Игра в ошибки - Алиса Поникаровская

— Так будет, так, – успокоил ее Митька. – Собирайся, давай. Там начало в шесть.

В вагоне метро Лиана откинулась спиной к дверям, игнорируя надпись «Не прислоняться», Митька взялся за поручень, другой рукой упершись в двери, Лиана оказалась в импровизированном кольце его рук. Поезд тронулся, и Лиану неожиданно затрясло.

Что-то было не так. Она не могла понять, откуда свалилась на нее эта тряска, стало неуютно и тоскливо, накатила какая-то волна предчувствий, захотелось вылететь из пустоты черного туннеля, промчаться стрелой по эскалатору туда, где нет этой подземной норы, где светит солнце и шелестят уже зеленые листья…

Раньше клаустрофобия накатывала на Лиану в метро только в том случае, когда вагон надолго застывал в туннеле между станциями, но тогда чувство было совсем другим, сразу становились ватными ноги и холодный пот покрывал все ее тело.

«Станция Савеловская, – объявил механический голос из динамика. – Осторожно, двери закрываются, следующая станция…»

Остального Лиана не слышала. Она оглохла в то мгновение, когда в вагон, в ту дверь, напротив которой стояли они с Митькой, вошли Ивар и Люда.

…Стук колес, покачивание вагона, немое кино, без звука, без единого звука, только где-то там, очень далеко, и поэтому очень глухо что-то стучит. Колеса? Сердце? Разве сердце может так гулко стучать, когда оно давно уже разрывается от боли? Разве может стучать то, что так болит? Медленно, медленно, как в рапиде, Ивар подносит бутылку пива к губам своей спутницы, медленно, медленно, как в рапиде, тонкая шея шевелится, делая глоток, медленно, медленно, как в рапиде, Ивар вытирает ладонью холодную струйку с ее подбородка… Лиана чувствует этот пивной холод, поднимает руку, касается своих губ… Медленно, как в рапиде, Ивар улыбается, шевелятся губы, что-то говоря, но звуков нет, их нет совсем, есть только оглушительная тишина, в которой, как сквозь толстый слой ваты, пробивается что-то…Стук колес, и вся Вселенная в одном вагоне метро, вся Вселенная в рапиде, медленно, медленно утекает в любимое лицо, обращенное не к ней…

Колючие усы Митьки у самого уха:

— Что с тобой? – как сквозь столетия. – Что с тобой?

Митька оборачивается медленно, Лиана сжимается, съеживается, сейчас, сейчас ее заметят, и придется что-то делать, что-то говорить, или хотя бы найти в себе силы, чтобы кивнуть, где же их взять, тут не упасть бы, только не упасть бы… Фигура Митьки становится все больше, откуда-то берутся почти богатырские плечи, а Лиана, она уже не Лиана, она уже Дюймовочка, которая может спрятаться за железным поручнем, или сиденьем, или Митькиной рукой…

Туннель бесконечен, Вселенная утекает в любимое лицо, это длится вечно, холод пива на подбородке, не смотри, не смотри!!! Глаза отводятся в сторону, там за окнами вагона – беспросветная ночь, в которой растворяется Ивар…

«Осторожно, двери закрываются, следующая станция…»

И двери пусты, вместо Ивара и Люды – толстая старуха с огромной авоськой. Что-то щелкает в голове и включается слух.

— Ни фига себе сопаденьице! – шепчет Митька, но Лиане кажется, что ее барабанные перепонки просто взрываются.

— Он не видел меня? – одними губами спрашивает она.

— Нет, – успокаивает ее Митька. – Нет…

Концерт известного барда, маленький, зал, разрезанный углами странных конструкций, гитара, голос, голос, гитара, переплетаются искусно, безыскусственно, голос дрожит, дрожит гитарная струна, в этой дрожи нет места диссонансу и фальши, но эта дрожь почему-то усиливает боль, стандартно рифмуется «кровь – любовь», но может быть, они не так уж и не правы, эти бездарные рифмоплеты, слишком это близко, вы только вслушайтесь – «любовь, кровь…»

Концерт окончен, но внутри все еще что-то дрожит, рюмка водки и неизменная сигарета, разные лица, знакомо-незнакомые, голоса сплетаются в странную паутину звуков, но во всем, что произносится, слышится только все та же вечная рифма «любовь – кровь», какой идиот срифмовал это первым, расстрелять его, а потом поставить памятник, на котором написать «кровь-любовь», и земля не выдержит тяжести этой рифмы, провалится, продырявится насквозь…

Лицо Митьки, смешно шевелятся черные усики:

— Я к Витьке, ладно?

