Звезда короля - Валентеева Ольга

Я бы рассмеялась, если бы не умирала от страха, потому что на мгновение жестокое лицо Андре стало совсем растерянным, как у ребенка, которому предлагают на выбор два подарка, и оба хочется, а что делать, неизвестно. Но уже в следующую минуту он усмехнулся и предложил мне руку:

— Идемте, мадемуазель Лерьер. Сегодня, так и быть, я прослежу, чтобы Анри случайно не остался без невесты. Тем более что мне давно хотелось с вами пообщаться, а при прошлой нашей встрече общение не сложилось.

Я опустила дрожащие пальцы на его руку, и мы чинно двинулись в сторону дома Вейранов. Со стороны мы наверняка казались друзьями. Почему бы юной девушке и молодому человеку не прогуляться в такой жаркий полдень?

— И что же вас привело в башню пустоты, мадемуазель Лерьер? — спросил Андре. — Не иначе как соскучились по магистру Эйлеану?

— Да, он — мой друг, — ответила, стараясь, чтобы голос не выдавал волнения. — Мы давно не виделись, и…

— Магистр оказался не в том настроении, чтобы видеться с вами?

— Откуда вам известно? — вздрогнула всем телом.

— Вокруг много отражающих поверхностей, даже когда нет зеркал, мадемуазель Лерьер. Например, бокал.

Он следит! За каждым из нас следит, вдруг с ужасом поняла я. Ноги стали ватными, и каждый шаг давался все с большим трудом.

— И часто вы так за нами… наблюдаете? — спросила осторожно.

— Лично за вами? Редко, Полина, — «утешил» меня Андре. — Так что не смущайтесь. Хотя стоило бы смутиться, учитывая, что вы целовались с посторонним мужчиной. Видимо, брат Анри слишком долго пробыл в пустоте? А, мадемуазель Лерьер?

Я вспыхнула до корней волос. Он видел! Все видел. Но слышал ли наш разговор? Вряд ли. Все-таки отражение — это изображение, не звук. А Андре довольно улыбался, наслаждаясь произведенным впечатлением. Он напоминал мне хищника, играющего с едой. Пусть доверчивая мышка еще побегает, кот все равно ее съест. А пока что можно вести мышку под руку в норку. Вот только дойдем ли мы домой?

— Не беспокойтесь, я не скажу Анри ни слова, — заверил меня Андре. — Хотя бы потому, что он не станет со мной разговаривать, а тут же попытается убить.

— Потому что вы убили Таймуса, — сорвалось с языка.

— Магистрат — это зло, милая Полли, — ничуть не занервничал мой страшный спутник. — Поверьте мне, там только грязь, от которой надо избавиться. Пока существует магистрат, в Гарандии не будет порядка.

— Вы предлагаете что-то другое?

— Возможно. Скоро узнаем. А пока давайте поговорим о другом, нам еще долго идти. Скажите-ка мне, мадемуазель Лерьер, почему вы не торопитесь замуж?

— Потому что… — попыталась подобрать слова. — Не та обстановка.

— А вы не боитесь, что алтарь все-таки отзовется и заберет у вас жениха? Ведь магистры не женятся. Но если магистр уже женат, кто станет вмешиваться?

Он был прав. Я понимала это, и становилось только страшнее. Если Анри станет магистром, мы никогда не будем вместе. Может, Анри был прав? И надо заключить брак немедленно? Это единственный выход для нас обоих.

— Вы задумались, — продолжал говорить Андре. — Правильно, Полли, думайте. Ваша беда в том, что вы слишком скоропалительно действуете, и лишь затем используете голову. Я мог бы сейчас убить вас.

— Но не убьете? — спросила я.

— Нет. Вы кажетесь мне забавной. А меня мало что забавляет в этом мире. Поэтому ответьте еще на один вопрос и не сочтите меня назойливым, Полли. За что вы любите графа Анри?

— Что? — Я на миг остановилась. — Что вы имеете в виду?

— Видите ли, — Андре снова заставил меня следовать за ним, — в последние месяцы я пытаюсь разрешить для себя сложную дилемму. За что можно любить человека. Мне не понятно, что должно лежать в основе такой привязанности. Симпатия? Физическое притяжение? Почему именно Анри, вы можете сказать?

Я вспомнила свою первую встречу с Анри Вейраном, и на сердце сразу стало теплее.

— Его нельзя было не полюбить, — ответила с улыбкой. — Он будто излучал свет, и я чувствовала себя… важной для него. Единственной в мире.

Андре задумчиво кивнул чему-то своему.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— То есть причина в цвете его магии?

