Все, о чем вы мечтали - Иван Петров

  Ни хрена я особенно не думал, да и остальные голову не ломали. Нормальный средневековый сундук. Так - на всех же! Везем в открытую, никто вокруг него не суетится, пылинки не сдувают. В постоялых дворах - в комнаты заносили, но ведь и оставить на ночь в карете - попрут. Дальше голыми поедем. В голову никому не приходило, зуб даю. Что потребуется - граф сундук открывал и сверху доставал. Вот и мы сейчас открыли. Шмотье испанское всякое, моя сабля, десяток пистолетов, мундирчик мой драный - аккуратно свернут в углу. Ведро знаменитое, помялось, правда. Кошелек нашли с серебряными испанскими талерами - даже полегчало всем. Выдохнули. Солидный такой мешочек, кило на два. Казна! Платить-то надо, а у народа, считай, ни копья. Мелочь по карманам - казну граф держал. А что у него вчера с собой было - то в полиции сгинуло. Хотя, может, потом вернут? Но нам-то - сейчас надо. И, значитца... И тут, значитца... Внизу, у дна, еще два плоских сундучка плотно по днищу расположились. Вот с ними намучились, пока вынули. Очень неудобно. Но - понятные сундучки, по центнеру каждый. Маленькие, заразы. Даже я, кто золота в жизни в руках не держал, и то - понял. Открыли. Вот, сижу... Хорошие все-таки у нас мужики. Сразу не убили.

  Вечером, приехав, только пожрали, обсуждать ничего не стали, разошлись по комнатам спать. Гильермо с Хуаном, который от "своей" уже в гостиницу прибежал, мы только и сказали, что граф погиб, а подробности - у Гонсало, пусть тот рассказывает. Ну, никакого настроения. Я их понимаю, особенно Гильермо - перенервничал. Но здоровья не оставалось опять все по-новой говорить. Нас нет, он - гостиницу бросить не может. Психует, а что делать? Хуан черт-те где болтается... То есть - у дамы своей завис, тоже мне - секрет! Гильермо на нервах, тут Хуан с блеском в глазах явился. Плечи расправлены, походка упругая, с подскоком. Гильермо его в город погнал за нами. А как в Париже нас найти, если никто не знает, куда мы поехали? Звонить в морги? В милицию?

   Я-то думал - в гостинице уже полиция шерстит, опечатывает комнаты, показания из души вынимает, документы. Ошибся.

  Потом мы приехали.

  Утром спустился в зал, к нашим, позавтракать вместе. Такое дело. Не до моих дуэльных переживаний. Надо решать, как дальше жить. Когда зашел в зал - ребята встали, коротко поклонились, смотрят мне в глаза. Лица припухшие - тоже ночь тяжело далась, каждому было о чем подумать.

  - Ваше сиятельство...

  Это Гонсало, он в оставшейся четверке главный.

  - Доброе утро, сеньоры. Завтракаем. Затем поднимемся в мою комнату, там все обсудим. Решим. Здесь не место для разговора.

  За ночь ничего не решил.

  В начале крутились мысли о графе. Как, за что, почему?!! Днем жилы тянули, было не до того. Ребята явно не при делах. Гонсало даже не сообразил, чего я на него дернулся. Хорошо, хоть я тельняшку на груди рвать не стал - и ты, Брут! На Монтихо он только взглянул, сразу все понял, и к пролому рванулся. Но там уже затих грохот копыт по камням. Бандосы тоже были на лошадях или в карете. Может, кто-то удирал пешком? Забыл спросить у Гонсало, что он там - через пролом - увидел.

  Ребята не при чем. Иначе граф взял бы с собой осведомленного помощника. Значит - недавно, все решил сам. Бандиты были с ним, не верю я в такие случайности. Засада.

   Подготовился, но - просчитался, тему переиграли: Монтихо не взять - сам кого угодно положит, а за мальчишку, быть может, что-то обломится. И денежки у графа заберут. Наверняка был аванс и договор об окончательной расплате по факту, на месте.

  Граф же опытный! Он что - на свою шпагу надеялся? Там столько стволов - просто бы изрешетили! Не понимаю...

  Теперь бы понять - за что? Столько возможностей было, но решился только третьего дня - начал выгуливать, готовить. Стал не нужен? Опасен? Кто же мешал - попозже, по пути в Мадрид? Почему именно сейчас, после скандала с англичанами? Случайность? Нет информации...

  Дюбуа намекал на какие-то деньги. Откуда знает? Брал на понт? Или - у Монтихо есть серьезные деньги? Что значит - серьезные? Такие, чтобы Генеральный комиссар на них намекал?

  Гонсало ночует в комнате у графа. Заберет, что найдет, и исчезнет - один или вместе с товарищами? Лошади на конюшне, карету заложить не долго. Утром проснусь, гол как сокол - ни денег, ни документов, только долг за гостиницу. На хрена им со мной возиться, везти неизвестно куда? К кому? Теперь, когда Монтихо нет? От меня одни неприятности. Какой-то недоделанный граф.

