Храм фараона - Зигфрид Обермайер

— Да, да, — заговорил он. — Ну, теперь мы показали им, на что мы способны. Еще пара вылазок, и мы можем основывать королевство.

Он хихикнул или кашлянул несколько раз и повторил каркающим голосом:

— …королевство!

Себек повернулся, как будто хотел удалиться в свою пещеру, но затем внезапно вскинул обрубки рук, захрипел и упал на землю. Меру поднял главаря и отнес на ложе. Прибежал врач, послушал его грудь, пощупал и сообщил:

— Его хватил удар… от радости.

Меру пожал плечами и осторожно присел на край кровати больного. Себек открыл глаз и уставился на него неподвижным взглядом.

— Ты можешь говорить, Себек? Ты меня слышишь?

Никакой реакции не последовало.

— Вероятно, он тебя видит и слышит, но все его тело парализовано. Язык больше не слушается его. Мы должны подождать. Я позову тебя, когда что-либо изменится.

Меру обсудил положение с Землей, Воздухом и Водой.

— У врача немного надежды, скоро мы должны будем выбрать нового Себека.

— Об этом не может быть и речи, пока хоть искра жизни теплится в старом, — резко возразил Воздух.

— Конечно, нет, — успокоил его Меру, — новый Себек будет выбран только тогда, когда старый переселится в Жилище Вечности, чтобы его ка могло в спокойствии наблюдать за выборами.

Земле удалось организовать новую, лучшую цепь связи с различными местами в Мемфисе, и теперь у них было по шпиону в царском дворце, в храме Пта, в рядах городской стражи и ниу. Поэтому четыре помощника Себека давно знали, что из-за разбойничьего нападения началась безжалостная охота на шазу. Больше десятка их кочевых поселений были разрушены, шатры сожжены. Женщин и детей угнали в рабство, мужчин старше двенадцати лет убили, а до того долго и жестоко пытали. Однако не был обнаружен ни малейший след сокровищ храма, и от пытаемых нельзя было добиться честного признания.

У разбойников пустыни эти мероприятия вызвали большое веселье, и Себек даже взвешивал, не стоит ли подбросить шазу пару металлических сосудов из храма Амона, чтобы подтвердить фальшивый след. Но теперь Себек умирал, и разбойники размышляли о его преемнике. Каждый из них, за исключением женщин и нескольких детей, имел голос, и те, кто принимал участие в разбойничьем набеге, думали о том, что отдадут его Меру.

9

Вскоре после беседы царя с зодчими произошло событие, которое едва не свело на нет все планы. Царь хеттов Муталлу объявил Египту войну. Так, по крайней мере, объяснили народу Обеих Стран, но правда выглядела несколько иначе. Это была война, которую в глубине души хотели оба властителя, потому что оба надеялись немало получить от нее. Речь шла о плодородной провинции Амурру, из которой происходил отец Пиайя и которую Озирис-Сети снова получил в свое владение после жестокой борьбы. Муталлу пытался всеми средствами вернуть себе эту страну. Он осыпал властителя Амурру лестью и обещал освободить его от дани на двадцать лет, если тот будет сражаться на стороне хеттов. Так как дань Египту была немаленькая и Муталлу был ближе к его границам, чем Рамзес, владыка Амурру, имевший столицу в Кадеше, позволил себя убедить и перешел на сторону хеттов.

Рамзес сначала не был расположен воспринимать эту новость серьезно. Нужно лишь слегка пригрозить, и властитель Кадеша упадет к его ногам, полагал он, но его военачальники придерживались другого мнения. Они напомнили царю о долгих тяжелых сражениях, которые вел его отец, а также о том, что Муталлу вряд ли удовлетворится захватом Амурру. Тогда Рамзес задумался, и в нем взыграла воинственная кровь его отца.

Как всегда, он в первую очередь подумал о Нефертари. Это был бы изысканный подарок — положить к ее ногам победу. Как смеет этот хеттский предатель вмешиваться в дела Египта! Внезапно Рамзес понял, что без Амурру и его значительной дани блеск Кеми потускнеет, и, как всегда, начал действовать быстро.

За короткое время были выставлены четыре армии, носившие имена четырех богов — Амона, Ра, Пта и Сета.

Посреди уборочной страды царь Рамзес отправился со своим громадным войском на север. Его сопровождали Великая Царская Супруга Нефертари, наследный принц Амани, принцесса Мерит и несколько женщин гарема. В свите царя были также художники, призванные стать свидетелями будущих побед и в дальнейшем черпать вдохновение в этих событиях. Рамзес категорически запретил, чтобы кто-либо из людей искусства из жажды приключений стал воином и взял в руки оружие.

— Ваши руки, ваши глаза, ваши жизни мне слишком дороги, вы должны смотреть и запоминать, а не сражаться.

Изис-Неферт должна была остаться в Мемфисе, чтобы, как иронически заметил Рамзес, править тем временем государством. Нефертари уже родила своего второго сына, его назвали Рахерунемеф, что значило «Ра находится справа от него». Однако его нянька звала царевича коротко — Енам, так стали звать его потом все остальные. Малыш также остался в Мемфисе. Государством, конечно, руководил умный и деятельный визирь Парахотеп, друг юности и доверенный царя, а вовсе не певица Амона.

Рамзес вел самое большое войско, которое когда-либо было выставлено фараоном. Оно состояло из двадцати тысяч воинов и двух с половиной тысяч боевых колесниц.

На одной из таких колесниц время от времени ехал Рамзес, чтобы показаться своим войскам и подогреть их боевой дух. Его колесничим был друг юности Мена, сын владетельного вельможи из Мемфиса. Они родились в один и тот же год, сидели бок о бок, постигая грамоту, опустошили вместе немало кувшинов с вином, и оба были превосходными стрелками из лука.

У Нефертари билось сердце, когда она видела своего супруга-воина, во всем великолепии на колеснице проносившегося мимо в облаках пыли. Он надел на себя золотой шлем с голубой эмалью, в руке у него был лук, а у пояса — полный колчан стрел. Воины ликовали, видя своего предводителя, ударяли мечами о щиты и кричали:

— Будь здрав, Благой Бог, о победоносный Сокол, который разорвет своих врагов.

Сначала хеттов не было видно. Войско стало продвигаться дальше по побережью на север, через города и поселки, население которых принадлежало к верным вассалам Египта и ликовало при виде фараона, в то время как женщины в домах надежно припрятывали запасы. Однако в этом не было необходимости, потому что запасы везли на повозках, запряженных быками, вместе с шатрами, дополнительным оружием и многими вещами, нужными для царского хозяйства, среди которых были зерно, сушеные овощи, орехи, лук, редька, вяленые мясо и рыба, а также вина и пиво.

Первоначальной целью был Кадеш, потому что в нем правил отпавший от Кеми провинциальный князек, на помощь которому торопился царь Муталлу со своими отрядами.