Лазурные берега - Сара Ларк

Бонни недоверчиво уставилась на Твинкля. Неужели все так просто? Неужели кто-то был готов просто так, безо всяких предварительных условий и требования ответных услуг, поделиться с ней своими знаниями? В качестве канонира Бонни могла бы принимать участие в сражении, пусть даже она была меньше и слабее, чем остальные…

Девушке пришлось прокашляться, прежде чем она смогла ответить.

— Если ты мне покажешь, как это делается… Я буду очень стараться!

Сердце Бонни исполнилось гордостью, когда Твинкль снова ухмыльнулся ей и пригубил из маленького стакана ром, который капитан Сигалл приказал сегодня налить каждому, несмотря на запрет употреблять алкоголь на борту корабля.

— В Санто-Доминго мы отпразднуем по-настоящему, — пообещал он. — Но, черт возьми, два корабля в один день! За это надо выпить! И еще один тост… За мальчика, которому мы обязаны этой добычей. Иди сюда, Маленький Цезарь, давай выпьем за тебя!

Капитан поднял свой стакан.

Джеф гордо выступил вперед, однако тут вмешался Санчес:

— Что я слышу? Маленький Цезарь? Мальчик? Капитан, этот парень только что спас мою задницу! Он уже не маленький!

И Санчес тоже поднял свой бокал.

— За Большого Черного Цезаря! — воскликнул он и хлопнул Джефа по плечу. — Сегодня ты оказался достойным примером для подражания. И я уверен, что у тебя все впереди!

Глава 2

Для Деирдре Фортнэм время, которое ее жених проводил в Кап-Франсе, тянулось бесконечно. При этом, собственно говоря, у нее было достаточно забот. Она подготовила приданое, причем время от времени спорила с Норой. Мать Деирдре считала, что жена врача должна выглядеть скромнее, чем дочь плантатора.

— Ни к чему тебе еще одно праздничное платье с широким кринолином, Деде, и не нужно брать с собой еще одно платье для верховой езды. В городе тебе понадобится практичная повседневная одежда приглушенных тонов. И шляпок тебе пока что хватит!

Деирдре выполняла ее указания. Однако она с трудом представляла себе, что вскоре ей придется проводить свои дни в беседах за чаем с другими женщинами из высшего общества и разговаривать с ними о ценах на сахар, вместо того чтобы кататься верхом или вместе с черными девочками купаться голышом в пруду, не говоря уже о том, чтобы тайно поплавать в море. Конечно, она с удовольствием возьмет свою лошадь в Сан-Доминго, конечно, там тоже есть прекрасные пляжи. Однако ни один из них не принадлежит ее отцу. Она не сможет чувствовать себя там так же уверенно, не сможет так же беззаботно в одиночку кататься на своей лошади, как на Ямайке. Таким образом, Деирдре использовала оставшееся время, для того чтобы совершать длительные прогулки, пусть даже мать не всегда ей это разрешала.

— Деирдре, мы специально пригласили мисс Холлендер, чтобы ты могла усовершенствовать свои познания во французском языке. Вскоре тебе придется говорить на нем каждый день и круглосуточно — а для этого явно недостаточно того, что ты знаешь. Так что оставайся здесь и занимайся…

Но Деирдре хмурилась при одной мысли об уроках мисс Холлендер. Не то чтобы она не хотела учить французский язык. Напротив, девушка горела желанием усовершенствовать свои познания и была очень горда, когда ей удалось составить письмо Виктору на французском языке. Однако с учительницей мисс Холлендер у Деирдре не было ничего общего, и ее уроки разговорного языка были скучными до зевоты. Мисс Холлендер, пятидесятилетняя худая дама с постоянно перекошенным лицом, происходила из обедневшей семьи английских дворян. Она получила очень хорошее воспитание, однако была третьей дочерью у своих родителей. После того как ее сестры вышли замуж, ей в приданое ничего не осталось. Таким образом мисс Холлендер пришлось работать гувернанткой, и в конце концов ее нанял в качестве домашней учительницы один из тех новых богатых ямайских плантаторов, которые покупали себе в Англии дворянские титулы.

К сожалению, ее работа на его большой плантации в Спаниш-Тауне длилась недолго. Ходили слухи о ее любовном романе со старшим сыном плантатора, который вскоре был прерван его родителями. Новые английские дворяне были такими же снобами, как и старые, и о браке наследника с домашней учительницей не могло быть и речи. Мисс Холлендер потеряла свою должность, и на этом закончилась ее относительно приятная жизнь в большом доме со слугами и прочей роскошью. Оплатить поездку на корабле она не могла и, таким образом, уже более двадцати лет влачила жалкое существование в скромной квартире в Кингстоне. Бывшая гувернантка давала почасовые уроки детям плантаторов, у которых были городские дома, учила девочек играть на клавикордах, а также преподавала правила этикета. В некоторых семьях новоиспеченных богачей это было крайне необходимо также родителям, но даже если мисс Холлендер и помогала им в этом, она об этом не распространялась. Ее считали образованной и сдержанной, и поэтому Нора наняла мисс Холлендер, чтобы не только обучить свою дочь безукоризненному французскому языку, но и навести на нее последний глянец, необходимый для того, чтобы вращаться в высшем обществе. Эта задача, с одной стороны, осчастливила мисс Холлендер, поскольку она могла провести в Каскарилла Гарденс несколько недель, однако, с другой стороны, часто приводила ее на грань нервного срыва.

Темпераментная Деирдре была слишком тяжелой нагрузкой для домашней учительницы, так же, как и оба ее младших брата, которым Нора попросила тоже заодно давать уроки.

Оба мальчика не имели ни малейшего желания учить французский язык, а также осваивать правила этикета. Как только появлялась возможность, они уклонялись от занятий, и Деирдре довольно часто приходилось галопом мчаться вслед за ними, когда они сбегали с уроков верхом на своих пони.

Мисс Холлендер была не в состоянии описать словами то, что устраивали Деирдре и ее братья во время прогулок по плантации. Ей уже сейчас было жаль будущего мужа ее строптивой ученицы. К этому надо добавить весьма свободное поведение негров. Домашняя учительница очень хотела, чтобы хотя бы рабы обращались к ней с почтением, если уж в высшем обществе ее так мало уважали. Она была склонна тиранить домашнюю прислугу, что очень не нравилось чернокожим в Каскарилла Гарденс. Иногда домашние слуги и учительница жаловались Норе друг на друга, а той приходилось выступать в роли примирительницы. Нора считала, что платила за уроки для своей дочери достаточно дорого, поэтому неблагодарность Деирдре сердила ее.

Несмотря на эти небольшие разногласия, Фортнэмы все же наслаждались последними днями, которые они могли провести вместе с дочерью. Они не представляли, как будут жить без Деирдре, но тем не менее, как и прежде, были убеждены, что поступают правильно.