Говорящий состихиями - Екатерина Журавлева

– Бросай оружие! – тихо сказал он, медленно обходя дерево.

Я с удовольствием отметил, что противник мой запыхался намного сильней меня.

– Что тебе надо? – выкрикнул я, пытаясь выиграть время и отвлечь противника. – Деньги? Так у меня их нет!

Он усмехнулся в ответ.

– Если бы я зарабатывал, обирая голодранцев вроде тебя, у которых нет ни коня, ни оружия, то давно бы умер с голоду! – и попытался достать меня справа.

– Зачем тогда?

– За тебя дают тысячу золотых монет. Брось оружие и я не трону тебя.

Ах вот значит как! Не нашли меня сами, объявили награду? Судя по тому, что этот тип нашел меня – вполне умно.

Он опять бросился на меня. Страшным ударом он рубанул из стороны в сторону. Если бы попал, разрубил бы на две половинки. По счастью, он метил не в меня. Кинжал вылетел из моей руки и на пару ярдов отлетел в сторону, куда-то в темную траву. Я заметил, что мой противник радостно осклабился.

– Опустись на колени и заведи руки за спину, – вкрадчиво сказал он.

Ага! Размечтался! Я прыгнул вперед, подскочил к нему почти вплотную. Он попытался ударить меня эфесом по лбу, но я в последний момент увернулся, ухватился двумя руками за руку с оружием, быстрым движением вывернул ее и со всей силы пнул коленом в бок. Он, как я и рассчитывал, не ожидал от меня ничего подобного, потому что, удивленно охнув, повалился на землю. Сориентировался он почти мгновенно, я успел только скакнуть в ту сторону, куда улетел кинжал, как он был на ногах и подскочил ко мне, угрожая кликасой и не давая мне возможности отвлечься и найти и поднять кинжал. Он кружил вокруг меня как коршун заставляя меня пятиться назад все дальше удаляясь от места, где лежал кинжал.

– Собираешься бегать всю ночь? – он продолжал улыбаться.

– Почему нет? – я вернул ему ухмылку. – Пока мне это удается.

Он усмехнулся шире.

– Ты начал мне нравиться. Сдайся, и я тебя аккуратненько доставлю к ребятам, что так по тебе соскучились.

– Видишь ли, я не очень к ним хочу. Поэтому сделаю все, чтобы к ним не попасть. Я так понял, за меня только за живого деньги платят? Что будешь делать, если я не сдамся добровольно?

Пока мы так мило беседовали, я напряжено следил за острием его кликасы, покачивающимся в ярде от меня и лихорадочно прикидывал, что я смогу сделать в такой ситуации. Он же медленно надвигался на меня и не спешил нападать. Я все отступал и отступал назад, внимательно ловя каждое его движение. А он шел на меня и в свете восходящего солнца, я видел, что он усмехается. Мне это совсем не нравилось. Внезапно мой противник остановился, даже сделал шаг назад и, глядя мне за спину, язвительно произнес:

– Все, беготня закончилась. У тебя за спиной сарацения. Еще шаг назад и ты станешь ее обедом. А судя по ее листьям, она давненько не ела и очень голодна.

Меня словно холодом, обожгло страхом. И впервые понял, что все рассказы про холодный пот, это совсем не фигура речи. Спина в одно мгновение покрылась липким холодным потом. Первым порывом было дернуться вперед. Куда угодно, хоть бы и в объятия этого охотника за головами, лишь бы не в пасть жуткой твари. Чудовищным усилием воли я подавил в себе этот смертельный порыв, как и острое желание обернуться.

– Думаешь, я поверю тебе? – хрипло выкрикнул я.

– Можешь скакнуть назад – хуже сделаешь обоим. Только я лишусь денег, а тебя в ближайшие пару часов будет переваривать эта тварь.

– Не шевелись, это правда, – шепнул в голове голосок кота, впервые появившийся с момента начала драки.

Тьмой проклятая магия! Вот какой от нее толк, если она порождает подобные чудища.

А мой противник, не рискуя подойти ближе, поманил меня пальцем. Я замер, лихорадочно соображая как выкарабкаться. Мне казалось, что меня обволакивают эманации злобной радости, исходящие от почуявшей добычу голодной твари, притаившейся за спиной.

– Я помогу! – пискнул в голове напряженный голосок и в этот момент рыжий комок вдруг упал на голову ухмыляющемуся бандиту. Я с наслаждением увидел, как его улыбочка сменилась гримасой ужаса и боли. От неожиданности он выронил кликасу, вскинулся, завертелся, завыл, схватившись обеими руками за голову и совершенно забыв про меня. Два громких звука взрезали ночную тишь. Громкое злобное "МАААУУ" слилось с еще более громким, полным боли и удивления "АААА".

Его кликаса, подлетев вверх, и, совершив зловещий полукруг, чуть не воткнулась прямо мне в грудь. Я каким-то чудом успел увернуться и неуклюже схватился за падающее лезвие рукой, чуть не отрезал себе пальцы. Зашипев от боли, я перехватил оружие за рукоять и торопливо отполз как можно дальше от опасного дерева и застыл, завороженный открывшимся передо мной зрелищем.

Пока он примерялся как меня лучше схватить, опрометчиво открыв тылы, на него свалилось то, чего, как говорится, и врагу не пожелаешь. Разъяренный кот – страшное по разрушительной силе оружие. Такого смелого поступка я от него не ожидал. Молодец Крис!

Человек, от неожиданного нападения и боли, перестал соображать и ориентироваться в пространстве, и теперь вертелся волчком, отдирая большое, рыжее и когтистое, что со всей дури вцепилось стальными когтями ему в лицо и голову. В результате он сделал то, чего в здравом уме делать не стал бы никогда – крича как сумасшедший он покатился прямо к скрытым в траве усам сарацении.

Задев один из ее отростков, он подписал себе смертный приговор. Едва он коснулся скрытого травой уса, как все остальные пришли в движение, мгновенно дернулись в его сторону и, словно щупальцами, оплели его с ног до головы. Огромные, мясистые, похожие на корабельные канаты щупальца спеленывали незадачливого охотника с головы до ног. В ту секунду, когда первые отростки дернулись в его сторону, Кристобаль, словно катапультой подброшенный, отлетел в сторону. И теперь, вздыбив шерсть, со стороны наблюдал за происходящим.

Человек отчаянно сопротивлялся, бился, хватался за траву, но все без толку. Гибкие ветки окутали его как паутиной и медленно, не торопясь тянули к стволу, на котором с омерзительным чавкающим звуком неторопливо разверзлась огромная, заполненная мерзкой капающей слизью вертикальная пасть почти во весь ствол. Края пасти были сплошь утыканы длинными, похожими на иголки колючками (язык не поворачивался назвать это зубами). В такой пасти не то что человек, легко могла поместиться лошадь.

Щупальца медленно, но неотвратимо тащили человека к сочащейся слизью пасти. Ветки гнулись как резиновые, но добычу держали крепко. Он уже не кричал и не сопротивлялся, его почти не было видно, настолько он был опутан хищными щупальцами.