Полное собрание стихотворений - Константин Бальмонт

Слова – хамелеоны

Слова – хамелеоны,Они живут спеша.У них свои законы,Особая душа.

Они спешат меняться,Являя все цвета,Поблекнут, обновятся,И в том их красота.

Все радужные краски,Все, что чарует взгляд,Желая вечной сказки,Они в себе таят.

И сказка длится, длится,И нарушает плен.Как сладко измениться,Живите для измен!

«Все равно мне, человек плох или хорош...»

Все равно мне, человек плох или хорош,Все равно мне, говорит правду или ложь.

Только б вольно он всегда да сказал на да,Только б он, как вольный свет, нет сказална нет.

Если в небе свет погас, значит – поздний час,Значит – в первый мы с тобой и в последний раз.

Если в небе света нет, значит умер свет,Значит – ночь бежит, бежит, заметая след.

Если ключ поет всегда «Да, – да, да, – да, да», —Значит в нем молчанья нет – больше никогда.

Но опять зажжется свет в бездне новых туч,И, быть может, замолчит на мгновенье ключ.

Красен солнцем вольный мир, черной тьмойхорош.Я не знаю, день и ночь – правда или ложь.

Будем солнцем, будем тьмой, бурей и судьбой,Будем счастливы с тобой в бездне голубой.

Если ж в сердце свет погас, значит позднийчас.Значит – в первый мы с тобой и в последнийраз.

«Что достойно, что бесчестно...»

Что достойно, что бесчестно,Что умам людским известно,Что идет из рода в род,Все, чему в цепях не тесно,Смертью тусклою умретМне людское незнакомо,Мне понятней голос грома,Мне понятней звуки волн,Одинокий темный челн,И далекий парус белый,Над равниной поседелой,Над пустыней мертвых вод,Мне понятен гордый, смелый,Безотчетный крик:»Вперед!»

«Жить среди беззакония...»

Жить среди беззакония,Как дыханье ветров,То в волнах благовония,То над крышкой гробов.

Быть свободным, несвязанным,Как движенье мечты,Никогда не рассказаннымДо последней черты.

Что бесчестное? Честное?Что горит? Что темно?Я иду в неизвестное,И в душе все равно.

Знаю, мелкие низостиНе удержать меня.Нет в них чаянья близостиРокового огня.

Но люблю безотчетное,И восторг, и позор,И пространство болотное,И возвышенность гор.

Воля

Валерию Брюсову

Неужели же я буду так зависеть от людей,Что не весь отдамся чуду мысли пламенной моей?

Неужели же я буду колебаться на пути,Если сердце мне велело в неизвестное итти?

Нет, не буду, нет, не буду я обманывать звезду,Чей огонь мне ярко светит, и к которой я иду.

Высшим знаком я отмечен, и, не помня никого,Буду слушаться повсюду только сердца своего.

Если Море повстречаю, в глубине я утону,Видя воздух полный света и прозрачную волну.

Если горные вершины развернутся предо мной,В снежном царстве я застыну под серебряной Луной.

Если к пропасти приду я, заглядевшись на звезду,Буду падать, не жалея, что на камни упаду.

Но повсюду вечно чуду буду верить я мечтой,Буду вольным и красивым, буду сказкой золотой.

Если ж кто-нибудь захочет изменить мою судьбу,Он в раю со мною будет – или в замкнутомгробу.

Для себя ища свободы, я ее другому дам,Или вместе будет тесно, слишком тесно будетнам.

Так и знайте, понимайте звонкий голос этих струн:Влага может быть прозрачной – и возникнуть какбурун.

Солнце ландыши ласкает, их сплетает в хоровод,А захочет – и зардеет – и пожар в степи зажжет.

Но согрею ль я другого, или я его убью,Неизменной сохраню я душу вольную мою.

«Мне снятся караваны...»

Мне снятся караваны,Моря и небосвод,Подводные вулканыС игрой горячих вод.

Воздушные пространства,Где не было людей,Игра непостоянстваНа пиршестве страстей.

Чудовищная тинаСреди болотной тьмы,Могильная лавинаГубительной чумы.

Мне снится, что змеитсяИ что бежит в простор,Что хочет измениться —Всему наперекор.

«Я полюбил свое беспутство...»

Я полюбил свое беспутство,Мне сладко падать с высоты.В глухих провалах безрассудстваЖивут безумные цветы.

Я видел стройные светила,Я был во власти всех планет.Но сладко мне забыть, что было,И крикнуть их призывам: «Нет!»

