Улица Королевы Вильгельмины: Повесть о странностях времени - Лев Квин

— Попробуй разбуди, как же! — и рассмеялась. — Нарочно не поднимешь. Утром еще с ним намучаешься... А скоро граница?

— Не знаю. Вот мост через Тиссу проедем и тогда уже, считай, дома.

— Ну, спи, спи! Мне еще сон досматривать, прервался на самом интересном месте...

А я больше так и не уснул. Выглянул осторожно в коридор. Полковник Журавлев в блистательном одиночестве вышагивал от одного конца вагона и обратно. Руки у него ни секунды не пребывали в покое. То он теребил пальцы, громко щелкая суставами, то поминутно вытаскивал носовой платок и вытирал мокрое лицо, то расстегивал и снова застегивал китель.

Полковник явно нервничал.

С чего бы?

Ага, вот и мост. Освещен мощными лампами. С обоих берегов бьют в глаза прожектора. Перестук колес стал четче. В окнах замелькали тени стоек.

Посмотрел сквозь стекло наружу. Так и есть: на подножки вагонов, взявшись за поручни, уже встали наши пограничники.

В коридоре дали полный свет.

— Граница, граница! — пробежал озабоченный проводник. — Вставайте, товарищи! Все вставайте! Станция Чоп. Проверка документов и таможенный контроль.

— Что такое? Что такое? — сразу забеспокоился полковник Журавлев.

— Готовьте документы. Чем быстрее проверят, тем скорее выпустят к кассе оформляться на московский поезд.

Журавлев ринулся мимо меня в свое купе.

— Доброе утро, товарищ полковник!

— А?.. Да, да! — рассеянно бросил он на ходу, даже не взглянув в мою сторону.

За ночь Журавлев осунулся, пожелтел. Что-то с ним происходило неладное.

Из тамбура вошла группа пограничников в погонах с зеленой окантовкой. Один из них, старший сержант, нес на ремне ящичек для документов.

— По своим купе, товарищи! Предъявите паспорта, удостоверения личности, пропуска через границу.

И началась обычная процедура проверки. Офицеры-пограничники листали документы, быстрым цепким взглядом сличали фотографии с владельцами, передавали бумаги старшему сержанту. Тот аккуратно складывал их в пронумерованные ячейки своего ящичка.

— Ваши документы! Это паспорт жены?

— Да, мой, — Зоя складывала одеяло.

— А ребенок?

— Тоже мой.

— Наш общий, — уточнил я, чтобы разрядить обстановку. — Вот документ на него.

А второй офицер уже стучал в дверь соседнего купе,

— Товарищ полковник, ваше удостоверение личности и пропуск.

— А?..Да! Да!

У Журавлева по-прежнему тряслись руки. Пограничник посмотрел на него с едва скрытым удивлением:

— Что вы так волнуетесь, товарищ полковник? — мельком взглянул на документы и передал их старшему сержанту. — Или, может, везете что-нибудь запрещенное?

— Я? — неестественно хихикнул полковник. — Нет! Нет!

— Тогда, может быть, что-нибудь к передаче в Союзе? Письма, фотографии, посылочку?

— Нет, нет, что вы!

— Ну, ну... Готовьте личные вещи для контроля. Вслед за нами идут таможенники.

К нам в купе зашел таможенник-лейтенант, поздоровался, приложив руку к ушанке, представился.

— Прошу предъявить багаж для проверки.

— Все перед вами, лейтенант.

Проснулся наконец и Толя.

— С добрым утром. Ио регелт. Гут морген, — с ходу завел свою многоязыковую шарманку.

Таможенник удивленно улыбнулся:

— Ио регелт! Тудс мадярул беселни?[13]

В Чопе немало венгров. В этой местности почти все говорят по-венгерски.

— Иген[14], — подтвердил Толя и протянул пальчик. — Бачи-катона.

Таможенник отрицательно покачал головой.

— Нем вадьок катона. Тист вадьок, — рассмеялся он. — Окорс мег алудни?[15]

— Нем, — потряс головой Толя, но подниматься с полки явно не спешил.

— Забавный у вас мальчуган. Шпарит на венгерском, как на родном. В сундучке что? — спросил таможенник, сбросив с лица улыбку.

— Посуда, — ответила Зоя. Сундучок проходил по ее ведомству.

— Упакована небось?

— В газеты, «Известия», «Правда», «Советский спорт». Нас предупредили, что в иностранные паковать нельзя. Открыть замок?

— Нет, не надо. А книги с собой тоже везете?

— Вон в том чемодане, внизу. Одни книги.

— Какие?

Насчет книг разъяснения давал я:

— Всякие. Но только русские, советских изданий. Куплены в магазине военторга. Видите ли, — счел нужным сообщить подробности, — у меня в войну все пропало: и дом, и книги, а я любитель чтения.

— Ну-ка, вытащите.

Тяжеленный чемоданище лежал в самом низу. Лейтенант помог мне справиться с этим бегемотом.