Как же так? Как же так, Митька, неужели ты сейчас меня бросаешь? Меня? Сейчас? Одну? Митька, неужели ты не понимаешь, что…

Захлебываются фразы, умирают, не родившись, вместо них легкий кивок:

— Конечно… Увидимся…

Вечерняя улица манит фонарями. Машины, огни, все повторяется, только сейчас кроме всего остального еще есть люди, но лучше бы их не было, потому что страшно, каждый человек – монстр, который несет в себе кровь и любовь, рука сжимается непроизвольно, сейчас бы оружие, пулемет какой-нибудь… и по мишеням, по движущимся и застывшим, по этому гадкому, огромному миру, по любви и крови… Кровавые фонтаны будут застывать в темнеющих лужах, а над ними, кружась причудливыми переплетениями, еле заметно испаряться мучительная дымка любви…

Любопытный глаз в кровавых прожилках.

— Девушка, вы свободны?

А вы? Вы свободны от этого мира, от условностей, от привязанностей, от боли, от любви? Вы свободны?

Испуганно палец у виска:

— Сумасшедшая какая-то…

В метро спускаться страшно, а вдруг опять, а вдруг снова? Одинокий троллейбус жадно распахивает рот. Вам сюда? Какая разница, по большому счету нет никакой разницы, куда мне, телу нужно одно, душе совсем другое, наверное, единение души и тела и есть настоящее счастье, жаль, его почти никому не довелось испытать…

В черном подъезде темно, как всегда перегорела лампочка, а вкрутить некому, дверцы лифта раскрываются, привычно скрипя, у тебя сегодня попутчик, машинально палец на кнопку шестого этажа.

— Вам куда?

— Мне выше.

Дверцы нехотя закрываются, поехали. Горячечный шепот прямо в ухо:

— Сумку давай!

Непонимающе:

— Что?

— Сумку давай, я сказал, сука!!!

Пальцы изо всех сил сжимают ручку сумки, резкий рывок.

— Ах ты, дрянь!

Кулак летит в лицо, лопаются губы, обжигает кровь, течет по подбородку. Лиана падает, накрывая своим телом грязный пол лифта.

Смачно, с удовольствием, с чувством, с толком, с расстановкой удары ногами. Лиана закрывает руками лицо. На лице – слезы вперемешку с кровью. Любовь из разорванного рта…

Открываются дверцы лифта, стремительные шаги несутся по лестнице вниз.

Дикий крик соседки, суета, милиция, протоколы, вопросы, а перед глазами Вселенная медленно, как в рапиде, утекает в любимое лицо… Вместе с кровью и любовью…

Тишина пустой квартиры оглушила ее. Из зеркала на Лиану смотрела опухшая, зареванная рожа, вместо глаз – две сиреневых сливы, зрачкам едва хватает сил, чтобы продраться через эту заплывшую плоть к свету. Ни о какой работе с такой физиономией не может быть и речи. Лиана кое-как дотащилась до дивана, слезы сами собой снова полились из ее глаз. В пропавшей сумочке – деньги, косметика, какие-то нужные бумажки, да черт с ним со всем, в пропавшей сумочке – паспорт с регистрацией… Без паспорта в этом страшном городе делать нечего, ты абсолютно бесправен, любой милиционер вправе остановить тебя и потребовать предъявить документы, а если нет – пожалуйте в отделение, будем разбираться, и никому ничего ты не докажешь, и не объяснишь, никому до тебя нет дела…

Нужно немедленно прекратить плакать, а то будет еще хуже… Хотя, куда уж хуже…

Лиана тяжело поднялась с дивана, прошла в ванную, осторожно умылась холодной водой. Так, на синяки – что-нибудь холодное, кажется, в холодильнике должен быть лед… Лед действительно отыскался, Лиана завернула кусочки льда в чистую марлю, и снова опустилась на диван с импровизированной примочкой на лице. Вряд ли это поможет, но все же…

Зазвонил телефон, Лиана несколько секунд колебалась, брать ли трубку, в конце концов, взяла.

— Алло, – сказала она.

— Лиана? У тебя что-то случилось? – голос Макса был встревожен. – Что произошло?

Лиана удивилась. Откуда он?.. По голосу? Но ведь уже нет слез… Слезы кончились… Стоило ей об этом подумать, как слезы потекли снова.

— Меня избили и ограбили.

— Как? – растерялся Макс. – Когда?

— Только что. В лифте собственного дома.

— Милицию?! Ты милицию вызывала?!

— Была милиция, – устало сказала Лиана. – Сказали, что, скорее всего, какой-нибудь местный наркоман, и вряд ли что-нибудь найдут…

— Что украли?

— Сумку, деньги, паспорт…

— Может быть, мне приехать? Может, какие-нибудь лекарства нужны? Я на машине, это быстро… Только скажи…

— Макс, спасибо, но нет…Таким лицом, как у меня сейчас впору детишек пугать – их разыскивает милиция…Ты не знаешь, сколько сходят синяки?

— Была б моя воля, я бы эту сволочь своими руками задушил!!! Плодит же земля уродов!!! – от души выругался Макс. – Есть очень хорошая мазь, запиши название, она снимает опухоли и отеки. И обязательно сходи в больницу, проверь глаза, со зрением не шутят.