Тремориада (сборник) - Валерий Еремеев

Саныч проснулся от холода. Вроде, был укрыт одеялом с головой, но…

Лежал-то он на полу.

«Ой, – улыбнулся Саныч. – Малыш упал с кроватки».

Он, щурясь, высунул нос из-под одеяла. Улыбка сошла. Это была прихожая.

«Ой, а малыш ходит во сне, – мятая физиономия вновь озарилась идиотской улыбкой. – В туалет бегал мальчик наш. Правильно, хорошие мальчики в кроватки не писают. А на обратном пути уснул».

Саныч вдруг завертел головой.

«Ведь на обратном же?..»

Он сел, ощупал одеяло и закутался в него поплотней.

«Ух, чего ж было-то?»

Не у всех русских первый вопрос «кто виноват?» Многие сначала пытаются, сообразить «ух, чего ж было-то?» А потом… уже да – потом – «что делать?»

Бухло навряд ли оставалось. Денег не было точно. А похмелиться надо было обязательно. Это сейчас похмельные хихоньки. Минут через пять их сменит депресняк. И станет хреново.

Богатые богатеют. Бедные беднеют. А алкаши пьянеют и болеют, пьянеют и болеют. Эти слова, замкнувшись в круг, катятся колесом по наклонной. Вспомнив такой свой вывод, Саныч помрачнел. Закутанный в одеяло, он осторожно поднялся на ноги. В его голове была воздвигнута ненадёжная хрустальная конструкция, готовая в любой миг обрушиться и разбиться вдребезги. Только плавные движения. Или же звон бьющегося хрусталя пронзит его голову.

Саныч прошёл на кухню. На столе грязная посуда. В раковине – тоже. Он открыл створку навесного шкафчика, достать кружку, и увидел там наполовину налитый стакан. Наверняка – водки! Ну, не прикрывают стакан воды горбушкой чёрного хлеба.

Саныч всё же взял сначала кружку. Налил воды и жадно выпил. Первые глотки были восхитительны, последние же – отвратительны. Ему почудился привкус старых слизких труб. Саныч сморщился.

– Фу-у.

Нужно было избавиться от привкуса воды. А то ж и водка не полезет. Открыл холодильник. Растительное масло не пойдёт, от него и без похмелья стошнит. А вот половинка морковки – самое то. К тому же, больше в холодильнике ничего не было. Почистив и промыв морковь под струёй воды, отрезал кусочек, закинул в рот. Привкус грязных труб сразу исчез.

– Хороша витаминка!

Дожевав, отрезал ещё кусочек, – на закуску, и достал из шкафа стакан. Убрав с него горбушку, осторожно понюхал. В нос ударил запах спирта. Саныча аж передёрнуло.

– У-ух, гадость!

Решил в стопку не отливать. Руки не то, чтоб ходуном ходили, но и тверды не были. А пролить никак нельзя.

Саныч открыл холодную воду. Выдохнул. И сделал пару осторожных глотков из стакана. Затем сразу прильнул губами к крану и с жадностью выпил воды. После закинул морковку в рот и, лишь захрустев, понял – провалилась. Не стошнит.

Через пару минут Саныч ещё разок приложился к стакану, оставив водки на два пальца.

Жизнь налаживалась. На вопрос «что делать?» ответ нашёлся. А, вот, что было вчера?..

Намедни Саныч пьянствовал с Пашей. Прощелыгой сорока четырёх лет. Их с неделю назад обоих уволили за синьку с работы, где Саныч провкалывал полтора месяца разнорабочим.

– И пошли бы все они на хер! – восклицал Паша, пропивая Саныча расчётные. Его ж деньги забрала сестра – ведьма, а не баба. Он потрясал пальцем с чёрной окантовкой на ногте. – Ведь на нас всё держалось! Ну, выпивали мы, да. Но мы ж и работали! А кто теперь за эти копейки горбатиться будет?

Паша говорил и говорил. Одно и то же, по кругу. Его пластинка всегда заедала, когда он пьянел. Причём, пока они работали, пластинка была практически та же самая: «Тут на нас всё держится. Одни мы работаем. Кто ещё будет тут вкалывать за копейки?»

И переменить тему было невозможно.

Вчера к вечеру Пашу опять заклинило. И Саныч еле выпроводил его, сказав, что ложится спать. Деньги закончились, а в бутылке оставалось всего на пару стопок. Оставшись один, Саныч уселся перед телевизором и в течение часа допил водку. Он планировал выспаться. Завтра днём переболеть похмелье. А вечером Саша должен вернуть долг.

Саша, он какой-то правильный. И всё у него по жизни складывалось правильно. Любил выпить, но в конкретные запои не уходил. В редкие случаи – дня по три. И, когда Саныч стал всё больше и больше выпадать из жизни на кочерге, Саша начал словно избегать его. Будто боясь заразиться. Нет, он не выказывал и тени неприязни. Живо интересовался: как дела? Приветливо здоровался при случайной встрече. Внешне всё было по-прежнему. Да только в гости заходить перестал и к себе не звал.