— Совсем нет. Даже будь он темным, ничего бы не изменилось. Свет — это то, что идет изнутри.

— Как забавно.

Мне даже стало обидно, что кто-то находит мои чувства забавными. Но потом вспомнила, кто идет рядом, и затаила дыхание.

— Допустим. Допустим, что вы попались на внутренний свет графа Вейрана. Но теперь его нет.

— Неправда, есть, — поторопилась защитить любимого. — Конечно, пустота изменила многое, но Анри — это Анри.

— И как ни назови тебя, ты будешь все тем же, проклинай или молись, — процитировал Андре знакомое стихотворение, которое когда-то учила в коллеже.

— Спасешь меня ты или же погубишь, я не ропщу, ведь ты один — вся жизнь, — закончила я четверостишие.

— Любите Ардеана? — чуть приподнял брови Андре. — Неожиданно.

— Вы тоже?

— Терпеть не могу.

— И цитируете наизусть.

— Въелось в голову. Так вернемся к нашей теме, мадемуазель Лерьер. Почему же, если вы любите Анри, дарите поцелуи другому мужчине?

— Это был… дружеский поцелуй, — попыталась оправдаться.

— Так, может, попросить у вас вражеский? Поделитесь?

— Нет, — тут же отвернулась я.

— Как вы жестоки! — рассмеялся Андре. — Не беспокойтесь, свой поцелуй я берегу совсем для другой дамы, на свидание к которой и направлялся.

— Я отвлекла вас? — почувствовала, как вспыхнули щеки.

— Ничего, она подождет. И все же, зачем людям так необходимо привязываться к кому-то? Как думаете?

— Чтобы не остаться в одиночестве, — ответила я.

Андре кивнул чему-то своему с чисто исследовательским интересом. А впереди показался поворот, за которым скрывался дом Вейранов.

— Думаю, я оставлю вас здесь, — замер Андре. — Мне не хотелось бы видеться с вашими домашними. Поэтому, любезная мадемуазель Лерьер, позвольте попрощаться. Не скажу, что надолго, но пока что — до встречи.

— До свидания, Андре, — ответила я, надеясь, что этот миг никогда не наступит. — Спасибо, что проводили.

И почти бегом бросилась к дому, пытаясь избавиться от ощущения, что вот сейчас в спину полетит темное заклинание. Ворвалась на первый этаж, надеясь, что Фил и Лиз еще здесь и ждут меня.

— Полли? — выглянул Филипп. — Что случилось? Тебе плохо?

— Нет. — Я рухнула в кресло в гостиной. — Просто жарко, и голова закружилась. Вы готовы? Можем идти к Этьену?

— Я послал к нему Жерара, — ответил Фил, — чтобы было быстрее. Как там Пьер?

— Не очень хорошо, — старалась ничем не выдать своей паники. — Пустота снова играет с ним, а он старается сопротивляться. А где Лиз?

— Я тут, — вынырнула из коридора возлюбленная Фила. — Ой, тебе плохо, да? Помочь?

— Не стоит, — поднялась на ноги. — Давайте поторопимся. Анри беспокоится, не будем заставлять его ждать.

И кинулась собираться, чтобы скрыть пылающие щеки. Что это было? Почему? Что вообще происходит? Миллион вопросов, ответов на которые не найти. Но перед глазами так и стояло безразличное лицо с колкой усмешкой на губах и металлом во взгляде. Теперь оно точно не сотрется из памяти.

ГЛАВА 4

Анри

Я ругал себя последними словами за то, что отпустил Полли с Филиппом. Надо было самому пойти с ней, и плевать, что меня ищут. Но вместо этого мы с матерью отправились в «Черную звезду» — на этот раз пустота пропустила нас без лишних вопросов. Не стал ни о чем спрашивать и директор Рейдес. Он принял наше решение крайне хладнокровно, будто только его и ожидал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Домик ваш, — сказал отрывисто. — На территории курсантов прошу не появляться без крайней необходимости.

Можно подумать, мне больше нечего делать — только расхаживать по аудиториям и слушать лекции. Мне своего обучения хватило, а магии пустоты никто не научит. Но я промолчал. Вообще старался помалкивать, пока директор не передумал предоставить нам убежище. Конечно, если бы речь шла только обо мне, я не стал бы прятаться. Но нужно обезопасить Полли, Фила с его девчонкой, маму, Вилли. Правда, к Вилли прилагался неприятный бонус, но я за эти дни научился считать герцога Дареаля чем-то вроде предмета мебели. Есть — и есть. С разговорами не лез, и на том спасибо, иначе я рассказал бы ему, что предпочел бы видеть его где угодно, только не здесь.