— А не помните, старший лейтенант, какие книги у вас сверху лежат?

Это я знал совершенно точно: «Разгром», «Железный поток», «Как закалялась сталь», «Чапаев». Приложения к журналу «Огонек». Мы еще с Зоей долго размышляли: брать их с собой или не брать. Книги в мягких обложках, уже изрядно потрепанные. Дома приобретем издания посолиднее.

Все-таки решили взять. Вдруг сразу не купишь? В крайнем случае, отдадим потом соседям.

— Что ж, книги добрые... Откройте-ка чемодан!

Мысленно чертыхаясь, я стянул неподатливые ремни и отбросил крышку.

— «Как закалялась сталь», «Разгром», «Железный поток», «Чапаев»... Все точно. Закрывайте! В багажных вагонах что-нибудь везете?

— Нет.

Он посмотрел в своих бумагах:

— Верно, нет. Что ж, будем считать таможенный осмотр оконченным. Желаю счастливого пути!

Он снова вежливо приложил руку к шапке. Выходя из купе, помахал рукой Толе:

— Висонтлаташра, фиаталэмбер[16].

— Ауфвидерзеен! — нажал сынок не ту кнопку.

У полиглотов тоже, видать, случаются осечки.

А в соседнем купе осмотр шел полным ходом. Маленький чемоданчик полковника Журавлева с двумя платьицами и вязаным свитером — подарками невесте и жениху — крутили, вертели, простукивали, разглядывали на свет. Притащили отвертку, еще какие-то инструменты, отвинтили замок, ручку.

— Что везете, полковник?

— Вот. Все здесь.

— Лучше скажите сейчас, а то обнаружим сами, составим протокол, хуже будет.

Сюда, в купе, набежало уже человек пять офицеров. Один в чине подполковника.

Журавлев сидел у столика, возле окна, и без конца вытирал лицо платком.

— Ничего другого не везу. Все, что видите.

— Сбегай к проводникам багажных, — приказал подполковник кому-то из подчиненных. — Предупреди их от моего имени: если утаивают, отцеплю вагоны и буду проверять неделю. А вам, полковник, обещаю личный обыск. Вплоть до нижнего белья. За границей сейчас становится модным — танец с полным раздеванием.

— Не имеете права! — как-то по-мышиному пискнул Журавлев. — Издевательства над собой не допущу!

— Тогда снимем вас с поезда и будем разбираться на заставе, по-домашнему. И, будьте уверены, каждый шовчик на ваших кальсонах пощупаем. И не только имеем на это право, а просто обязаны! Может, записочка в трубочку скручена? Или тоненьким фантиком за подкладкой. А?

Журавлев, не отвечая, полез за мокрым платком.

— Как у вас только язык поворачивается говорить такое! — возмутилась Зоя. Она тоже, как и многие пассажиры, привлеченные громкими голосами, подошла к двери купе. — Старый человек, выше вас по званию, а вы — раздевание, фантики, кальсоны прощупаем! Стыдно!

— Никто вас не спрашивает, гражданка! И вообще, кто разрешил выходить из купе?

Подполковник раздраженно, с треском захлопнул дверь.

Мы с Зоей через тонкую перегородку слышали, как он отдавал резкие команды своим подчиненным, как угрожал Журавлеву, требовал, чтобы тот признался, выложил сейчас же, что везет из запрещенного. Потом приказал своему помощнику срочно запросить по полевой связи штаб Центральной группы войск о личности полковника Журавлева.

В вагон тяжело притопал усатый, с обвислыми, как у бульдога, щеками, начальник вокзала:

— Товарищ подполковник, выпустите проверенных пассажиров. Пусть идут в кассы, оформляют документы на московский поезд. Пока билеты получат, пока вещи перетащат. А поезд через сорок минут уже должен уйти.

— Успеется! — отрубил подполковник. — Мы тут тоже не в цацки играем, а охраняем границу. Потребуется задержать поезд — будет соответствующий приказ.

Но все-таки отдал распоряжение выпустить нас, прошедших проверку и ничего не утаивших.

Пока я бегал за билетами, пока с Зоей вместе, неотступно сопровождаемые Толей, уцепившимся за ее шубу, тащили вещи в другой поезд, прошло, наверное, не меньше получаса.

Нам повезло. Доплатили стоимость половины билета за Толю и оказались обладателями четырехместного купе — желающих на верхнее, четвертое, место не оказалось.

— Сбегай в тот состав, посмотри, что с Журавлевым, — предложила Зоя.

В вагон меня не пустили, но знакомый лейтенант-таможенник стоял поблизости и курил. От благожелательного словоохотливого парня я узнал, что ответ на телефонограмму из штаба Группы войск уже получен. Подтвердилась личность полковника Журавлева, номера офицерского удостоверения личности и пропуска через границу. И тем не менее настырный подполковник-пограничник устроил ему обещанный личный обыск. Ничего не обнаружил, проверил с досады всю обшивку в купе, заставил солдат поработать отверткой и расковырять крашеные плиты.