Казаки-разбойники - Наталья Николаевна Тимошенко

– Выбор был прост: бежать за магом или пытаться спасти Леру, – сказал он.

– Выбора не было, понятно, – хмыкнул Воронов. – Куда он ушел?

– Туда, – Яна указала рукой в сторону, противоположную городу. – Но я не видела его машину, когда приехала. Мое такси сломалось примерно в полукилометре отсюда, я бежала сюда бегом, но никаких машин не видела.

– Должно быть, он ее спрятал, – сделал вывод Воронов, а потом посмотрел на обоих уже не мрачно, а с большим сожалением во взгляде, будто и хотел как-то облегчить их боль, но не мог. – Езжайте домой, – разрешил он. – Мы будем искать его, а вы езжайте домой.

– Я не уеду, – возразил Никита, оставив невысказанным «пока Лера здесь».

– Я тоже, – добавила Яна.

– Глупые дети, – бросил Воронов, но заставлять не стал. У него и без того было много забот. Как раз приехала еще группа полицейских, и он пошел им навстречу.

– Ты уверена, что не хочешь уехать? – спросил Никита у Яны, когда они снова остались вдвоем в целом мире.

– Я буду с тобой, – заявила она тоном, не терпящим возражений. – Я уже взяла себя в руки, я хочу быть полезной. Я хочу найти эту мразь.

Никита кивнул, принимая ее решение и выпуская из объятий. Им всем предстояла очень длинная ночь.

Глава 12

Яне казалось, что она спит, а все, что происходит, – лишь кошмарный сон, от которого она никак не может проснуться. Потому что этого просто не может быть на самом деле! Так не могло случиться! Но даже когда Леру наконец увезли, ей не стало проще в этом себя убеждать. В груди расползалась огромная чернота, давила на сердце и легкие, мешала дышать. Если бы закричать, воздухом, слезами вытолкнуть из себя эту черноту, наверное, стало бы легче, но Яна не могла себе этого позволить. Не одна она здесь потеряла подругу, Никите Лера была гораздо ближе, даже Лосеву ближе, а они молчат, только в глазах плещется ужас, и ей тоже нужно держать себя в руках. И даже когда позвонил папа с вопросом, почему она не дома, Яне удалось вполне нейтрально ответить, что просто появилось срочное дело. Папа по голосу все равно понял, что произошло что-то чрезвычайно важное, но Яна так и не смогла вслух произнести, что именно. Заверила только, что с ней все хорошо, ночевать будет в городе.

Вскоре приехал и перепуганный Саша, смотрел на всех огромными глазами, в которых плескалась настоящая паника, но вопросы задавал только Воронову, здраво рассудив, что остальную троицу лучше не трогать. С Лосевым перекинулся лишь парой слов, у Яны спросил, как она. Она ничего не ответила на этот глупый вопрос.

Ближе к двум часам ночи Воронов все-таки велел им с Никитой уезжать. Мага продолжали искать, и следователь заверил, что в случае чего позвонит им сразу же, но Яна была уверена, что они никого не найдут. Тот наверняка все продумал. Если уж Леру после похищения не нашли, то и его не найдут.

– Отвезти тебя домой? – спросил Никита, когда они вместе шли к его машине.

– Я ключи не взяла, – ответила Яна, только в этот момент вспомнив, что, убегая из дома отца, о ключах от квартиры вовсе не подумала.

Но и ехать сейчас к папе и Элизе ей совсем не хотелось. Они начнут задавать вопросы, а Яна не чувствовала в себе сил на них отвечать. От любого вопроса, любого упоминания случившегося то хрупкое стеклышко, за которым скрывается ее истерика, наверняка лопнет.

– Можно мне к тебе? – робко спросила она, взглянув на Никиту.

Тот коротко кивнул. Они сели в машину, только сейчас ощутив, что прилично замерзли. Дождь прекратился около часа назад, но мокрая насквозь одежда не успела высохнуть, липла к телу, заставляла дрожать не только от понимания произошедшего, но и от холода. Никита включил печку, развернул машину в сторону города, нажал на педаль газа. Яна подумала, что, если бы за рулем был кто-то другой, машина сорвалась бы с места так, будто кто-то пнул ее, но Никита даже в этом не позволял себе утратить контроль. Если бы не тот же ужас в глазах, что и у остальных, можно было бы подумать, что он и вовсе ничего не чувствует, но Яна была уверена, что это не так.

