется трижды. На средней, более широкой полосе изображены два льва и два быка. И наконец, третья, самая большая сцена показывает охоту льва, нападение его на других зверей. Здесь есть также изображения грифона, керуба и крылатого быка.

Кроме этих золотых чаш в развалинах храма найдены и другие предметы, имевшие отношение к культу. Среди них — серебряные и бронзовые статуэтки (причем последние были покрыты золотом), специальные сосуды для ритуальных возлияний и многое другое. В «храме с ритонами» археологи обнаружили бронзовые треножники, ларцы из слоновой кости, алебастровые вазы, ритуальные бронзовые гвозди с золотыми головками. Главным источником храмовых богатств были дары, которые приносили верующие.

Сосуд в виде женской головы. Ибица

В храмах служили жрецы во главе с верховным жрецом. Последний носил титул «главного пастыря». Таким «главным пастырем» был Аттинпарлану, под диктовку которого писец Илимилку записал мифологические поэмы Угарита. Жрецы жили в своих комнатах, расположенных рядом с храмом. Некоторые религиозные церемонии могли совершать цари.

Главным религиозным действием было жертвоприношение. Жертвы могли быть кровавыми и бескровными. Главным видом бескровных жертв являлось возлияние. В честь божества из специальных сосудов лились вино, молоко, мед или масло. Применялись даже особые длинные сосуды с отверстиями в боковых стенках; эти сосуды вкапывали в землю и наполняли предназначенной для пожертвования богам жидкостью (вероятнее всего, вином), которая, в свою очередь, из боковых отверстий и на разных уровнях впитывалась землей. Тем самым угаритяне, по–видимому, хотели задобрить божества, связанные с плодородием земли. Кровавая жертва предполагала принесение в дар богам животных. Специальные жрецы убивали их, а затем сжигали на алтаре. Жертвенное животное сжигалось целиком или частично. В последнем случае оставшееся получали жрецы и хозяева жертв. Чаще всего жертвовали овец, баранов, ослов, быков и коров, но нередко также птиц, особенно голубей. Наиболее важные жертвы, те, от которых, по представлению угаритян, зависела судьба общества или царя, сам царь или жрец приносили на городской стене, что еще ближе поднимало жертвователя и жертву к миру богов. Перед принесением жертвы руки омывали, а затем мазали их кровью жертвы. Во время жертвоприношения люди распевали религиозные гимны, прославляли богов, громко рассказывали, что же происходит в это время на алтаре или в храме. Сами жертвоприношения и время совершения их были тщательно расписаны, и все подчинялось раз навсегда установленному порядку. По–видимому, в Угарите сохранялась и практика человеческих жертвоприношений: приносили в жертву перворожденных сыновей, и делалось это обычно при закладке какого‑нибудь очень важного здания или в случае чрезвычайной опасности. Считалось, что такой великой жертвой можно особенно повлиять на бога, дабы избегнуть грозной опасности или навеки сохранить заложенное строение.

Важной частью религиозного культа были молитвы. Обычно молитва состояла из двух частей: сначала молящийся просил бога или богиню что‑либо сделать для него, а затем обещал божеству, что отблагодарит его, если тот выполнит его мольбу. В случае невыполнения человеком своего обещания божество, как считали угаритяне, могло сурово наказать его. Так в известном нам сказании поступила Асирату, когда Карату после успешного завершения своего предприятия и приобретения жены забыл пожертвовать богине обещанные ей серебро весом в две трети и золото весом в одну треть веса новой супруги. Молились и обычные люди, и царь как глава города–государства, и конечно же, более всех других — жрецы. Для молитвы часто поднимались на плоскую крышу дворца или обычного жилого дома, чтобы быть ближе к миру богов. При этом, как уже сказано, царь мог для молитвы взойти на городскую стену, а жрецы возносили молитвы с крыш высоко поднятых над городом храмов. Молящиеся обычно принимали специальные ритуальные позы, воздевая руки к небу.

Жрец перед курильницей с магическими символами. III‑II вв. до н. э.

