Военные катастрофы на море - Николай Непомнящий

На средней части палубы, как на главной основе баржи, находилось основное скопление людей. Людям казалось, что в этом скоплении будет надежнее. Именно здесь произошел самый страшный эпизод трагедии.

Средняя часть палубы в несколько сотен квадратных метров площади вместе с сотнями расположенных на ней людей была вся оторвана волнами от корпуса, поднята над корпусом вместе с людьми и смыта с баржи. Тут же волны стали крошить ее на мелкие части, на куски, на обломки. Все это рассыпалось за минуты. Люди пытались удержаться на обломках, не считаясь со своими травмами, с переломами, с ушибами. В разломах и вокруг обломков образовалась очень плотная масса людей, их плотность почти равнялась плотности на барже. Одни плыли, другие беспомощно барахтались, хватались за все, что попадало под руку, чтобы держаться за что-то на поверхности. Тот, кто не умел плавать, судорожно хватался за плавучий кусок, за плавающего человека, который оказался рядом. Сцепленные друг с другом погибали вдвоем-втроем, погибали быстро.

Когда волны крошили эту часть палубы, многие люди попадали вниз, под обломки со скорым смертельным исходом.

Панически кричали женщины, кричали подростки, кричали мужчины, терявшие около себя своих родных людей.

Именно в этом невообразимом и страшном людском месиве, смешанном с гулом бушующих волн и треском ломаемой палубы, быстро погибла большая часть мужчин, женщин и малолетних детей.

В этом скоплении были знакомые и незнакомые. В этой массе оказались и сцепленные руки Переверзева, Распертова и Тани. Волны разорвали их руки.

Теперь на барже остались лишь две группы людей: одна в носовой части палубы и вторая — в кормовой части, да еще человек, сидящий на рее мачты.

Серебровский оказался среди большой массы плавающих людей. На образовавшихся плотах и плотиках удерживались различные по численности группы людей. «Орел» упорно двигался около баржи и подбирал людей.

Мимо проплыл плот, на котором старший военфельдшер дирижировал, а группа скандировала: «Орел», иди к нам — баржа продержится!»

Серебровского ошеломила чудовищная картина. Рядом несколько человек, придерживаясь за деревянные предметы, плавали близко друг от друга. Неожиданно из-за волны выплыла маленькая девочка лет пяти. Плыла и не погружалась под воду. Шубка держала ее в вертикальном положении, ручки были опущены вниз, глаза — неподвижные, как стеклянные. Рядом плавали две женщины, они даже позвали: «Девочка, плыви к нам!» Затем одна из них подтянула девочку к себе и с ужасом вскрикнула: девочка — мертвая!

А волны без конца швыряли людей, то накрывая и замуровывая их в глубину, то выталкивая их на поверхность. Погибли и эти женщины.

Серебровского забросило в какую-то другую сторону.

Люди напряженно ожидали помощи. Взоры их были прикованы к маневрам буксира. Силы иссякали с каждой минутой.

Обстановка среди волн была чрезвычайно быстротечна. Достаточно было отвернуться на две-три минуты, чтобы увидеть затем на этом же участке совсем другую картину.

Так оно, вероятно, и произошло, когда неожиданно для Владимира Серебровского «Орел» оказался непосредственно рядом с ним. Кто-то с палубы буксира помог ему взобраться на борт и велел идти в кубрик.

Курсант Федор Ермолин помнит, как вдоль борта баржи пронесло курсанта Кудрявцева. Ермолин протянул ему руку, но тот от помощи отказался. Больше Ермолин его уже не видел. За бортом, в этом хаосе из людей и волн, Ермолин заметил, что к плотику саженками приближается какая-то девушка, подал ей руку и помог взобраться на плотик. Она была не в себе от страха. Вскакивала на ноги, кричала: «Помогите», порывалась плыть к «Орлу». Какое-то время Ермолин целиком был занят тем, что боролся с ней, не давал ей покинуть плот, держал за руку, когда надвигалась очередная волна. Потом девушка успокоилась и стала слушаться.

Самым невыносимым был холод. Не так холодна была вода, сколько ветер. После каждого погружения под волну холод сковывал все тело. Девушка была лишь в легком платьице. Ермолину подвернулся под руку из воды ватник, под которым они, как могли, укрылись и таким образом согревали друг друга.

На этом же плотике находились курсанты Якименко Василий, Коновалов Виктор, Маслов Иван и другие, фамилии которых не были установлены. В какой-то первоначальный момент, когда сорвало с баржи и понесло в клокочущую пучину, Васе Якименко запомнился на воде батальонный комиссар Богданов с женой. Богданов плыл в шинели, поддерживал жену и успокаивал: «Ирочка, держись!» Но стихия распорядилась так, что Богданову выпало жить, а жена его все же погибла.

