Меч, дорога и удача - Алекс Орлов

«Наверное, в нем травяной чай», – подумал Каспар. И не ошибся, Лейла села —на подушки, наполнила чашку чаем и протянула Каспару. Каспар с выражением почтительности принял ее – чай оказался горячим – и вежливо кивнул. Затем попробовал на вкус.

В кулаке он сжимал данный мессиром Маноло сверточек со снадобьем, но не мог решить, принять ли его прямо сейчас или подождать начала «основной работы».

Он выпил чай лишь наполовину и, отставив чашку в сторону, сказал:

– Я потом допью, хорошо? Потом… Перед тем как… Ну ты понимаешь.

Лейла только улыбнулась ему, ничего не сказав. Потом поднялась, выглянув из шатра, кого-то позвала и, бросив на ходу какую-то фразу, исчезла на другой половине жилища.

Снаружи послышались торопливые шаги по песку. К шатру приближалось несколько человек. У входа шаги смолкли, Каспар услышал приглушенный девичий смех.

Полог отодвинулся, и внутрь вошли шесть девушек.

Три из них остались стоять у порога, с легким удивлением и с явным любопытством рассматривая Каспара, а три других, хихикая, перебежали на вторую половину.

Те девушки, что остались на половине Фрая, держали в руках небольшие глиняные горшочки, накрытые глиняными же крышечками.

Подталкивая друг друга, девушки несмело приблизились к пленнику, а затем та, что посмелее, дотронулась до куртки Каспара и, потрепав ее, произнесла:

– Эбей, эбей наку…

– Да вроде мы договаривались с Мансуром только об одной Лейле, девочки, – осторожно заметил Каспар, опасаясь, что ни его собственных сил, ни снадобья мессира Маноло не хватит на такое количество желающих.

Смелая девушка снова подергала его куртку, а затем приоткрыла горшочек, с которым пришла, и, макнув туда палец, мазнула им по щеке Каспара.

– Ах вон оно что – душистое масло! – обрадовался он, поняв, что девушки посланы не изводить его до смерти, а только размягчить тело массажем и благовонным маслом.

62

Раздевать себя Каспар предоставил массажисткам. Впрочем, делали они это с охотой.

Скоро в их руках оказались куртка, кожаные штаны и даже исподнее белье, почерневшее за несколько дней путешествия.

Дорожные башмаки он сбросил сам и остался совершенно нагим перед тремя девушками. Они рассматривали его с нескрываемым любопытством. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы самая инициативная не опомнилась и не указала ему рукой на ковер, давая понять, что нужно лечь.

Каспар лег. Девушка попыталась снять с его шеи талисман с золотым единорогом, но Фрай придержал ее ладонь и протестующе замотал головой.

– Это мое, – сказал он. – Пусть останется.

Девушка пожала плечами и дала команду своим подружкам приступать к работе. Стараясь не смотреть на те места, которые приличным девушкам видеть не положено, массажистки щедро полили тело Фрая маслом и стали его растирать. Делали они это столь умело, что Фрай почувствовал, как жизнь возвращается к нему, как наливаются силой руки и ноги, но одновременно закрываются глаза от желания немедленно уснуть.

Когда девушки обработали его с одной стороны, Каспар перевернулся на живот и, пока его массировали со спины, крепко уснул.

По окончании массажа девушкам пришлось расталкивать Каспара, который никак не хотел просыпаться.

В первое мгновение он даже не мог понять, где находится, но, когда понял, грустно улыбнулся девушкам и пробормотал:

– Спасибо, милочки.

Девушки ушли, следом за ними ушли и те, что занимались Лейлой. Насколько Каспар понял, ее тоже готовили соответствующим образом, вот только масла на нее, должно быть, пошло раз в десять больше.

Вскоре появилась и сама хозяйка шатра во всем своем великолепии. На ней не было никакой одежды, и в слабом свете масляного светильника тело Лейлы не казалось ужасным. Она была крупна, но хорошо сложена. Каспар знавал немало мужчин, которые дорого бы заплатили за ночь с такой женщиной.

Впрочем, он и сам почувствовал пробуждающийся интерес.

Не сводя с Каспара немигающего, гипнотизирующего взгляда, Лейла медленно приблизилась и опустилась на колени. Затем, помедлив несколько мгновений, легла с ним рядом.

Вблизи она показалась ему еще интереснее, а исходивший от нее жар убеждал Каспара, что эта девушка возлагает на него большие надежды.

– Ну что же, милочка, один глоток чаю, и мы начнем, – сказал он и, разжав кулак, стал разворачивать подарок мессира Маноло.

В свертке оказались какие-то белые блестящие кристаллики. Об их природе Каспар размышлять не стал. Он быстро забросил их на язык и запил тремя глотками чая.

