Жертва долга - Ольга Корнеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Агиль открыл рот, собираясь возразить или еще поубеждать меня, но подумал и не стал. Пробурчал сердито под нос:
– Я знал, что так будет. Гордая и независимая, да.
Знал он… Интересно, откуда? Так, все, вопросами не задаемся.
И все пошло по-прежнему.
Учеба шла так, как я мечтала – не всегда легко, но интересно. Мне не очень нравилось работать с животными, мне всех их было жалко, хотелось накормить от пуза и покачать на ручках. Особенно жалко мне было лобастого бизона. Мне кажется, он тоже испытывал ко мне приязнь. Когда я приходила к его загону, он обязательно подходил к изгороди и подставлял курчавый лоб для почесушек.
Лягушек я еще могла вскрывать. Их тоже было жалко, но на ком-нибудь теплокровном я бы поломалась точно. По хорошему, надо было еще исследовать крыс, но это уже было выше моих сил и я прикрывалась одногруппниками. Работали обычно в паре, мне чаще всего доставался молчаливый кудрявый ботаник Руст, которому, по моему, было все равно – препарировать или лечить. Он делал и одно, и другое одинаково хорошо и бесстрастно. Вот его руками я и пользовалась. Наша пара била все рекорды на занятиях по ветеринарии. Он хорошо работал с материалом, я отлично это описывала и делала выводы. Мы отлично сработались и старались всегда попадать на проекты вместе.
С наступлением весны пошла активная работа в теплицах, вот здесь-то я чувствовала себя как в своей стихии. Мои сосны пошли в рост, но пока не было видно того, что задумали мы с девчонками, когда редактировали геном. После достижения сосенкой определенного роста, на концах веток иголки должны были менять цвет. Цветов мы заложили четыре. Думается, что этого достаточно. В перспективе, на второй стадии эксперимента, происходить это должно было к концу осени и возвращаться к обычному цвету через месяц-два. Да, я очень хотела Новый год. Пока же цвет должен был проявиться побыстрее, как только сосна дорастет до метра. У команд-конкурентов сосенки уже размахивали ветками, приветствуя проходящих, хвастались кудрявыми иголками, а одна даже расцвела. Цветы были чахлые и серые, но это было все равно эффектно. Правда, все эти изменения в геноме были уже отработаны кем-то, студенты внесли совсем незначительные изменения. По большому счету, и смена цвета иголок у хвойных тоже уже была, но до нас сосны красили в один цвет и целиком. Мои девчонки, хоть и нервничали из-за отсутствия видимого результата, но все же сохраняли загадочный вид и не поддавались на попытки разузнать, а что такого особенного в наших деревцах. Но росли наши сосны гораздо быстрее своих обычных сестриц, так что ждать оставалось недолго.
С удивлением я обнаружила, что ориентируюсь в классической литературе Анитры. Ну за это, конечно, благодарность Агилю. Когда он узнал, что помог мне пройти испытание по литературе с максимальным баллом, он был горд, как индюк, и с воодушевлением продолжил образовывать меня дальше. Я не сопротивлялась. В глубине души я все-таки побаивалась, что наши отношения могут в любой момент закончиться. Поэтому я готова была слушать хоть справочник по станкостроению, лишь бы в этот момент он держал меня в объятиях. Да, я была неоригинальна и как миллионы женщин до меня, попала в ловушку любви к мужчине. Я пыталась, конечно, сохранить и себя в этих отношениях, как, например, в той истории с квартирой для меня, но по большому счету, Агиль мог исчезнуть в любой момент и я его не нашла бы. Кроме того, рассказы Агиля были интересны и постепенно я стала проводить некоторые аналогии с литературой Земли. Несколько раз мы обсуждали уже ее. Потом я обнаружила, что Агиль ознакомился с “Понедельник начинается в субботу”. Эта книга ему безумно понравилась, но он затребовал объяснений. Когда я, напрягая изо всех сил свою память, рассказала ему о куче мифологических персонажей, использованных в этой книге, он восхитился авторами. Эта книга хорошо отражала отношение к работе жителей Анитры. Думаю, что в адаптации она прекрасно была бы воспринята здесь. Пришлось, правда, приземлить Агиля и сказать, что такая легкая книга у авторов практически одна. И злорадно посоветовать ему “Град обреченный” и “За миллиард лет до конца света”. Особенно последнюю. Сначала он был в шоке, потом сказал, что теперь он понимает меня чуть лучше.
В результате всех этих литературных бесед я обнаружила себя в качестве лектора на семинаре любителей литературы. Это случилось неожиданно, после случайной беседы с преподавателем литературы, когда я упомянула, что местная книга о покорении новых просторов слегка перекликается с циклом Джека Лондона о золотоискателях. Преподаватель очень заинтересовалась и вот я уже докладчик с циклом рассказов о земных писателях. Текст земных произведений раздавали всем желающим, потом мы их разбирали на встречах, я объясняла непонятные места, честно признаваясь в том, чего не знала. Хорошо хоть, такого было немного, краснела я редко. Большая удача, что все это происходило к концу учебного года, когда я уже была в силах отвлекаться на то, что не имело прямого отношения к моей учебе.
Тем временем подоспели наши сосны. Первой заискрилась сосенка, которую было практически не видно с дорожки. Но самая глазастая из нашей бригады, Сона, прибежала ко мне с утра в выходной и шепотом (у меня был Агиль) стала звать на делянку, потому что “началось, началось, надо бежать”. Я, конечно, не могла это пропустить, поэтому стала торопливо одеваться, объясняя, что мне надо бежать, там моя сосна зацвела и, значит, у меня будет Новый год. Когда-нибудь. Агиль, сонно моргая, спросил:
– Ты немножко сошла с ума, да? Какой новый год, почему сосна?
– Я потом тебе расскажу! – крикнула я, закрывая за собой дверь. Сона уже собрала всю группу, ух, шустрая какая. Девчонки были сонные, но возбужденные, всем не терпелось увидеть.
Наша сосенка была прекрасна. Последнее ответвление почти каждой веточки окрасилось в разные цвета – желтый, красный, синий, белый. Часть веток оставалась естественно-зеленой, так мы и задумывали. Цвета мы заложили яркие, чистые, чтобы никаких сомнений ни у кого не возникло.
Я ходила вокруг елки и думала, как осуществить второй этап. Он был гораздо
