Рыцари и Дамы Беларуси - Людмила Рублевская

Итак, Юзеф Юдицкий со своей бандой захватил Речицкий замок и разогнал законный суд. Что же дальше? Как бы то ни было, закон в стране оставался. Да еще не абы какой — Статут ВКЛ был в свое время лучшим образцом юридического документа. И согласно закону, разбойному судье предстояло отвечать за свой поступок, который тянул на смертную казнь. Пример тому — судьба еще одного преданного слуги Радзивилла, упоминавшегося Михала Володковича. Минский суд приговорил его за бесчинства к смертной казни и казнь осуществил, несмотря на угрозы. И хотя Радзивилл впоследствии чуть не захватил город, мстя за смерть любимца, и всячески выставлял его невинным агнцем, приговор был признан законным.

Понимая, что его покровитель все же не всемогущ, а после совершенного законных оснований для защиты нет, Юдицкий в лучших традициях авантюрной литературы подался со своим воинством в Жировицкие леса.

В дело вмешался великий канцлер литовский. Но достать судьюразбойника в лесных дебрях было задачей нелегкой. И тогда канцлер обратился за помощью… к русским войскам. Это не было в обычае. Но факт в том, что войска иных магнатов в то безвластное время были сильнее, чем войска Речи Посполитой.

В Речицкий уезд приехал отряд русской армии в 300 всадников под предводительством майора.

У Юдицкого, однако, имелись свои осведомители. И он укрылся в кармелитском монастыре в Жировичах. Наши предки строили храмы оборонного типа — и такой монастырь было взять отнюдь не легче, чем замок. Тем более теперь Юдицкий знал, что речь идет о его собственной жизни. Да и на этих землях был он хозяином, ему подчинялись и помогали все, в том числе и монахи.

Русское войско окружило Жировичский монастырь и костел. Неизвестно, как долго длилась бы осада, но майор силой отобрал у настоятеля монастыря ключ от костела, где укрылся Юдицкий. Преследователи вошли в храм, но преступника там не было… Ктото догадался заглянуть в склеп, где были захоронения рода Юдицких.

Там и обнаружился судьяразбойник: он сидел на гробе своего отца, наставив на захватчиков пистолеты.

Как знать, чем окончилась бы эта сцена, но то ли майор обладал искусством ведения переговоров, то ли Юдицкий окончательно протрезвел и осознал безнадежность своего положения…

В общем, он положил пистолеты и сдался.

Матушевич, мемуарист и еще один преданный слуга Радзивиллов, дальнейшую судьбу речицкого судьи описывает так: «Узялi яго i завялi на каптурныя суды ў Рагачоў, дзе судзiлi яго дэкрэтам на горла i расстралялi. I супраць гэтай справядлiвасцi нiчога не скажаш».

Похоже, и Кароль Радзивилл понимал, что его слуга перегнул палку в стремлении угодить сюзерену… Если память о Володковиче Радзивилл хранил до конца жизни и мстил за него по мере возможности, то история с Юдицким была забыта.

В списке депутатов от Речицы на сейм имя Юзефа Юдицкого герба «Радван» стоит последним. Вскоре после его смерти речицкие земли (как и вся Белоруссия) вошли в состав Российской империи.

ТРОН В ПРИДАНОЕ

ЯН МИХАЛ СОЛОГУБ

Усли кто и не помнит бессмертный рассказ Чехова «Свадьба», то уж фильм — обязательно. И как в конце сюжета жених, совершенно равнодушный к легкомысленной невесте, начинает инспектировать ее приданое. Взрезает подушки и устраивает грандиозный скандал, потому что ему обещали подушки с пухом. А там — перо!

Смешно… Но это если дело касается подушек. А когда приданое измеряется городами, лесами и полями, тут уж не только перья полетят, но и пушечные ядра.

В истории Беларуси споры изза приданого именитых невест — не одна страница кровавой летописи. Наверное, самый известный такой конфликт произошел изза приданого последней из рода Олельковичей, княжны Софии Слуцкой. Тогда ее опекун Иероним Ходкевич и отец жениха Радзивилл Перун чуть не устроили войну на все Великое Княжество Литовское, только вмешательство короля и неустанные молитвы благоверной Софии предотвратили тысячные жертвы.

После смерти магната Богуслава Радзивилла единственной наследницей обширных земель осталась его дочь Людвика Каролина. А она вышла замуж за пфальцграфа нейбургского Карла Филиппа. Так возникла полувековая тяжба за «нойбургскiя маёнткi», в которой участвовали, кроме немецких князей, Сапеги и Радзивиллы.

Читая исторические исследования о XVIII веке, иногда ловишь себя на мысли, что главное, чем были заняты в то время люди, — это тяжбы за наследство, за приданое и за право опекунства…

Хотя на самом деле у населения ВКЛ и Польши хватало других проблем. Северная война выбила на территории Беларуси каждого второго жителя, разрушила почти до основания города… Борьба за трон между разными коалициями, где опятьтаки на первых ролях — Сапеги и Радзивиллы со своими кандидатами. Остальные магнаты, не говоря уже о более мелкой шляхте, примыкали то к одной партии, то к другой, зачастую перебегая туда и обратно по нескольку раз…

Не был исключением и воевода брестский Ян Михал Сологуб. Вначале поддерживал кандидатуру на трон саксонского курфюрста Августа II, затем переметнулся в лагерь Cтанислава Лещинского, на следующий год опять стал сторонником Августа. А через десять лет уже сотрудничал с будущим королем Станиславом Понятовским. В борьбе за нейбургское наследство Ян Сологуб был столь же «последователен»: поначалу — на стороне Радзивиллов, затем вошел в союз с Сапегами и Чарторыйскими против Радзивиллов…

А что же сами невесты?

Для богатой дамы прошлых веков нелегким испытанием было остаться вдовой или незамужней сиротой… За право опекунства сражались не менее люто, чем за богатую невесту. Впрочем, довольно часто подопечная, подрастая, становилось женой либо опекуна (как в случае с Богуславом Радзивиллом и его племянницей), либо его сына.

К сожалению, язык документов скуп, чаще всего в них можно вычитать только сухой факт… Вот строка из энциклопедии: «В 1738 году Ян Михал Сологуб стал опекуном виленской воеводянки Терезы. Она выбрала его своим опекуном против воли ближайшего родича, витебского воеводы Мартина Огиньского. Род Огиньских отказался признать покровительство Сологуба… Начались разбирательства. Мартин Огиньский был человеком влиятельным — кроме прочих титулов, стольник, особа, приближенная к королю…» К слову, в мемуарах шляхтича Яна Пасека описывается случай: стольник Мартин Огиньский поймал в лесу одичавшего, обросшего волосами мальчика, воспитанного, как тут же предположили, медведями, и привез ко двору. Феномен вызвал острый интерес: какой же королевский двор без шутов, карликов, горбунов и прочих «потешных» личностей? Королева даже покормила белорусского Маугли грушами, а тот, будучи бесконечно далек от установлений этикета, поев, плюнул в благодетельницу и попал прямо между глаз. Конфуз, королева выбежала изза стола… А король — ничего, свел все к шутке…