Цветок Дракона - Алиса Уэллес

Дым наполнил ей горло и проник в легкие. Она закашлялась, и боль ушла. Новое жгуче-сладостное облако окутало ее, и Сарина открыла рот, чтобы вдохнуть его. На этот раз она не закашлялась. Она снова и снова вдыхала странно пахнущий дым, чувствуя, как ослабевают путы боли и она взмывает ввысь, в чистейшую синеву неба.

В маслянистом свете солнца она увидела его лицо. Посеребренные волосы и сверкающие зеленые глаза. Она поплыла к нему на облаке. Он махнул рукой, маня к себе, но ее упрямое облако отказывалось поспешить. Взглянув на золоченые часы, он покачал головой, словно говоря, что осталось слишком мало времени.

Она попыталась грести в воздухе руками, чтобы облако полетело быстрее, но оно все равно двигалось томительно-медленно. Он снова указал на часы и дважды назвал ее по имени. Солнечный свет, блеснув в крышке часов, ударил ей в лицо, и Сарине, чтобы не ослепнуть, пришлось закрыть глаза.

Когда она их снова открыла, то увидела, что он удаляется. Она протянула руки, но он уплывал все быстрее и быстрее. Тогда она откинула голову и крикнула:

– Дже-енсон!

Она пробуждалась медленно. В горле пересохло. Сарина провела по губам языком, но он был совершенно сухой. Она тихо застонала, тщетно пытаясь облизать губы. Через мгновение несколько капель холодной воды упали ей на лицо и чей-то палец осторожно смахнул желанную влагу ей в рот.

Внезапно Сарина почувствовала странную пустоту внутри себя и вздрогнула. Она провела свинцовыми руками поверх покрывала и потрогала живот. Он был почти ровным. Ее ребенок. Ее сын! Она напряглась, чтобы услышать детский плач, почувствовать сладкий запах только что родившегося младенца, ощутить его крошечное тельце, теплое, влажное, прижимающееся к ней, и голодный ротик вокруг набухшего соска. Коснувшись грудей, она почувствовала их полноту и потянулась за ребенком.

– Сарина?

Ее руки упали на кровать. Она повернулась на голос и открыла глаза. Несколько раз моргнув, она снова опустила веки. Когда она их открыла в следующий раз, Во стоял рядом, и Сарина снова потянулась за ребенком.

– Сарина.

Во произнес ее имя так, что у нее забилось сердце. Он сел рядом с ней на кровать и коснулся ладонью ее щеки.

– Мой чудесный лотос, – пробормотал он, гладя ее лицо.

– Мой ребенок, – прошептала она. – Где мой ребенок?

– Твой ребенок… – начал он и остановился. Она видела, как двигался его кадык, потом он сглотнул, и от надвигающегося ужаса у нее сжалось горло. – Сарина, дитя, которое мы извлекли из утробы, не подавало признаков жизни. Мой бесценный цветок, твой ребенок умер.

– Нет! – Душераздирающий крик вырвался из груди Сарины. – Нет, нет, нет, нет, нет! – Она била Во кулаками, цеплялась, царапала, словно требуя отказаться от своих слов. Он попытался успокоить ее, но она не унималась. Выкрикивая что-то, она бросалась на него, собрав все силы своего измученного тела. – Принесите моего ребенка! Я хочу видеть моего ребенка! Почему мне не несут ребенка? – кричала она все громче.

– Сарина, пожалуйста. – Он наконец поймал ее хрупкие руки и удерживал.

– Я хочу видеть своего ребенка, – плакала она, отворачивая голову от жестокого серебряного солнечного света. Прошло всего несколько часов, как началась боль, а они уже забрали ее ребенка. – Боже милостивый, – стонала она, – где мой ребенок?

– Сарина, – хрипло прошептал Во, – твоего ребенка похоронили прошлой ночью.

– Прошлой ночью! – воскликнула она. – Это невозможно!

Как целый день мог ускользнуть от ее сознания? Целый день, в течение которого она родила своего ребенка и тут же потеряла его. Это невозможно!

– Сейчас ты должна поспать, Сарина, – сказал ей Во. – Во сне раны тела и души начнут исцеляться.

– Я не хочу спать! – рыдала она. – Я хочу увидеть своего ребенка! Пожалуйста, покажите мне его.

– Когда ты поправишься, – пообещал он, – я отведу тебя к твоему ребенку.

Он отпустил ее руки только для того, чтобы взять длинную деревянную трубку, разогреваемую на полу в маленькой жаровне.

– Вот, моя маленькая Сарина. – Он вставил конец трубки ей между губ. – Скоро ты снова заснешь и увидишь прекрасные сны.

Она почувствовала знакомый едкий, сладковатый вкус и поняла, почему целый день выпал из ее сознания. Она сделала новый вдох и стала ждать, когда наступит блаженное забытье. В конце концов Во оказался прав. Она вздохнула, и ее веки опустились. От мака нет никакого зла, только польза.

Внезапно она оттолкнула трубку и попыталась сфокусировать взгляд на качающемся перед ней лице Во.

– Скажите мне… – прошептала она, – это был мальчик?

Он кивнул.

– Да, мальчик.

– Мальчик, – повторила она слабеющим голосом. Резкая боль кольнула Сарину, она потянулась за трубкой и сделала глубокий вдох.

Во нагнулся к самому ее уху.

– Ты родила одного сына, моя прекрасная Сарина, родишь и других.

Выздоровление шло медленно. Хотя доктор Ци уверял Сарину, что она почти поправилась, обеспокоенному Во он объяснил, что душевная боль затягивает физическое выздоровление. Когда Сарине позволили встать с кровати, она стала проводить весь день сидя в кресле; сжимая в руке статуэтку нефритовой богини, она равнодушно оглядывала внутренний двор. Облака грязными пятнами плыли по мрачному зимнему небу, и редкие лучи солнца, иногда прорезывающие его, почти не скрашивали черноту ее дней.

Она разговаривала только с Мэй, которая каждый день перед обедом приходила петь для нее. Казалось, если Бог наказал Сарину, то Мэй ее боги благословили. День свадьбы Чена и Лао Куатай уже дважды назначали и откладывали: сначала потому, что Лао Куатай заболела пятнистой лихорадкой и чуть не умерла, а второй раз из-за того, что чайные плантации в Китае поразила болезнь. Будучи расчетливым бизнесменом, Во терпеливо ждал весны, чтобы проверить состояние чайных плантаций, прежде чем условиться о новой дате свадьбы.

Вечер угасал, и Сарина начинала дремать в кресле. Во сне ее мучили кошмары, и она постоянно просыпалась от детского плача. Ее глаза шарили по комнате, вглядываясь в каждую тень, в каждый темный уголок, ища спрятавшегося где-то ребенка. Но его не было нигде. В полночь Во находил ее в кресле, свернувшуюся калачиком, заплаканную, слишком слабую, чтобы подняться. Лишь его ласковые слова давали ей силу пройти несколько шагов до постели, и только чашка ароматного зеленого чая с небольшой добавкой опия дарила ей безмятежный сон, которого она так жаждала, но который уже не могла обрести без посторонней помощи.

Неуловимая нежность, растекающаяся в утреннем воздухе, подсказала Сарине, что наконец приближается весна. Была еще середина февраля, но трава под ногами становилась все мягче и зеленее, а во внутреннем дворе на растениях в горшках сквозь зелень проглядывали новые цветы. Солнце вставало раньше, а садилось позже, и небо окрасилось в чистый ультрамарин.