Философия футуриста. Романы и заумные драмы - Илья Михайлович Зданевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но так как все-таки покушения должна была выполнять не полиция, а партия, то полиции необходимо было если партией и не руководить, то, во всяком случае, партию подбивать на подвиги. Весь вопрос сводился к устранению неожиданностей, каковые, однако, бывали, ибо, сколь много своих рук полиция в партии ни имела, не все, разумеется, руководители были ее людьми. Ограбление казначейства удалось только благодаря находчивости Василиска, и на этот раз приходилось быть очень внимательным, чтобы случай с казначейством не повторился.
Немало обстоятельств облегчало при подобных путешествиях работу полиции, в частности этикет, отнимающий у особы коронованной всякую свободу действий и предопределяющий за много месяцев, как должна будет особа провести такой день и по каким улицам будет передвигаться, выполняя церемонии, расписание этого дня составляющие. И так как задолго было установлено, что гвоздем посещения будет торжественный молебен в городском соборе, в присутствии всех чинов гражданских и воинских, высших и средних, то собор был избран очередным театром.
На сей раз пантомима должна выйти особенно восхитительной и изящной, так как главная роль уделена женщине, и во всех отношениях замечательной. Действительно, Анна была продавщицей цветов, любовные приключения которой были известны далеко за пределами города. Красивой она не была, разве хорошенькой, но в ее странном устройстве – маленькая голова с широкой улыбкой, плоская грудь, чересчур пышные бедра и скульптурные ножки – было столько очарования и пошлости, что мужской пол города был без ума. Однако Анна, которая легко могла стать богатой и именитой, не извлекала из всех своих увлечений никаких выгод, оставаясь вздорной и нищей. Вот почему за ней установилась слава бессребреницы, открывая все входы в обществе, бескорыстие презирающем, и полиция, решив быть в кои веки остроумной, подсказала Анне, что ее настоящий путь, в таком случае, партия. Но, чтобы Анна, работая на пользу партии, не переусердствовала, ее держали в запасе, на какой-либо торжественный случай. И вот таковой представился, и Анну решено было пустить в расход.
Все было крайне несложно. В соборе Анна должна была совершить покушение на личность главы государственной полиции (разумеется, это было решение самого главы полиции, разработавшего подробности покушения), но не вполне удачное, быть задержанной и немедленно казненной. Благодаря покушению глава полиции упрочивал свою службу и получал очередную ленту и его подчиненным были уготованы награды и повышения. Членов же партии, обвинив их в соучастии, можно было частью сослать, частью заточить: новые источники полицейского процветания. И все было настолько ясным и предусмотренным, что даже лихорадкой, охватившей полицию, в сущности, были одержимы низшие и безответственные чины, тогда как руководители сохраняли величайшее спокойствие, выполняя свой верноподданический долг. С внешней же стороны единственно отличало особый быт огромной полицейской казармы от повседневного то, что текущие работы были приостановлены, а казарма превращена в костюмерную. Дни и ночи тут шились одежды всяческих горожан, так как переодетой полиции надлежало и изображать толпу, и представлять делегации ремесленников и купцов, чиновников и учителей, и всевозможные делегации, вплоть до правительственных кругов. И хотя император и знал об этом, а если бы и не знал, то легко мог догадаться, видя во всех углах страны приблизительно одни и те же уголовные лица, но этикет обязывал его делать вид, что, мол, доволен приемом, верит в подлинность представляемых ему людей, часто по десять раз в день, в одном и том же городе, менявших костюмы и грим, и задавать вопросы, выслушивать ответы и читать подносимые ему грамоты с удовольствием. Правда, вкусы костюмеров и любовь государственных народоведов к старинке приводили к тому, что люд, встречавший императора, был обыкновенно одет, как не одевался уже много веков. Но от этого все было только живописней, и неподдельному обывателю, видевшему перемещение разодетой полиции, выпадало зрелище не только забавное, но и поучительное.
В такой же допотопный костюм, чтобы не нарушать единства обстановки, был одет и Рукоблудный, когда, выйдя из вокзала, должен был вскарабкаться на предложенную ему лошадь и, окруженный на редкость блестящей свитой, проехать через весь город в собор. И так как количества ряженых было все-таки недостаточно, чтобы запрудить дорогу от вокзала до собора, то Рукоблудного заставляли двигаться особенно медленно, дабы дать возможность восторженному населению, пропустив его, забегать боковыми улицами вперед, заполняя таким образом бульвар, который, оцепленный войсками, был, на деле, пустыней. В соборе, что было низкого в городе и что можно было плоского привести, было соединено для встречи. И Лаврентий, разглядывая чудовищные рожи, вислоухие, горбоносые и косые, и хилые тела, костлявые руки, выпученные и маслянистые глаза, весь дьявольский шабаш, с дрожью спрашивал себя, чем же должен быть начальник сих чудищ и почему это церковь – такое подходящее место для летучих мышей, кала, грехов и вырождения.
Успев выпрыгнуть из окна после боя с зобатым и бежав из невыговариваемой деревушки, Лаврентий счел убийство Аркадия последним, что оставалось сделать, и явился в деревню с лесопилкой в поисках капитана. Но там узнал о приезде Рукоблудного в город и, видя в этом неожиданном путешествии единственный случай к искуплению прошлого, так как в угоду театральности разбойников, являвшихся с повинной, нередко миловали, попросил сельского писаря приготовить прошение, бережно спрятал лист и, не нарушив скучного сна Аркадия, отправился еще раз в город, куда, так недавно, решил не показываться никогда более. И теперь, пробравшись в собор, своему живописному разбойничьему костюму благодаря, Лаврентий с прошением в руках стоял недалеко от входа, порешив всучить бумагу Рукоблудному непосредственно; так как надежда на помилование была нечаянным выходом для облагоразумившегося будущего отца.
Завидев его, Анна долго не могла припомнить, это тот ли человек, которого в обществе Василиска она встретила в загородном саду накануне ограбления. Но когда убедилась, что тот же, то тогда только ей пришло в голову: да ведь это же Лаврентий, и вдруг все осветилось необычайно, и никого в храме уже не видела Анна, кроме Лаврентия. Но само присутствие Лаврентия было настолько неестественным, что примириться с этим Анна никак не могла, а между тем надо было действовать. И пусть Анна знала, что связь партии с Лаврентием прервана, и