Снадобье скользнуло в желудок, и Каспар почувствовал, как по его телу разливается необыкновенная сила.

Еще через мгновение он был в наилучшей форме и, улыбнувшись Лейле, сказал:

– Ну что же, милочка. Надеюсь, Генриетта никогда об этом не узнает. Поехали…

63

В тюремной яме было темно. Свет от костров в нее не попадал, а потому сидеть на самом дне было скучно.

Бертран, мессир Маноло, Углук и Фундинул квартировали в одной ее стороне, подальше от угла, который использовался узниками как отхожее, место.

Судя по силе запаха, стоявшего в яме, она повидала немало пленников. Кто знает, как сложилась их судьба.

– Наверно, здесь принято продавать пленных в рабство, – предположил Бертран.

– Или съедать, – угрюмо заметил Углук, который, когда был голоден, видел мир довольно однобоко

– Я вот что думаю, – вступил в разговор Фундинул, – они вообще люди?

– Конечно, люди, – ответил ему мессир Маноло.

– Почему же они не говорят на ярити?

– Потому что у степняков свой язык.

– Свой язык, значит, они не люди, а степняки. Люди говорят на ярити. И потом они какие-то невысокие. Некоторые из них не выше, чем высокорослый гном. Иногда гномы бывают довольно высокими, вы знали об этом, мессир Маноло?

– Конечно, – ответил тот, пряча в темноте улыбку. – И все-таки, Фундинул, это люди.

– Но они не говорят на ярити, – стоял на своем гном.

– Просто у них нет необходимости учить этот язык. Вот ты откуда знаешь ярити?

– Я много работал в городах среди людей. В королевстве Санбей у меня был дядя, я переехал у нему учиться мастерству, когда мне было десять лет. Дядя научил меня всему, что знал сам, но потом он умер, и я переехал в другой город. Там снова работал кузнецом и осваивал вторую ступень мастера. Кругом всегда было много людей. Мне приходилось и торговать на рынке, и принимать заказы. Поэтому и на ярити я говорю лучше, чем некоторые жители города Ливена.

– Тут я с тобой согласен, – сказал мессир. – А ты, Углук, – обратился он к орку, – откуда ты знаешь язык людей?

– Ну, это очень просто. – Углук вздохнул, с трудом отвлекаясь от мыслей о еде. – Я воюю с пятнадцати лет. Сначала воевал за оркского князя Барнака, потом с сотней других орков меня взяли в дружину принца Лавеллы. Лавелла воевал со своими братьями, и работы у нас хватало. Пока орков было много, я говорил только на родном языке. Но войска принца двигались все дальше и пополнялись людьми взамен убитых солдат. А пополнять орков было некем – мы были на землях людей.

Вскоре нас осталось всего семеро, и мне поневоле пришлось осваивать ярити.

С тех пор прошло еще десять лет, и все это время я переходил из войска в войско. С войны – на войну. Где-то не было вообще ни одного орка. Где-то их набиралось с десяток. Одним словом, ярити стал для меня главным языком, а родной язык я даже немного забываю.

– Твоя история нам ясна, – сказал мессир.

– Да-а-а, – протянул Фундинул. – А где, интересно, выучил ярити Аркуэнон?

– Об этом ты спросишь его, когда мы снова будем вместе.

– А мы будем вместе, мессир?

– Обязательно будем.

– Это зависит от того, удастся ли Каспару обслужить эту, извините за выражение, корову, – сказал Бертран.

– Мне удалось передать ему надежный порошок, – признался мессир Маноло. – Он должен помочь. Если Каспар справится, у Мансура будет одним поводом меньше убить нас.

– Такие, как Мансур, быстро находят другой повод, – заметил Углук. – Мне приходилось видеть таких предводителей. Он все время чего-то боится, поэтому старается убивать каждый день. И тогда ему кажется, что он сильный и никого не боится.

Сверху послышались какие-то крики.

Они были жалобными и протяжными, как будто кто-то звал на помощь.

– Интересно, что у них там еще приключилось? – сказал Бертран.

– Да ничего особенного, – ответил мессир Маноло. – Это Каспар спасает всех нас с помощью моего снадобья.

– Так вы думаете, что это кричит… – начал было Бертран и замолчал.

Теперь стоны сменились громкими ритмичными выкриками, стали слышны и комментарии, которыми обменивались стоявшие возле ямы воины.

– Мне кажется, он справляется, – пришел к выводу Бертран, немного послушав.

– Об этом говорить еще рано, – заметил Углук. – Сейчас, может быть, и справляется, но ночь еще не закончилась. Еще неизвестно, что с ним станется утром.