Исполнен радости и страха,Я оборвался с высоты,Как коршун падает с размаха,Чтоб довершить свои мечты.

И я в огромности бездонной,И убегает глубина.Я так сильнее – исступленный,Мне Вечность в пропасти видна!

Глаза

Когда я к другому в упор подхожу,Я знаю: нам общее нечто дано.И я напряженно и зорко гляжу,Туда, на глубокое дно.

И вижу я много задавленных слов,Убийств, совершенных в зловещей тиши,Обрывов, провалов, огня, облаков,Безумства несытой души.

Я вижу, я помню, я тайно дрожу,Я знаю, откуда приходит гроза.И если другому в глаза я гляжу,Он вдруг закрывает глаза.

Сквозь строй

Вы меня прогоняли сквозь строй,Вы кричали: «Удвой, и утрой,В десять раз, во сто раз горячей,Пусть узнает удар палачей».

Вы меня прогоняли сквозь строй,Вы стояли зловещей горой,И горячею кровью облит,Я еще, и еще, был избить.

Но, идя как игрушка меж вас,Я горел, я сгорал, и не гас.И сознаньем был каждый смущен,Что я кровью своей освящен.

И сильней, все сильней каждый раз,Вы пугались блистающих глаз.И вы дрогнули все предо мной,Увидав, что меж вас – я иной.

В застенке

Переломаны кости мои.Я в застенке. Но чу! В забытьи,Слышу, где-то стремятся ручьи.

Так созвучно, созвонно, в простор,Убегают с покатостей гор,Чтоб низлиться в безгласность озер.

Я в застенке. И пытка долга.Но мечта мне моя дорога.В палаче я не вижу врага.

Он ужасен, он странен, как сон,Он упорством моим потрясен.Я ли мученик? Может быть он?

Переломаны кости. Хрустят.Но горит напряженный мой взгляд.О, ручьи говорят, говорят!

В домах

М. Горькому

В мучительно-тесных громадах домовЖивут некрасивые бледные люди,Окованы памятью выцветших слов,Забывши о творческом чуде.

Все скучно в их жизни. Полюбят кого,Сейчас же наложат тяжелые цепи.«Ну, что же, ты счастлив?» – «Да что ж... Ничего...»О, да, ничего нет нелепей!

И чахнут, замкнувшись в гробницах своих.А где-то по воздуху носятся птицы.Что птицы? Мудрей привидений людскихЖуки, пауки и мокрицы.

Все цельно в просторах безлюдных пустынь,Желанье свободно уходит к желанью.Там нет заподозренных чувством святынь,Там нет пригвождении к преданью.

Свобода, свобода! Кто понял тебя,Тот знает, как вольны разливные реки.И если лавина несется губя,Лавина прекрасна навеки.

Кто близок был к смерти и видел ее,Тот знает, что жизнь глубока и прекрасна.О, люди, я вслушался в сердце свое,И знаю, что ваше – несчастно!

Да, если бы только могли вы понять...Но вот предо мною захлопнулись двери,И в клеточках гномы застыли опять,Лепечут: «Мы люди, не звери».

Я проклял вас, люди. Живите впотьмах.Тоскуйте в размеренной чинной боязни.Бледнейте в мучительных ваших домах.Вы к казни идете от казни!

Мститель

Если б вы молились на меня,Я стоял бы ангелом пред вами,О приходе радостного дняГоворил бы лучшими словами.

Был бы вам как радостный восход,Был бы вам как свежесть аромата,Сделал бы вам легким переходК грусти полумертвого заката.

Я бы пел вам сладостно звеня,Я б не ненавидел вас, как трупы,Если б вы молились на меня,Если бы вы не были так скупы.

А теперь, угрюмый и больной,А теперь, как темный дух, гонимый,Буду мстить вам с меткостью стальной,Буду бич ваш, бич неумолимый.

Соперники

Мы можем идти по широким равнинам,Идти, не встречаясь в пути никогда.И каждый пребудет, один, властелином, —Пока не взойдет роковая звезда.

Мы можем бросать беспокойные тени,Их месяц вытягивать будет в длину.В одном восхожденьи мы будем ступени,И равны, – пока не полюбим одну.

Тогда мы солжем, но себе не поможем,Тогда мы забудем о Боге своем.Мы можем, мы можем, мы многое можем,Но только – мой равный! – пока мы вдвоем.

Ломаные линии