В честь богов в Угарите устраивались различные празднества. Специальные процессии двигались в храм того или иного бога, чтобы воздать ему благодарность и умолить о помощи. Именно в таких случаях приносились особо значительные жертвы. Во время религиозных праздников жрецы читали собравшимся религиозные тексты. Распевались (скорее, читались нараспев) гимны в честь богов. Например, гимн в честь свадьбы бога луны Йариху и богини Никкаль, дочери бога лета, начинался так: «Воспою Никкаль, дочь Хархаббу, царя плода лета, Хархаббу, царя времени свадеб, когда склоняется Шапашу. Йариху охватывает и обнимает ту, которая произведет на свет с помощью богинь Косаратум. О богини Косаратум! О дочери Зари, ласточки! Здесь дева произведет на свет сына Йариху! Позаботьтесь о нем, из своих рук поддержите его, дайте ему мясо с кровью, напитайте его, сделайте его сильным, когда супруга Йариху произведет его на свет!» Особенно важным считался праздник в честь наступления нового года, отмечавшийся осенью после уборки нового урожая. Он был, вероятно, посвящен Балу, и во время этого праздника публично исполнялись повествования об этом боге.

Подобные церемонии проходили не только в храмах. Так, во время праздника, отмечающего рождение богов Шахару и Шалиму, процессия двигалась из города к берегу моря. Еще до ее начала собравшиеся, а это могли быть все или почти все жители Угарита, прославляли богов, а затем молили их, чтобы они даровали мир Угариту, мир его царю и царице, царским слугам и стражникам. После этого выносили статую бога смерти Муту со скипетром бесплодия и вдовства, и жрец резал и связывал виноградную лозу и призывал на Муту судьбу этой лозы: пусть он падет, как пала эта лоза. Но одного такого заклятия считалось мало, и собравшиеся семь раз повторяли: «Это поле — поле богов, поле Асирату и Рахмайу». Затем юноши готовили еду для богинь: семь раз варили козленка в козьем молоке и ягненка в масле. А затем уже процессия двигалась к морскому берегу, и там разворачивалась сцена так называемого священного брака. Две девушки (возможно, жрицы) представляли Асирату и Рахмайу. Они шли по берегу к жрецу, а может быть, и к самому царю, изображавшему тем временем Илу, охотящегося на птиц и равнодушного к судьбам мира. Но «Асирату» и «Рахмайу» убеждали его вступить с ними в брак. А после этого — по–видимому, в конце церемонии — показывались представления о рождении благих богов Шахару и Шали му и дальнейшей истории этих богов. Вся церемония, по убеждению угаритян, должна была способствовать плодородию земли и получению богатого урожая. Такие церемонии основывались на старинной вере в силу различных заклятий и магических действий. Вообще заклятия играли большую роль в жизни угаритян. Заболев, люди считали, что в них вселилось какое‑то злое существо, которое нужно изгнать. И они произносили различные заговоры и заклятия наподобие такого: «Пусть слова юного бога изгонят тебя, пусть речи Балу изгонят тебя, и ты выйдешь на голос жреца, как дым через отверстие, как змея через основание стены, как горные бараны на вершину, как львы в чащу. Пробудись, Посох, приблизься, Посох. Пусть мучения будут на твоей спине, страдания на твоем теле. Пусть Харану изгонит этих спутников, пусть Юнец изгонит их. Ты же — унизься! Пусть запинается твой язык, пустись в бегство, да, пустись в бегство. Если ты одет, пусть бог тебя прогонит; если ты гол, пусть бог тебя прогонит. Ради людей то, чем ты дышишь, пусть будет изгнано с земли, ради людей пусть будет выгнано в бессилии». Если человека укусила змея, обращались к Шапашу, которая собира–ет яд, как солнце в полдень собирает тень; но и она одна не в состоянии полностью излечить укушенного, поэтому обращались и к другим богам: «Пусть Илу и Харану удалят яд. Пусть Балу и Дагану удалят яд. Пусть Анату и Астарта удалят яд. Пусть Иариху и Рашапу удалят яд». Перечень богов продолжался. И с их помощью Шапашу излечивала беднягу: «Она удалила яд изо рта того, кто кусает». Злые силы, как представлялось, подстерегают человека постоянно, и их надо всячески остерегаться. Они могут послать змею или какого‑либо хищного зверя (например, льва), чтобы те напали на человека. Даже собственный дом — защита ненадежная, потому что зло могло проникнуть в него через различные отверстия, особенно окна. И дом надо очистить от злых сил.