Смена климата - Наталья Игнатова

Кроме Занозы.

Этот мальчик полон суеверий. Или он сам ходячее суеверие.

Ирли старательно закрасил боярышник и мезузу черным, вернул баллончик Занозе, и тот, моментально вновь придя в хорошее настроение, перешагнул порог.

— Некоторые держат их в футлярах, — сообщил он Хасану, — на футляры мне насрать, и на то, что внутри тоже. Пока не вижу — никаких проблем. А некоторые умные, — Заноза кивнул на Ирли, и тот польщенно заулыбался, хотя сомнительно, чтобы идея повесить в серверной мезузу без футляра принадлежала лично ему. — Так… ну, и что тут у нас? У нас тут торжество косности и рассвет консерватизма. IBM триста семьдесят… — вопреки словам, в голосе Занозы слышалось что-то подозрительно похожее на нежность. — Не думал, что когда-нибудь снова свидимся.

Хасан не различал компьютеры по именам, но даже он видел, что здоровенный, занимающий целый стол ящик с кнопками, триггерами и десятками индикаторов ничуть не похож на лэптоп Занозы или оборудование Арни. Зато помнил, что когда-то и в «Турецкой крепости» была такая штука. А до нее — похожая, но… другая. Из объяснений Арни невозможно было понять, в чем разница, пришлось просто дать денег на покупку новой. Обе махины по сей день стоят в подвале, вроде бы, работают. И, надо сказать, в голосе Арни, когда он говорит о них, слышны те же теплые нотки, что и в словах Занозы.

А тот уже снял очки, благо полутьма позволяла ему чувствовать себя комфортно, уселся за стол и начал что-то там делать с этим здоровенным компьютером, обронив, что «это быстро, Ирли побудь пока здесь».

Как будто тот смог бы добровольно куда-нибудь уйти.

В отличие от Шеди, Ирли к Занозе не лип. Был рад находиться в его обществе, но голову не терял, инициативы не проявлял, и вряд ли испытывал что-то, кроме глубокого почтения и крайней приязни. Шеди «повело», так Заноза это назвал. И он опасался, что «поведет» венаторов. А, между тем, реакция Шеди на дайны убеждения хоть и был была не совсем нормальной, отвечала описанию дайнов в большей степени чем то, что считал нормой сам Заноза.

Ему кто-нибудь объяснял, как они работают?

Заноза выругался. Вскочил со стула. Сунул руки в карманы и застыл, глядя прямо перед собой. Воздух в серверной завибрировал от тихого, низкого рычания.

— Что? — встревожился Ирли. — Не работает что-то?

— Работает зашибись, — рук из карманов Заноза по-прежнему не вынимал, — работает охренеть хорошо. Эти машинки по надежности сто очков форы четвертому поколению дадут. Но с хрена ли вы не держите на них нужные данные, а? Почему у вас все в бумаге? И где эта сраная бумага? Ирли!

— Я!

— Здесь есть только номер стеллажа и код ящика. Сами ящики и стеллажи в хранилище. Как туда попасть? Шайзе, кто придумал хранить документы на бумаге? Мы в двадцатом веке новой эры, мать вашу, какого хрена, почему не ублюдочный папирус, не глиняные таблички? Кто здесь додумался до такого офигенного новшества, как бумага?

— Хранилище-то здесь, за стенкой, — Ирли был расстроен едва не сильнее Занозы, — вот дверь. И снаружи еще, из коридора, можно войти. Та дверь под наблюдением с поста. Но хранилище я открыть не могу. Никто не может, кроме ординариев. Там же не только бумаги, там артефакты, амулеты, наузы, оружие заговоренное. Без специальной защиты внутрь нельзя.

— В смысле, это не содержимое хранилища защищают от вас, а вас — от содержимого? — Заноза перестал злиться. — Что, правда?

— Правда. Я тебе могу дать инструкцию, там все расписано.

Из того, что рассказывал Шеди, из столкновения с Сондерсом, следовало, что Ирли прав, а Заноза зря удивляется. Большинство дорогих и ценных вещей нуждаются в защите от людей, но бывают дорогие и ценные вещи, от которых надо защищаться. За века существования общества Мюррей, в их хранилище должно было скопиться немало подобных ценностей.

Хасан предоставил Занозе выяснять у Ирли подробности, а сам занялся изучением замков на сейфовой двери. Старая дверь, старые механические замки, код, который меняется без установленной периодичности. Если бы доступ к сейфу был только у кого-нибудь одного, кроме кода использовался бы еще и ключ особой формы, скорее всего, заговоренный. Но ординариев около десятка, а десять специальных ключей — все равно, что код от сейфа, написанный тут же, на стикере, рядом с замком.

Не просто сейф — целый зал со стенами из заговоренной стали, которые нельзя сломать даже со всей сверхъестественной силой старой крови. У Занозы был с собой полукилограммовый кусок С-4… нет, не то, чтоб он всегда носил при себе взрывчатку, просто захватил сегодня, на всякий случай, и нет, взорвать замок этого сейфа тоже было нельзя. Повреждение замка включало установленные внутри огнеметы. Огонь — верное средство для уничтожения ценностей, даже всякие там лампы с джиннами и пентакли с демонами можно жечь, не опасаясь, что их обитатели вырвутся на волю. Про бумаги и говорить нечего.

На ценности было насрать, но потерять бумаги не хотелось. Будь замок электронным, Заноза придумал бы что-нибудь, обязательно…

Он изрядным усилием воли заставил себя не перебирать варианты того, что можно было бы сделать с электроникой. А Хасан сказал:

— Я знаю, как он заговорен.

И в ответ на вопросительный взгляд — Заноза от неожиданности дар речи потерял, и вслух спросить не смог — объяснил:

— Замок уникальный, не серийный, но механическая часть в нем не самое сложное. Сложность в заговоре. И я знаю, кто и как его заговаривал.

Наверное, вид у Занозы был достаточно красноречивым — Турок сжалился и не стал ждать вопросов.

— Особенность этих заговоров в том, что они требуют абсолютной уверенности в праве открыть замок. По этой же причине оба механизма блокируются при первой ошибке в наборе кода. Для второй попытки нужен будет второй взломщик. Или тот, кто знает код.

— Тот, кто уверен, что может открыть замок, не может ошибиться с цифрами и буквами?

— Ты можешь промахнуться? — Турок приподнял бровь, из чего каким-то образом стало ясно, что речь идет о пистолетах.

Заноза вспомнил полутемный подвал и пули, врезающиеся в камень за спиной Сондерса. Месяц назад он знал, что промахнуться не может. Знание — это высшая форма уверенности. Здравый смысл, законы физики, теория вероятности — все было против него, все говорило о том, что промахнуться может любой. Но он не мог.

И если защитный заговор требовал такой уверенности — такого знания — вопреки всему, то кто же, вообще, мог открыть эти замки?

— Не люди, — Турок пожал плечами, и на ум сразу пришли пятнадцать убитых их вампиров. Старых вампиров с неведомыми, непонятными дайнами. — Но венаторы тоже не совсем… Их идефикс — защита людей от нелюдей, и чем больше сил они на это кладут, тем меньше в них остается человеческого.