Пока они ехали, Яна несколько раз собиралась что-то сказать, задать мучивший ее вопрос: считает ли Никита, что она зря позвонила ему? Если бы он не приехал, если бы маг его не почувствовал, может быть, Лера осталась бы жива? Хотела спросить и боялась. Нет, не ответа, самого вопроса, который не только разрушит тишину, но и прорвет хрупкие плотины, за которыми прятались они оба.

Она то и дело поглядывала на Никиту, видела, как крепко он сжимает пальцами руль, как порой кусает губы и на мгновение дольше держит глаза закрытыми. Каким бы самоконтролем он ни обладал, Яна видела, что внутри все горит от боли. Она знала Леру меньше года, он – одиннадцать лет. Она винила себя в том, что позвонила ему, он – в том, что не сумел быть незаметным. Она с трудом сдерживает слезы, внутри него же мир разорван в клочья.

В подъезде стояла полная тишина, все жильцы крепко спали. Мимо квартиры Леры они проходили все так же молча, не глядя на знакомую дверь, которая больше никогда не откроется им навстречу. И только оказавшись в спасительной темноте квартиры Никиты, Яна поняла, что все то время, что он открывал дверь, они оба не дышали.

– Знаешь, забавно, – сказал Никита, и голос его прозвучал так странно, чужеродно, словно никак не мог звучать в этой квартире, – мы снова у меня, мокрые с ног до головы, искупавшиеся в той же реке, что и в прошлый раз. Поставь, пожалуйста, чайник, а я пока поищу тебе сухую одежду.

Яна послушно направилась на кухню, щелкнула кнопкой чайника, слушая, как возится в другом конце квартиры Никита. Он вернулся быстро, принес ей Дашины футболку и шорты, занялся чаем. Яна стояла позади него с одеждой в руках и никак не могла заставить себя уйти. Ей казалось неправильным то, как спокойно он себя ведет, но она отдавала себе отчет, что он не станет рыдать в ее присутствии. Да и без нее едва ли будет. Это же Никита, он себе такого не позволит. А значит, и Яна не должна, хотя внутри нее билась, зажатая в тиски, истерика. Ему сейчас сложнее, чем ей, и это она должна его поддерживать, а не он ее успокаивать.

Не зная, как выразить свои чувства, Яна подошла к нему сзади, осторожно обняла за талию и прижалась щекой к спине. Никита замер, даже дышать перестал, а потом медленно обернулся и тоже обнял ее, зарылся лицом в ее уже почти сухие волосы, но больше не целовал, как у реки.

По лицу потекли слезы, и Яна, как бы ни старалась, не могла их остановить. Все, что ей удавалось, это всхлипывать как можно тише, но Никита все равно услышал. Взял в ладони ее лицо, поднял к себе, заглянул в глаза.

– Не плачь, – тихо попросил он. – Она бы не хотела, чтобы мы плакали по ней.

– Если мы будем делать все, что она хотела бы, нам придется заказать оркестр на ее похороны.

Никита рассмеялся, поцеловал одну ее мокрую от слез щеку, затем другую, едва слышно прошептал:

– Я буду очень по ней скучать.

– Я тоже, – призналась Яна, заставляя себя улыбнуться. – Она была такой язвой, но так много мне дала.

Яна поймала его губы своими, чтобы больше уже не отпускать. Этот поцелуй не был у них первым, но только сейчас наконец показался правильным. Теперь не только дар у них был общим, но и дыхание, сердцебиение, мысли, чувства – все было одно на двоих. Словно две половинки пазла наконец сложились так, как надо.

Яна проснулась, когда первые солнечные лучи робко заглянули в комнату через неплотно задернутые шторы, скользнули по ее лицу и задержались на ресницах. Никита все еще спал,