Дневник свекрови - Мария Метлицкая

Я почему-то плачу. Нет, определенно я стала истеричкой. Ну что мне плакать? Все живы и здоровы, тьфу-тьфу! Илюшка спит в соседней комнате.

Ну почему мне так плохо и тоскливо? Почему?

Может, я просто разучилась радоваться жизни? Просто устала? Или мои проблемы серьезней? И мне нужен специалист по душевному устройству?

Или все проще простого? Материнское сердце – вещун…

Повеселю. Хотя, может быть, это и не так смешно, как кажется.

У меня была приятельница Вера. Не то чтобы приятельница – знакомая. Наши дети вместе ходили на плавание.

Вера жила с мужем хорошо. Небогато, но мирно и дружно. Детей у них было двое – мальчик и мальчик. Вова и Гоша. Погодки. Для детей – все. Английский, спорт, рисование, музыка. Все средства, весьма ограниченные, на физическое и духовное развитие мальчишек.

Но денег категорически не хватало. Вере надо было выходить на работу. Мальчишки были, как решила Вера, «не садовские». В этом Веру убеждала свекровь. И убедила. Жила свекровь в Бердянске, на Азовском море. В собственном домике с пышным садом и виноградником. В десяти минутах ходьбы от пляжа. Она названивала Вере ежедневно и умоляла привезти детей к ней.

Наверное, это было разумно. Воздух, море, фрукты. Родная бабушка. Вера долго не соглашалась. Жизни без мальчишек не представляла. Каково? Приходить вечером с работы, а в квартире пустота. Не слышно детских голосов, топота ног и шумных разборок.

Муж Петя тоже раздумывал. А свекровь все прессовала и прессовала. Требовала включить разум. Говорила Вере, что она эгоистка и думает не о детях, а о себе. И ребята сдались. Успокаивали себя: ну каких-нибудь пару лет!

А детям – вольница и витамины. У бабушки свои куры. Свежие яйца. Груши, виноград, черешня и абрикосы. Свежий творог, сметана и молоко – соседка держала корову. Солнце и море, наконец.

Права свекровь! Эгоисты они еще те! Да и мальчишки – тощие и зеленые в синеву. Кашляют весь год, все в соплях. А в детском саду? Будут хватать все инфекции подряд! Все равно Вере не работа, а один сплошной, без перерыва, больничный.

Вопрос был вот в чем – все-таки далековато. На выходные не наездишься. Два-три раза в год от силы. Да и расходы на дорогу…

И детей отвезли. Бабушка, увидев зеленолицых внуков, два дня прорыдала в голос. На улицу их не выпускала, говорила, что стыдно перед соседями. Через неделю Вера и Петя уезжали. Вера вцепилась в мальчишек и завыла в голос. Муж Петя героически молчал и отводил в сторону глаза.

Свекровь отодрала Веру от мальчишек и выкинула их чемодан за ворота. Потом взяла Веру за шкирку и отправила вслед за чемоданом. Петя вышел сам.

В такси Вера продолжала голосить. Потом стала скулить. Дальше – подвывать. Успокоилась она только в поезде, под вечер. После того как сердобольная проводница налила ей стакан валерьянки и полстакана коньяка.

Утром Вера просыпалась и подолгу смотрела в потолок. Не надо было вскакивать с кровати, будить мальчишек, умывать их в ванной, заставлять чистить зубы. Под их громкие вопли. Не надо было варить кашу и жарить сырники. Выжимать морковный сок. Надевать кучу вещей – одеваться, как все дети, они не любили. Тащить их в детский сад – опять же, под громкие вопли. Вечером бежать с работы. Опять напяливать на них кучу вещей и слушать жалобы воспитательницы. Прибегать домой и вставать к плите. Стирать изгаженную кашей и борщом детсадовскую одежду. Разнимать их во время дележки игрушек. Купать на ночь. Укладывать спать, непременно со сказкой.

Потом мыть посуду, падать в кровать и с тоской думать о том, что завтра все повторится. Все – то же самое. С небольшими вариациями. Короче, День сурка неистребим.

Что бы делали тысячи женщин на Верином месте? Правильно. Радовались жизни. Свекровь человек ответственный и надежный. Дети на воздухе и наверняка в порядке. Каждый день купаются в море и едят свежие и полезные продукты.

А ты наслаждайся свободой! Получи от жизни все! Сходи в парикмахерскую. Купи абонемент в бассейн. Пообщайся с подружками. Пойди вечером с мужем в кино. После работы полежи в ванне с ароматной пеной. Закрыв глаза.

И тебя никто не будет дергать! Тебе не надо будет носиться как подорванной с раннего утра до поздней ночи. В субботу и в воскресенье тебя не разбудят! Ты с наслаждением выпьешь кофе с тостом с малиновым вареньем и бухнешься обратно в постель. С журналом и яблоком. И через полчаса глаза начнут закрываться, и ты положишь журнал на живот и…

Но нет! Вера не умела получать от жизни удовольствие. Вера любила страдать. И именно от этого получать удовольствие. После работы она садилась в кресло, и у нее опять останавливался взгляд. В таком виде и заставал жену Петя. И умолял ее не устраивать ему «вырванные годы». Вера кричала, что она «не слышит топот детских ножек». Петя предлагал послушать «топот его ножек» и, тяжело вздыхая, шел на кухню жарить яичницу. Потихоньку Вера пришла в себя и успокоилась. Почти. Радости от свободы она не испытывала, но и страдания ее утратили остроту. Да и к тому же вскоре они собирались поехать на неделю к детям. Навестить.