А тут, получив расчётные, Саныч с Пашей шли в магазин тариться, да повстречали Сашу. Тот как обычно поинтересовался делами. Саныч рассказал вкратце. И что уволили, и про расчётные, и что уже идут отметить это дело. Предложил Саше присоединиться. Но тот отказался, сказав: надо срочно чинить «тачку». И тут же попросил у Саши денег в долг. Пять тысяч на недельку. А Саныч был не против – целее будут. Он даже подозревал, что правильный Саша и берёт-то у него деньги лишь с целью сохранить их. И это его где-то даже уязвляло. Но предлог был достойный. Выходило, что Саныч делает одолжение. А может, так оно на самом деле и было.

И вот с неделю уж прошло. Саныч запутался в числах. Но где-то так. Выспавшись, собирался точно определить по ТВ-программе. И, как похмелье отпустит, идти к Саше. Предстояло затариться едой, кое-какую копейку за квартиру заплатить. А то приставы уже приходили, грозили имущество описать.

«Надо хоть пару тысяч на это потратить», – думал Саныч, ложась спать.

Он вроде даже спал уже, когда позвонили в дверь. Это был Паша. Ведьма-сестра дала ему немного его же, блин, денег. Он принёс 0,5 водки и полторашку пива. Закусь Паша не признавал. Известное ж дело – закуска градус крадёт.

Гость протрезвел, пока гулял, и пластинку свою не включал. Когда пиво допили, Паша вспомнил одну старую песню.

– Ваши поют, – сказал он. – Металюги. Про палачей. У меня сосед раньше, помнится, как врубит – весь дом на ушах.

– Момент! – Саныч сделал солидное лицо и, поднявшись из-за стола-табуретки, отрыл в закромах квартиры кассету. У него сохранилась кассетная аппаратура. Раритет. Саныч мотнул кассету. Послушал. Мотнул. И наконец включил, прибавив громкость, песню «Палачи» группы «Мастер».

Эта песня последнее, что удалось вспомнить Санычу. Когда Паша ушёл? Чёрт знает. Когда водку в стакан отлил? Без понятия.

Саныч наконец почувствовал себя бодрячком. Водка вернула организм к жизни. Он не чувствовал себя под хмельком. Выпив – почувствовал себя почти здоровым, трезвым человеком. И поспешил бриться-мыться. Но – не моча волос. Они б сохли дольше, чем действует водка.

Из ванны вышел на вид бодрячком. Но внутри уже заворочалось что-то. И Саныч успокоил это «что-то», допив водку. Затем отобрал в пепельнице самый смачный хабарик. Секунду поколебавшись, всё ж закурил. От курева с бодуна практически всегда становилось паршиво, будто и не похмелялся вовсе. Но не на этот раз. Поплыть голова поплыла, но мутить не стало.

Через весь город Саныч дотопал до Сашиного дома. Денег на телефоне не было. Позавчера он спьяну звонил в Москву, Лёлику. И о чём-то говорил, пока не закончились деньги, с приятелем, которого внешне помнил уже смутно. Теперь пришлось тащиться наобум. Как назло светило солнце. Градус из крови быстро выходил через пот. Он выступил на лбу, спине, подмышками… Да везде! И тут ещё Саши дома не оказалось. Саныч впервые увидел барышню, с которой тот жил уж год. Смешная, курносая девчонка пролепетала, что Саша в гараже. Саныч поволокся в гараж, надеясь, что приятель действительно там. Он шёл и ругал себя за то, что не догадался попросить барышню позвонить ненаглядному. Теперь же оставалось только надеяться. Силы покидали Саныча. Он шёл, стирая ладонью пот со лба, представляя, как купит холодного пива. О, нет! Он спешить не будет. Он найдёт непременно холодное. Запотевшая бутылка. Пробка отлетает. «Т-с-с-с». Шипит пена. Он подносит горлышко к губам и, о небо! Божественный напиток попадает в пересохший рот. Протекая, покалывает глотку и смывает внутри всю похмельную дрянь. Организм тут же расцветает. Словно поникший от засухи цветок вдруг подымается, политый, распуская лепестки. Жгучее солнце, перестав палить, осветит мир, наполненный яркими красками. Запоют птицы, исчезнут злые, недоброжелательные прохожие. Их сменят приветливые лица горожан.

Саныч шёл не просто за деньгами, он шёл за чудом. И сердце, томясь, трепетало. Если пойдёт что-то не так, он просто умрёт от крушения мечты.

Впереди возникла девушка в короткой юбчонке с фигурой манекенщицы. Навстречу никто не шёл, так что ничто не мешало Санычу рассматривать её ноги сзади. Саныч даже поймал себя на том, что немного склонил голову, чтоб понизить угол зрения. В этот самый момент в рот ему залетела мошка.

– Тфу! Тфу! – стал отплёвываться Саныч. Точнее, как бы отплёвываться – слюней-то не было. Рот совершенно пересох. Ощущение мерзкой мошки, буквально – маленькой мухи во рту было столь гадостным, что Саныч испугался – его стошнит. А мошка пристала к губе, словно на клею.