Тот, кто придет за тобой - Татьяна Степанова

Мирослава наклонилась и сгребла развратного котика в охапку, прижала к полной груди.

– Так вот и живем – корм жуем, – закончила она. – А какое ко мне дело, девочки?

– Про Полину Каротееву слышала? – спросила Анфиса. – Она в больницу попала.

– Да что ты говоришь? Когда? Почему я ничего не знаю? В какой она больнице?

– В Ясногорске, – Катя взяла беседу в свои руки: Анфиса, остынь! – Там, где...

– На родине у себя? Она ж оттуда сама. Девочка с Подмосковья, так мы ее когда-то звали... Мы знакомы – дай бог памяти – больше четверти века, в одну театральную студию девчонками шастали. Она из этого своего Ясногорска на электричке ездила. Что с ней такое?

– На нее напали. Я из ГУВД Московской области, мы расследуем этот случай нападения. Все произошло на участке, возле ее дачи.

– От родителей ей досталась хибарка, сколько мы там девчонками тусовались... К черту кастрацию, к черту Калигулу, – Мирослава потрясла зажатым в руках котом (тот только мурлыкал и щурился). – Завтра же еду в больницу!

– Туда вас пока не пустят, она в реанимации, я бы хотела расспросить вас о ней.

– Так проходите, что же мы в коридоре, проходите в комнату на диван.

– Мирослава, мы торт привезли, – Анфиса продемонстрировала коробку.

В комнате в окружении кошек и котов под пристальным (хотя и подслеповатым) взглядом старой болонки Джоконды завязался этот любопытный разговор.

– Что же, ограбить ее хотели? – спросила Мирослава тревожно. – Так там брать нечего, на даче-то.

– Нет, это не ограбление. Ее ранили, сильно порезали. Мы вот думаем, не мог ли кто-то желать Полине зла? Хотеть отомстить ей? – Катя сразу начала задавать самые главные вопросы без предисловий.

– Ранили?! Она за всю жизнь свою мухи не обидела. Кто может желать ей зла? Я сейчас кофейку сварю, это дело надо запить... Слушайте, а может, чего покрепче хотите?

– Рано. Но все равно айда на кухню, – предложила Анфиса.

На крохотной кухне «банда» заняла самые лучшие места – чтобы тоже все слышать. А как же?

– Несколько лет назад Полина оказалась свидетельницей по уголовному делу, – гнула свое Катя. – Вам что-то известно об этом?

– Она не любила об этом говорить. А потом, это ведь так давно было, сто лет назад, еще в молодости. Всем нам свойственно ошибаться. Но я никогда с ней об этом речь не заводила, зачем сыпать соль на рану.

– То есть?

– Ну она ведь с ним гуляла, с этим парнем... офицером, а он оказался наркоман, да еще и убийца... Она – молодец, она сразу вычеркнула все это. Так мне однажды и сказала – вычеркнула из памяти, из сердца. Но в суде ей, конечно, нервы потрепали. Сами понимаете – девчонка молодая, и в такой омут с головой окунуться.

– В колодец, – сказала Катя. – В том деле об убийстве, где она выступала свидетелем, фигурировал колодец.

– Ну да... Мы еще девчонками... Я несколько раз у нее на даче гостила, так вот ее родители строго-настрого запрещали нам туда ходить. Старый аварийный колодец, боялись, что дети туда полезут и вниз сорвутся. Поэтому по дачному поселку издавна ходили россказни, что в колодце мертвец, хозяин колодца по ночам вылезает, чудовище – вот с такими клыками в пасти. Все что угодно выдумывали, лишь бы напугать, отвадить детвору от этого опасного места. Но мальчишки, а их там на дачах столько всегда летом... им все равно... им хоть кол на голове теши. Даже в игру такую играли – «а не слабо» и «беги, а то ОН придет за тобой и схватит тебя». Сядут на велосипеды и к колодцу тайком. Камни туда швыряют... Но это когда было-то? Эпоха целая миновала с тех пор, словно во сне.

– Вы такие фамилии от Полины не слышали – Гаврилов, Ковнацкий, Прохоров?

– Нет. Последнюю, кажется... Прохоров Виталька... ну, это он и есть – тот самый, с кем она когда-то... а потом все так страшно и ужасно у них закончилось – судом. Вокруг Полины всегда много парней вилось. Мы с ней вообще были красотки. Это сейчас я кошатница, а она цветовод хренов дачный... Опустились, опростились, а все из-за одиночества. А в те времена мы так зажигали – на всех тусовках, на всех дискотеках. Она ведь пела прекрасно, и танцевала, и рассказать могла, и сыграть, она же в театральное училище готовилась поступать. И поступала – дважды пыталась! И все мимо – представляете? Такая мечта, хрустальная мечта... А как она себя изводила – тренировки, диеты... Родители не одобряли и настояли на том, чтобы она сначала институт закончила, ну она и пошла в этот свой мясо-молочный, где сейчас лекции оболтусам читает. Там конкурса тогда совсем не было, с тройками даже брали. Училась там, а летом сдавала туры в театральное и проваливалась каждый раз. А все почему? Потому что блата не имела. Откуда блат у девочки из подмосковного Ясногорска?