Взяли билеты и накупили кучу подарков. В поезде Вера оживилась и начала болтать с соседкой, что было ей совсем не свойственно. Выйдя из вагона, она рванула на стоянку такси. Там, растолкав толпу и презрев очередь, громко бурлящую справедливым гневом, плюхнулась в машину. Интеллигентная и воспитанная Вера.

Подъехав к дому свекрови, Вера выскочила из машины, не закрыв за собой дверцу. Петя расплачивался с водителем. Водитель, человек простой, провинциальный и без затей, с жалостью посмотрел на Петю и спросил, давно ли «не в себе» его жена. Петя только махнул рукой.

А в это время в саду навстречу Вере ковылял незнакомый толстый мальчик и приветливо улыбался.

«Странно! – подумала Вера. – Для курортников еще рановато. Наверное, соседский мальчик. Приятель наших пацанов».

Но мальчик подошел к Вере и уткнулся в подол ее платья.

– Вова? – прошептала Вера. И, не веря себе, повторила: – Вова, это ты?

Вовка поднял глаза и изумленно посмотрел на свою мать. В этот момент из дома выскочил еще один мальчик. Немного крупнее Вовы. И с радостными воплями бросился к Пете.

– Папа! – закричал мальчик.

– Гошка? – удивился Петя.

На пороге дома стояла Верина свекровь, сложив на животе натруженные руки, и с нескрываемым удовольствием и гордостью обозревала эту сцену.

– Мама… – тихо, с сипом, сказала Вера. – Что вы сделали с детьми?

Голос ее сорвался, и она захрипела.

– Нравится? – довольно осведомилась свекровь. – Людей из них сделала. Вот что сделала, – сказала она резковато. Видно, почуяла подвох.

Вера села на скамейку, прижала к себе детей и закрыла глаза. Смотреть на детей ей было больно. Она только гладила их по головам и приговаривала, что все будет хорошо.

– А что, сейчас плохо? – растерялась свекровь.

Вера открыла глаза и четко произнесла:

– У детей ожирение.

Завтра надо срочно сдать кровь на сахар, проверить печеночные пробы и холестерин. Ожирение грозит болезнью сердца и суставов. Они уже не бегают, а переваливаются как утки. Она слышит, как тяжело они дышат. Какие они потные. А ведь жары на улице нет! А какие последствия всего этого кошмара ожидают несчастные желудок, печень и поджелудочную?

– Чем вы их кормили? – голос Веры крепчал.

Мальчишки и Петя наблюдали за происходящим с тревогой.

– А шо? – растерялась свекровь. – Утром – яички. Тепленькие еще, только из-под курочки.

– Сколько? – грозно спросила Вера.

– Да по три штучки всего. Свеженькие ведь. Желточек оранжевый, – жалобно пролепетала свекровь.

– Дальше, – проговорила Вера.

– Ну шо дальше? – напрягла память свекровь. – Дальше творожку со сметанкой. По мисочке. С сахарком, конечно. Как дитю давать без сахару? Сметанка хорошая, из первых сливочек. Желтенькая – чистое масло. Хоть ножом режь! – И она блаженно заулыбалась.

Вера кивнула. Свекровь перевела дух и продолжила:

– Ну а потом оладушки с вареньем. Вовке с клубничным, а Гошке с абрикосовым. Не любит Гошка клубничное, – горестно вздохнула она.

– Сколько? – спросила Вера.

– Чего – «сколько»? – не поняла свекровь.

– Оладушек сколько? – монотонно повторила Вера.

Свекровь оживилась.

– Та шо – сколько? Ерунда, а не сколько. Штучек по шесть, по семь. Они-то маленькие, с ладошку.

– С чью ладошку? – уточнила Вера с иезуитской улыбкой.

Свекровь пожала плечами и отвечать не рискнула.

– Ясно, – кивнула Вера.

И выразительно посмотрела на свекровь.

Та встрепенулась и ответила:

– Ну, дык все.

Вера смотрела с недоверием.

– А, ну еще кашки манной. По плошечке. – Голос бабушки начал затухать.

Вера кивала головой.

– А в обед? – поинтересовалась она.

– Да чего там, – отмахнулась бабушка. – Тюлечка соленая с хлебушком. На закуску. Икра из синеньких. Тоже на закусочку. Борщик на уточке со сметанкой, по тарелочке всего. Ну и второе. А как без него? – Она бросила на невестку полный презрения взгляд. – Ну, котлетки с пюрешкой. Или курочка с макаронами. Или отбивнушки с гречкой. С салатиком, конечно. Помидорчик, огурчик. По сезону. Ну а потом киселек с булочкой. Или с пирожком. И на бочок. Отдыхать. После обеда-то!