  Пожалуй, если не сбегут, надо с ними расплатиться и отпустить. Для этого поискать у графа деньги. А может, и - документы, совсем бы было хорошо. Ребят отпустим, гостиницу оплатим, потом подумаем с Кугелем, как быть дальше.

  Карету надо оставить. Куплю ее у ребят. А почем? Понятия не имею, что сколько стоит. Деньги! Без них никак. Вот будет номер, если в комнате у графа ничего не окажется. Все носил с собой! Гуляй, рванина, то бишь, полиция - два борща и восемь ложек! А если в комнате у Монтихо - много? Взбредет ребятам в голову меня сейчас грохнуть? Да ну, мараться - нищий барон, у меня и взять-то здесь нечего, кроме простыней. И те чужие.

  Кугель перезарядил пистолет, переставил кресло к двери - в нем ночует. Хороший старик, уже спит... Пусть. Шоферы придут!, ага. Нафиг я им сдался - после всего. Толку-то с меня в их пригороде. Пусть богатых возят. Видели же - нищий барон, тощий, горит, наверно, плохо...

  Барон! Не барон, а - маркиз, жаль, как зовут - не запомнил. Пох. Как и граф - пох. Учишь, учишь самоназвание, последнюю мозгу напрягаешь, а документов-то - нет! Раньше, если что, хоть Монтихо мог поручиться: - Реальный граф, век воли не видать, падлой буду! А теперь? Что за чертовщина вокруг меня творится? Голова пухнет. Мне же пятнадцать только через три месяца, что - я не понимаю, что дурак? Понимаю. Не знаешь что делать - не делай ничего. Все. Сплю... Сплю...

  - Мы поклялись, брат.

  - Ты хочешь сказать, что мы скованы клятвой? Но того, кто ее принял, больше нет. Узы разорваны.

  - Да, цепь распалась, отныне мы каждый сам по себе. Но - клятва, брат?!

  - Пусть каждый посмотрит внутрь себя. И каждый ответит сам за себя перед лицом господа.

  - Пусть будет так, братья...

  Завтракал в одиночку за столом, как последний аристократ. Опустевшее место напротив навело на мысль, что графа же еще похоронить надо. Как раз между салатом и яичницей. Поковыряв салат, сложил оружие. От яичницы отказался. Не пошло. Кофе пил без всякого удовольствия.

  С телом надо разобраться. Испанцы не поймут, если я, задрав хвост, спокойно покину город, предоставив Монтихо заботам парижской полиции. Все-таки, графу я обязан жизнью. Не будь его принципов - лежал бы с пулей в спине. Вряд ли она столь же непробиваемая, как мой череп, а пистолет осечки в этот раз не дал. Неудобно спрашивать, какие у испанцев обычаи, но попытаюсь. Семейный склеп? Сразу говорю - везти отказываюсь. Богатенькие, пусть в Париж экспедицию отправляют, раскапывают, как-нибудь маринуют, и, заткнув носы, следуют до избранного места.

  А все остальное, что положено, я должен сделать. Найти место на кладбище, организовать священника, присмотр за могилой, сообщить координаты безутешным. Это - да, это за мной.

  Еще вчера, буквально вот здесь - сидел, жевал. А теперь не сидит, не жует.

  Они стояли передо мной - Гонсало, Гильермо, Хуан. Спокойные волевые лица, чуточку усталые. Но - спокойные. Переводя взгляд с одного на другого, получал уверенный взгляд в ответ. Покинув кресло, в котором угнездился к началу разговора (так получилось) - прошелся перед ними туда-сюда, словно командир перед шеренгой бойцов. Слегка прищуренные глаза следили за каждым моим движением. Я не чувствовал потаенной насмешки над моей молодостью и неопытностью, столь естественной для сильных взрослых людей, стоящих почти на вытяжку перед разгуливающим перед их строем мальчишкой. Не было ощущения скрытого панибратства - ну, давай, давай! Они ждали решения командира. Своего сеньора. Ждали, чтобы оценить его. Ждали команды, которую собираются выполнить. Выполнить, а не обсуждать!

  У двери, наблюдая, прислонился Кугель. По его лицу ничего невозможно понять.

  По правде говоря, меня это несколько ошеломило. Еще мягко сказано. Ожидал... Если не панибратства, то более простого отношения. Без церемоний. Поговорили, обсудили, поделили деньги и разошлись. Кто они мне? Я четко делил нашу временную группу удалых путешественников на две части. Я и Кугель, нас двое. А так же - пятеро испанцев, теперь четверо. Главный надсмотрщик и конвоиры. Месячное знакомство не сделало нас друзьями, даже приятелями мы не стали, дистанция постоянно сохранялась. Cовместное участие в стычках особо не повлияло. Пепе был ранен, поэтому с ним возился. Гонсало? Вообще никак, не было времени подумать. С трудом отогнав ненужные сейчас мысли, со скрипом подбирая слова, начал.