– Я слышала о том, что она мечтала стать актрисой, она сама нам говорила. Жаль, что она так и не поступила.

– Как это не поступила? Она поступила! Кстати, в тот самый год, когда шел суд. – Мирослава достала из кухонного шкафа бутылку хереса. – А по капелюшечке к кофейку, а? Как это не поступила! Взяли ее. Туры уже прошли, а ее взяли. И она там проучилась благополучно целый год, а на экзаменах ее отсеяли – провалилась по актерскому мастерству.

– Как же она сумела поступить, не проходя отборочные туры?

– А вот так. Я ж говорю – блат. Сначала не было, потом появился. Я даже знаю, кто ей помог, – видела его. Она с ним на этом суде и познакомилась. Представительный дядька. Адвокат такой весь из себя. Похож на актера Плятта, да и имя у него такое же было.

– Ростислав? – спросила Катя.

– Ага, Ростислав Павлович, отлично его помню, он все ей и устроил – один звонок в училище, а у него там знакомые были среди знаменитых актеров, он ведь адвокат... Я даже завидовала ей тогда зверски. Не то чтобы я тоже в актрисы хотела, но... Знаете, такая противная бабья зависть – у тебя, мол, получилось, а у меня ни фига. Это потом уже оказалось, что и у нее тоже ни фига не вышло с этим театром. Вышибли ее из училища за профнепригодность. И она... она как-то сразу завяла. Изменилась разом, в один какой-то год. Ее стало прямо не узнать. Ну, вздрогнули, девочки?

С говорливой Мирославой пришлось выпить. Катя выпила бы снова и снова, лишь бы еще что-то услышать!

– А она не рассказывала, при каких обстоятельствах познакомилась с этим адвокатом, который ей помог?

– Я же говорю, они познакомились в суде или не в суде... не знаю, но это дело тогда слушалось, их всех таскали... Полина переживала очень, но держалась молодцом. А этот Ростислав был адвокат, он давал советы – понимаете? Советы, как себя на суде вести.

Тут кот Калигула, догуливавший свои последние веселые деньки, запрыгнул Кате на колени и сунул нос в рюмку с недопитым хересом. А старая болонка Джоконда разразилась хриплым требовательным лаем «А мне?!» и брехала до тех пор, пока ей не положили в миску кусок торта со взбитыми сливками.

Глава 31

В ЯПОНСКОМ РЕСТОРАНЕ

Так уж вышло, что он сразу ее заметил – одинокую девушку за столиком в углу. Она держала меню в руках, но не читала его. Ее волосы – платиновые, уложенные локонами, наподобие той прически, что когда-то носила Мэрилин Монро, – обрамляли ее кукольное личико, как нимб.

Адвокат Ростислав Ведищев приехал в знаменитый японский ресторан в центре Москвы обедать, потому что для ленча богатый холостяк не отыщет места лучше – престижно и вкусно. К тому же в этом ресторане как раз предлагают кулинарные сеты знаменитого японского шеф-повара, покорившего полсвета. И вообще в зале в любое время суток витает... ощущение сопричастности к чему-то яркому и праздничному, большому миру... Знаменитости заглядывают на огонек... красивые девушки стреляют глазками по сторонам, теребя в пальчиках соломинки для коктейлей...

Ведищеву показалось, что это он первый положил глаз на девушку, так похожую на Мэрилин, а она не обратила на него ни малейшего внимания. Но здесь он ошибся.

Перчик – Наталья Литте заметила его, еще когда он только входил в зал. В этот день, облаченная в обтягивающие джинсы и белый кружевной топ, она явилась в ресторан, где когда-то и подцепила Валентина Гаврилова, отнюдь не пробовать роллы «Калифорния» и черную треску под соусом мисо. Честно признаться, она вообще ненавидела суши и роллы, холодный рис и сырую рыбу. Она заказала себе клубничный дайкири, отложив меню и в который раз тщетно ища глазами пепельницу на столе. В ресторане «у япошек» строго-настрого запрещалось курить.

Так они и сидели в полупустом зале выходного дня, делая вид, что каждый занят своим – она коктейлем, он ленчем, и тем не менее зорко исподтишка наблюдая друг за другом.

Адвокат Ростислав Ведищев (и в этом его племянник следователь Чалов оказался совершенно прав) о многом недоговаривал. Например, об этой своей неуемной тяге к молодым... Ну, нимфетками их уже не назовешь... пожили, испытали удовольствия на своем коротком веку девочки... опыт приобрели – и это сквозит в их взглядах, но молодость... Пока она есть, ничем ее не истребишь – ни алкоголем, ни излишней опытностью, ни даже печалью...