Год любви - Рози Томас

Чего же она от него хочет, в конце концов?

Хлоя вздохнула и уткнулась лицом ему в плечо, чтобы не видеть света. Не следует думать об этом… во всяком случае, не сейчас, пока он так близко…

Стефан, подставивший ей плечо вместо подушки, спокойно погрузился в сон.

Когда они снова проснулись, небо уже посерело – занимался рассвет. Стефан на мгновение нахмурился, увидев рассыпанные по его груди рыжие волосы, потом довольно улыбнулся.

– Хлоя! – прошептал он. – Пора вставать. Хлоя заморгала и сладко потянулась, будто кошка. Как бы там ни было, случившееся прекрасно.

– Уже почти утро, – сказала она и слегка забеспокоилась. – Что… что скажет Беатрис?

– Беатрис давно привыкла ко мне, – спокойно откликнулся Стефан.

Он одевался, завязывал галстук и глядел во двор, где было довольно светло. «Ясно», – подумала Хлоя.

– Я в восторге от вечера, – весело сказала она, пытаясь загладить некоторую неловкость.

Стефан обнял ее сзади и поцеловал в затылок.

– Я тоже. Мы скоро повторим это, да?

У Хлои возникло множество вопросов, но она отогнала их.

«Погоди, – предупредила себя она. – Надо подождать и посмотреть».

– Да, я с радостью.

Стефан застегнул последние две пуговки у нее на воротнике, а Хлоя нагнулась, чтобы поднять его мантию. Она встряхнула ее и попыталась разгладить, но безуспешно. Стефан наблюдал за ее попытками, приподняв одну бровь, потом они оба расхохотались. Им снова стало легко вдвоем, и они почувствовали, что новая близость для них очень приятна.

– Пошли, – сказал Стефан. – Я отвезу тебя домой, пока совсем не рассвело и все не увидели, как мы на цыпочках крадемся по двору.

Так что рано утром, на рассвете, Стефан отвез Хлою в Фоллиз-Хаус, затем развернул машину и направился к каменному особняку, где спали его жена и дети.

Целую неделю Элен и ее мать сидели по вечерам в креслах по обе стороны от газового обогревателя, стоявшего в их маленькой гостиной, и пытались подбодрить друг друга.

Элен ужасно расстроилась, увидев, как похудела ее мать. Неброские твидовые юбки висели на ней, как на вешалке, а плечи под свитером домашней вязки поникли. Волосы ее посерели, а когда Элен обняла ее и поцеловала, желая «доброй ночи», она ощутила под пальцами выпирающие кости.

– Со мной все в порядке, – уверяла ее мать. – Мы справимся. Но как чудесно, что можно с тобой поговорить, дорогая.

А Элен не могла рассказать ей, что у нее на сердце, хотя на сердце у нее было очень тяжело. Она очень быстро поняла, что храбриться и говорить о поисках работы гораздо легче, чем ее найти. Незаконченное обучение в Оксфорде по специальности «английская литература» было явным минусом. Управляющие супермаркетов и мелкие чинуши на фабриках смотрели на нее подозрительно и выбирали из дюжины претендентов кого-нибудь другого. Элен не умела печатать на машинке, и хотя она не сомневалась, что сумеет довольно быстро освоить бухгалтерский учет, никто не желал предоставить ей такой шанс. Она начинала отчаиваться и сомневаться, что ей вообще удастся найти хоть какую-то работу, пусть даже служанки.

На нее слишком удручающе действовала некрасивая обстановка офисов, голова болела от неонового освещения и сигаретного дыма.

«Вот она, реальная жизнь, – повторяла себе Элен. – Отец работал в подобных местах, и миллионы людей делают то же самое. До сих пор ты не жила в реальном мире».

Однако она тосковала по красоте и спокойствию Оксфорда. Мирная утренняя прогулка по аллее Эддисона, которую она совершила вместе с Томом, казалось, была давным-давно, в какой-то другой жизни.

Элен не осмеливалась думать об Оливере.

В конце недели, посвященной поискам работы, она нисколько не приблизилась к своей цели. Ее начало охватывать отчаяние, хотя Элен постоянно уверяла себя, что если проявлять настойчивость, то в конце концов обязательно повезет. Затем, как-то днем, матери Элен позвонили по телефону. Поговорив, миссис Браун вернулась в кухню, где Элен резала овощи для жаркого. Дочь сразу увидела, что на лице матери заиграла настоящая, непринужденная улыбка.

– Это был мистер Лей, директор школы, – сказала она. – Если я захочу, то с января он может взять меня на полставки.

– Ну и как, ты захочешь?

Они глупо улыбались друг другу, у них словно камень с души свалился.

– Да, я соблаговолю принять его предложение. Элен отложила нож и обняла маму за плечи. Это было чудесное избавление. Значит, им удастся выкрутиться! Элен почувствовала угрызения совести при мысли о своей неудаче, прилив благодарности к матери, но самое главное – восторг при мысли о том, что она возвращается в Оксфорд.

Потом мать снова нахмурилась, и морщинки возле ее глаз стали глубже.

– Но до конца января я не буду получать зарплаты. А это целых два месяца. Наверное, мне надо будет попросить аванс или снова попробовать получить кредит в банке.

Элен взяла ее руки в свои и погладила.

– В этом нет необходимости, мама. Здесь я могу тебе помочь. У меня в банке лежит семьсот пятьдесят фунтов. Завтра я тебе выпишу на них чек.

– Откуда у тебя столько денег?

Элен увидела в глаза матери беспокойство совсем иного рода, и на мгновение тщательно приготовленное объяснение выскочило у нее из головы. Но потом Элен мигом все вспомнила и солгала очень убедительно.

– В колледже есть специальный фонд помощи студентам, испытывающим финансовые затруднения, эти деньги оттуда. Я отдам их, когда устроюсь на какую-нибудь хорошую работу. В общем-то это, считай, подарок.

Элен с облегчением увидела, что мама без возражения и вопросов приняла ее историю.

– Мне кажется, ты больше, чем кто-либо другой, заслуживаешь такой помощи, – заметила она, и в ее словах, как всегда, прозвучала гордость за дочь.

Элен решительно расправила плечи, хотя на нее давил двойной груз лжи и сознания того, откуда и почему взялись эти деньги.

После ужасного лета они впервые за ужином немножко развеселились. Элен сходила в магазин и купила бутылку белого вина. Мать поджала губы при виде такой экстравагантности, но после первого же бокала порозовела и повеселела. Она приободрилась и явно была горда тем, что может обеспечить себя и своих двоих детей. Элен смотрела то на нее, то на своего круглолицего брата, почтительно взиравшего на сестру сквозь очки, и к ее горлу подкатывался комок.

После ужина, убрав со стола, Элен поднялась к брату наверх и постучала в дверь его комнаты.

– Грэхем? Можно войти?

Он читал, лежа на кровати. Элен посмотрела на обложку и увидела, что книга называется «Сердце тьмы». Ее удивило столь взрослое чтение, она усмехнулась.

– Ты уже вырос, да? А я по-прежнему представляю тебя восьмилетним мальчуганом, у которого карманы набиты фруктовой жвачкой.