Где-то среди волн аналогичная семейная трагедия произошла у инженер-лейтенанта Чурилова. Перед самой эвакуацией из Ленинграда он женился и взял с собой молодую жену. Жена погибла.

Обстановка на плотике была дружественной от начала до конца. Было небольшое время, когда паническое состояние девушки обеспокоило всех, но потом, после того как удалось ее успокоить, попритихли все присутствующие. Поскольку они были одеты, в основном, в нижнее белье и стали мерзнуть, принялись внимательно осматриваться. Вытащили из воды открытый ящик с размокшими галетами. Перекусили. Затем удалось выловить кое-какие предметы одежды, делились этими вещами, набрасывали на себя, чтобы в какой-то мере согреться. Васе Якименко кто-то дал флотский ремень, посредством которого он укрепил себя на плоту.

Плот держался в притопленном положении, но давал надежную опору.

На бреющем полете появились вражеские самолеты. Они сделали несколько заходов и сбросили бомбы.

Девушка сказала Ермолину: «Давай перед смертью познакомимся». Ее звали Тосей Захаровой. Рассказали друг другу о себе. Тося была выпускницей Военно-морской медицинской академии.

Их плотик отнесло далеко от баржи. Те, кто плавал в одиночку и группами без деревянных опор, уже погибли. «Орел» ушел из поля зрения.

Только волны тяжко шумели кругом. Замерзли.

Пропали переживания, пропали чувства. Наступило полное безразличие.

Схватывали судороги.

Где-то поблизости плавал выпускник академии Вдовенков Иван Филимонович, постоянно считавшийся отличным пловцом, и это умение помогло ему сохранить самообладание, когда пришло критическое время.

Он держался достаточно уверенно и решил снять с себя только лишь шинель.

Когда волна смыла его за борт, он вынырнул на поверхность довольно далеко и когда оглянулся, то баржа оказалась уже скрытой за следующей волной. Недалеко от себя он заметил небольшое бревно, доплыл и прицепился к нему.

Спустя какое-то время он увидел Бориса Рабиновича, который сидел на какой-то плавучести. Борис крикнул ему: «Прощай, Ваня!» — и заплакал. В числе спасенных Бориса недосчитались.

Так и носился в одиночку Иван с бревном по волнам, пока не прибило его к плотику, на котором в лежачем положении держались семь человек и среди них был его коллега Михаил Нилович Ситкин.

Иван перебрался на плотик, здесь стало удобнее и спокойнее вместе с людьми и со своим товарищем.

Очень хорошо запомнилось Ситкину, как курсанты Высшего военно-морского инженерного училища среди холодных волн пытались спасти девочку дошкольного возраста, родители которой находились тут, в воде. Родители выбились из сил и вскоре утонули. Трое курсантов из последних сил держали девочку на поверхности воды до тех пор, пока не иссякли и их собственные силы. Среди них был курсант Рогачев Михаил Андреевич, который держал эту девочку в ситцевом платьице на плечах. И девочка, и ее спасатели погибли.

Переверзеву удалось вырваться на поверхность волны лишь где-то в стороне от баржи. Отдышавшись после долгого погружения, он заметил поблизости обломок доски и инстинктивно подобрался к нему. С гребня волны можно было ориентироваться — справа отчетливо выделялись на воде головы барахтающихся людей, а слева невдалеке плавал сравнительно большой кусок — обломок от палубы баржи, к которому подплывали два человека. Опираясь на обломок доски и используя попутное движение гребней волны, Иван относительно легко достиг плавучего обломка палубы. Один из тех двоих уже подплыл к нему и пытался взобраться, это ему никак не удавалось, каждый раз он соскальзывал обратно. Им обоим удалось взобраться на него, только когда Иван создал противовес, прицепившись с противоположной стороны. Так они оказались на небольшом плотике. Мерзли руки. Иван растирал их рукавами фланелевой рубахи. С гребня волны, сквозь пелену водяной пыли, он увидел силуэт буксира в лучах поднимавшегося над горизонтом солнца.

Он неотрывно следил за движением буксира как за единственной надеждой. Буксир медленно приближался. Пальцы на руках не сгибались, он продолжал их растирать. Сосед на противоположной стороне плота был одет в армейскую гимнастерку, он был в безразличном состоянии, и происходящее вокруг как будто его не касалось. На предложение Ивана — добираться до буксира при помощи разбросанных на воде обломков досок, бревен — он никак не отозвался. Недалеко от плота Иван заметил голову и плечи в черной одежде и узнал — это был однокурсник Яша Попов. Он держался за небольшое бревно. Иван стал звать его на свой плот, Попов услышал и направился в сторону плота. И тут большая волна накрыла и скрыла его навсегда.